Сабит Ахматнуров - Казаки Золотой Орды Страница 12

Александр Иванович Ригельман (1720–1789) одежду казаков XVIII в. описывал так: «Платье носят совсем татарское, парчовое, штофное и суконное, кафтан и полукафтанье или бешмет и штаны широкие, сапоги и шапка черкесские, опоясываются кушаком». По его рисункам, кроме сапог, казаки носили и лёгкую обувь – чирики.

О донских казачках А. И. Ригельман писал: «На голове носят с висящими по щекам чикиликами, т. е. лопастьми жемчужными и поверх оных высокие кички с сороками, наподобие большой треугольной лопаты, вышитой спереди золотом, серебром и шелками в узор, а иные унизаны дорогими каменьями и жемчугом с накрытием белым тонким шальником, т. е. кисейною или флеровою фатою с распущенными сзади концами»{113}.

Верхнее платье казачек состояло прежде всего из длинного цветного капота тонкой материи, застёгнутого под шею, с очень широкими у кисти рукавами. «Поверх него каврак или саян и кубелеки парчовые, штофные и прочей материи, т. е. кафтан долгой и полукафтанье. Девушки «платья носят все такое же, как и женщины, притом все без изъятия ходят в портках, а по-ихнему – в штанах, зимою в тулупах, крытых разными материями»{114}.

Кичка – старинный головной убор казачек на твёрдой основе в форме лодочки или мягкая холщовая шапочка, на передней части которой укреплялось твёрдое возвышение. Сзади кичка затягивалась, плотно облегая голову.

Позатыльник (позатылень, подзатылень, колодка) – прямоугольный кусок ткани, нашитый на твёрдую основу из картона, бересты, простёганного холста и т. п. Он укладывался сзади, прикрывая волосы на затылке и часть шеи, и завязывался тесёмками вокруг кички под сорокой.

Налобник (налобень, подчелок, налысник) – неширокая (от 3 до 8 см) полоса холства, обшитая позументом, бусами, бисером, укладывающаяся вокруг головы таким образом, что один её край был накрыт сорокой, а другой закрывал часть её лба, виски, кончики ушей. Концы налобника затягивались под позатыльником.

Сорока – головной убор замужних женщин или его часть. Был самым богатым из женских головных уборов, распространённым в Центральной России до начала XX века. Главными предметами, образующими этот головной убор, были кичка, собственно сорока, позатыльник, налобник, платок.

Колпак, колфак – старинный головной убор казачек и татарских женщин.

Папаха – барашковая шапка с суконным верхом; славяне называли папаху клобуком. Казаки пользовались разными фасонами папах, низкими – с плоским верхом или высокими – с конусообразным верхом. Донцы и запорожцы снабжали папахи суконным тумаком{115}, падавшим на бок в виде клина; в него можно было вложить стальной каркас или иной твёрдый предмет для защиты головы от сабельных ударов.

Позатыльник и кичка. Астраханский объединённый историко-архитектурный музей-заповедник

Скуфья – остроконечная скифская шапочка в облачении духовенства; православным священникам её жалуют в награду. Такой же головной убор от скифских времён встречался у казаков. Гильом де Рубрук в 1253 г. видел у перевозчиков через Дон «некие высокие островерхие шапки, сделанные из войлока, по своей форме очень схожие с головкой сахара». Войлочный головной убор такой формы носила и часть Запорожцев до переселения на Кубань{116}.

Саукеле – особый элемент свадебного костюма ногайской невесты, пронесённый через века. Это высокий головной убор (до 65–70 см), сужающийся кверху, что сближало его с островерхими шапками из древних сакских захоронений. Саукеле был одним из самых нарядных элементов костюма ногайской невесты.

Оселедец – важнейшая часть причёски запорожских казаков, отличительная черта их внешнего вида. На оселедец имели право только закалённые в боях воины, признанные войсковыми товарищами. Хотя составители Казачьей энциклопедии писали о неком полунасмешливом названии длинной пряди волос на макушке бритой головы запорожцев в значении «сельдь», «селёдка», на самом деле это был знак принадлежности к социальным верхам казачьего общества. Около середины XV в. итальянец Георгий Интериано писал о кавказских черкасах: «Носят длиннейшие усы. На поясе в кожаной сумочке, сделанной и вышитой руками жены, постоянно имеют огниво и бритву с оселком. Ею они бреют друг другу голову, оставляя на макушке длинный пучок волос в виде косички»{117}.

Имеются основания полагать, что обычай этот пришёл с предками древних казаков из глубин Азии, где у мужчин заплетённые в косичку волосы на макушке вплоть до XIX в. указывали на происхождение из знатного рода.

Женщины в жизни казаков занимали особое место. Известное выражение «Не боли болячка – я казачка» свидетельствует о высоком чувстве собственного достоинства и самоуважения казачек. Особенности казачьей жизни выработали в казачке бесстрашную решительность и способность сохранять присутствие духа в моменты опасности. На реке она управлялась с каюком[27], скакала верхом, ловко владела арканом, луком, самопалом. Умела встать с оружием на защиту своих детей, куреней, станиц. И, несмотря на всё это, она не теряла основных черт, присущих слабому полу: женственности, сердечности, кокетства, любви к нарядам{118}.

Так характеризовали казачек составители Казачьей энциклопедии, но точно так описывают женщин чуть не всех кочевых народов Великой степи, начиная от легендарных амазонок. Образ гребенской казачки девятнадцатого столетия как никто лучше в 1852 году написал Лев Николаевич Толстой: «…Казак, который при посторонних считает неприличным ласково или праздно говорить со своею бабой, невольно чувствует её превосходство, оставаясь с глазу на глаз. Весь дом, всё имущество, всё хозяйство приобретено ею и держится только её трудами и заботами. Хотя он и твёрдо убеждён, что труд постыден для казака и приличен только работнику-ногайцу и женщине, он смутно чувствует, что всё, чем он пользуется и называет своим, есть произведение этого труда и что во власти женщины, матери или жены, которую он считает своею холопкой, лишить его всего, чем он пользуется. Кроме того, постоянный мужской, тяжёлый труд и заботы, переданные ей на руки, дали особенно самостоятельный, мужественный характер гребенской женщине и поразительно развили в ней физическую силу, здравый смысл, решительность и стойкость характера. Женщины большею частию и сильнее, и умнее, и развитее, и красивее казаков. Красота гребенской казачки особенно поражает соединением черкесского лица с широким сложением северной женщины. Казачки носят одежду черкесскую: татарскую рубаху, бешмет и чувяки; но платки завязывают по-русски. Щегольство и изящество в одежде и особенно убранство хат составляют привычку и необходимость их жизни»{119}.

При всем этом у казаков многожёнство было обычным явлением. Учитывая, что мужчины часто гибли в боях, в поселениях преобладали женщины, да ещё из походов казаки нередко приводили с собой полонянок. Даже христианским священникам приходилось мириться с тем, что казак жил на два дома и более. По кочевым традициям вдова погибшего старшего брата нередко становилась женой младшего брата.

Не было у казаков и проблем с разводами. Муж всегда имел право вывести жену на майдан и сказать: «Атаманы молодцы! она была мне услужливая и верная супруга; теперь она мне не жена, а я ей не муж»{120}. Но и у разведенной женщины не возникало проблем с новым замужеством. Казачки сами заботились о себе и детях, в том числе занимаясь земледелием, охотой и рыболовством.

В Золотой Орде военная добыча для казака составляла одно из важных средств существования. Десятая часть захваченного добра выделялась в пользу хана, остальное делилось между собой. Кроме того, одним из средств их существования было жалованье, которое они получали от ханов за службу. Жалованье это составляли получаемые ими продукты земледелия, взятые от соседних русских княжеств в виде «пшеницы и проса», – как писал галицкий князь Даниил, который, как и все другие князья, был обложен этой данью-поставкой. Жалованье, получаемое от ханов, служило средством поддерживать в войсках верность ханам. Излишки же своей скотоводческой продукции казаки продавали в городах русских княжеств и покупали недостающие им предметы{121}.

Если грабёж неприятелей и врагов были обыкновенным явлением, воровство между собой казаками строго наказывалось. А наказания за преступления были жестокими; «в куль да в воду» – главная казнь за измену, трусость, убийство и воровство. Трусов не терпели, поощряя целомудрие и храбрость{122}.