Борис Соколов - Иосиф Сталин – беспощадный созидатель Страница 128

Тухачевский был назначен заместителем наркома обороны, а предложенный им план развития Красной Армии был претворен в жизнь. Но сам творец этого плана был обречен на гибель. Готовясь ко Второй мировой войне, оснащая Красную Армию тысячами и тысячами танков и самолетов, Сталин произвел в 1937–1938 годах масштабную зачистку высшего командного состава от тех, в чьей стопроцентной лояльности к себе сомневался. Заодно он зачистил и гражданскую номенклатуру, перебирал людишек. Зачистка делалась отнюдь не на случай возможного поражения, а в ожидании грядущей победы. Сталин очень хорошо знал историю революций и помнил, что бонапарты рождаются из побед, а не из поражений. Призрак бонапартизма преследовал его всю жизнь. Именно опасения, что кто-то из победоносных маршалов двинет полки на Кремль, заставили Иосифа Виссарионовича инспирировать «дело о военно-фашистском заговоре» и казнить Тухачевского, Якира, Уборевича, Егорова и сотни других командармов и комдивов, комкоров и комбригов, в чьей лояльности в тот момент еще не было никаких оснований сомневаться. Остались только проверенные «конармейцы» – Ворошилов и Буденный, Шапошников и Тимошенко, Мерецков и Жуков, у которых, как полагал Сталин, опасных амбиций в случае победы не возникнет. Правда, насчет Жукова к концу войны он это мнение, похоже, изменил, и уже вскоре после победного 45-го отправил его в не слишком почетную ссылку. Но не уничтожил, а все-таки сохранил для грядущих боев. Равно как и Мерецкова, арестованного в начале войны, но вскоре освобожденного.

В целом после 1917 года Советская Россия переживала своеобразную псевдомодернизацию. В стране было налажено массовое индустриальное производство, но исключительно для военных нужд. И происходило это в условиях абсолютной диктатуры по типу восточных деспотий и полного подавления общественной жизни и прав и свобод граждан, в обстановке террора. В то же время увеличение выпуска как военной, так и гражданской продукции шло по линии механического наращивания производства, без учета реального рыночного спроса (которого и не могло быть в условиях централизованного директивного планирования) и без учета возможности вооруженных сил освоить поставляемую боевую технику и подготовить достаточное число квалифицированных кадров для ее эффективной эксплуатации. В то же время значительная часть гражданской техники и товаров бытового назначения в реальности не находила спроса из-за низкого качества и несоответствия реальным общественным потребностям. Так, тяжелых тракторов СССР еще в 30-е годы производил больше всех в мире. Однако они представляли собой фактически лишь побочный продукт производства танков, так как в военное время все тракторные заводы должны были производить только танки. В результате детали советских тракторов быстрее выходили из строя, чем у американских (они изначально были рассчитаны на танки, срок службы которых невелик), а эксплуатировались они в несколько раз менее интенсивно и эффективно. По моим оценкам, основанным на сравнении структуры национальных доходов СССР и США, за счет подобной мнимой стоимости, куда входят как прямые «приписки» (продукция, произведенная лишь на бумаге, в отчетах), так и продукция, производство которой в условиях рыночной экономики было бы избыточным или которая не находила спроса из-за своих низких потребительских качеств, в середине 1980-х годов номинальный валовой национальный продукт (ВНП) СССР по сравнению с реальным был завышен примерно в 4 раза. При этом около половины реального ВНП (по нашей оценке, 45 процентов) приходилось на долю военных расходов. Нет сомнения, что и в 1930-е годы военные расходы составляли не менее половины реального ВНП, а номинальный ВНП также значительно превышал реальный за счет мнимой стоимости. Фактически мнимая стоимость в советскую эпоху представляла собой только крайне неэффективный и расточительный способ распределения реальной стоимости как для военных, так и для гражданских целей.

За 70 лет Советской власти в результате начатой Сталиным модернизации СССР практически не сократил разрыв с США по такому показателю, как доля страны в мировом ВНП, а лишь многократно увеличил долю военных расходов в составе своего ВНП. В 1983 году ВНП США был больше ВНП СССР, по нашим расчетам, в 6,2 раза. За это время, начиная с 1914 года, по уровню экономического развития (по показателю ВНП на душу населения) СССР обогнал целый ряд стран: Японию, Южную Корею, Португалию, Грецию, ряд латиноамериканских государств, вроде Мексики и Бразилии, а также Турцию и Малайзию.

Непосредственно провокации новой мировой войны, по замыслу Сталина, должно было послужить временное сближение СССР и Германии. Такое сближение Сталин стал готовить исподволь. Например, уже в начале апреля 1938 года, сразу после аншлюса Австрии, было закрыто производство фильма «Мы, русский народ», имевшего резко антигерманскую направленность. Его авторы, драматург Всеволод Вишневский и режиссер Ефим Дзиган, в письме Сталину недоумевали. 3 апреля 1938 года режиссер Ефим Дзиган и драматург Всеволод Вишневский направили председателю Совнаркома Вячеславу Молотову прелюбопытнейшее письмо:

«Дорогой Вячеслав Михайлович,

После нашего фильма «Мы из Кронштадта» мы приступили к работе над новым фильмом «Мы, русский народ» (здесь и далее выделен текст, который Молотов подчеркнул красным карандашом. – Б. С.).

По нашему замыслу, эта вещь должна (на материале войны с Германией 1916—18 г.г.) стать острополитическим произведением, направленным с точки зрения сегодняшнего дня против империалистической фашистской Германии, и показать готовность советского народа к борьбе за свою землю, свою рабоче-крестьянскую власть, за права трудового народа, за его свободную счастливую жизнь.

По сравнению с напечатанным литературным вариантом, постановочный сценарий еще больше заостряется нами по линии антифашистской, антигерманской темы, по линии мобилизационной.

Однако 1-го апреля с. г., в самый разгар работы, Председатель Комитета по делам Кино тов. С. Дукельский известил нас, что эта постановка прекращается, по причине ее тематической неактуальности.

Мы глубочайше уверены, что так же, как и в «Мы из Кронштадта», мы сумеем на материале прошлой борьбы с немцами создать живое, красочное, широкое народное произведение, полное юмора и драматизма. Это произведение именно в плане задач сегодняшнего дня и общего международного политического положения. Оно прозвучит особенно остро, особенно злободневно.

В этой уверенности нас укрепляет прежний опыт нашей работы, весь наш предыдущий творческий путь и ясное представление о том, какой получится фильм.

Обращаясь за помощью к Вам и к Иосифу Виссарионовичу (очевидно, такое же письмо одновременно было направлено Вишневским и Дзиганом Сталину. – Б. С.), мы просим разрешить нам сделать эту вещь, которой мы отдали уже 2 года (слова «мы отдали уже два года» авторы письма подчеркнули фиолетовыми чернилами. – Б. С.), которой так горим и в которую глубоко верим, как в нужную и полезную для нашей родины работу.

Вс. Вишневский Е. Дзиган

Адреса: Вс. Вишневский – Лаврушинский пер., д. 17, кв. 46, т. В-1-75-86

Е. Дзиган – Б. Полянка, д. 34, кв. 41, тел. В-1-22-03».

Письмо осталось без ответа. Фильм «Мы, русский народ» был поставлен только в 1958 году, уже после смерти Вишневского. А вместо «Русского народа» Дзиган поставил «Если завтра война», в марте 1941 года удостоенный Сталинской премии, а после 22 июня стыдливо убранный из публиковавшихся списков лауреатов, поскольку настоящая война оказалась совсем не такой, какой виделась в кино. Но главное в этом письме – дата, когда был закрыт фильм «Мы, русский народ», имевший ярко выраженную антигерманскую направленность. Только что, в марте 1938 года, Гитлер осуществил аншлюс Австрии, что еще раз подтвердило агрессивность германской политики. Однако Сталин (вопрос с «Русским народом», конечно, решал он, а не Дукельский) уже тогда, задолго до Мюнхенского соглашения и краха англо-французской политики «умиротворения», считал антигерманскую тему «неактуальной». Захват Австрии убедил его в том, что Гитлер неуклонно движется к новой мировой войне. Иосиф Виссарионович уже начал готовиться к тому договору, который Молотов и Риббентроп подписали 23 августа 1939 года и который гарантировал столкновение Германии с Англией и Францией.

Очевидно, Сталин не считал, что к моменту выхода на экран год или два спустя фильм «Мы, русский народ», будет по-прежнему актуальным. Он еще разрешил Сергею Эйзенштейну создать «Александра Невского», может быть, надеясь, что на сугубо историческом материале седого Средневековья антигерманская тема не будет звучать столь вызывающе по отношению к Гитлеру. Кроме того, Сталин не сомневался, что Эйзенштейн создаст шедевр, который, даже если его и придется на какое-то время положить на полку, потом, после начала войны с Германией, успешно сыграет свою пропагандистскую роль. Тем более, что фильм Эйзенштейна строился на материале далекого прошлого, которое с равным успехом могло проецироваться как на обстановку конца 20-х годов, так и на последующую советско-германскую войну. Фильм же Дзигана и Вишневского был основан на материале совсем недавних событий – Первой мировой войны и революции 1917 года. Поэтому с началом новой войны с Германией «Русский народ» сразу бы морально устарел. Для пропаганды же в предвоенный период он оказался бы бесполезен, поскольку прогнозировавшееся Сталиным временное сближение с Гитлером неизбежно заставило бы отказаться от проката такого рода картины.