Эдвард Радзинский - Железная Маска и граф Сен-Жермен Страница 13

Графиня д'Адемар вывела Сен-Жермена тай­ным ходом на площадь Карузель.

Она пишет в мемуарах: «Было совсем темно. Сен-Жермен постоял на площади, потом сказал: «Я больше не увижу нашей Прекрасной Дамы... Но такой же ночью, тем же тайным ходом наша бедная Антуанетта в платье служанки выйдет на эту площадь Карузель, чтобы бежать из собствен­ного дворца... И в карете за кучера будет сидеть тот, к кому она сегодня так стремится»... Так оно и случилось! Это произошло уже после револю­ции, во время неудачного бегства королевской се­мьи. В огромной карете, в которой они бежали из Парижа, за кучера сидел ее любовник, граф Фер­зен... Но это все будет потом. А тогда у нас на дворе стоял 1783 год, и Людовик XVI еще правил Фран­цией.

— В ноябре того же 1783 года, — продолжал месье Антуан, — братья Монгольфье запустили пер­вый воздушный шар с людьми... Вы его уже видите!

...Огромный светло-голубой шар высотой мет­ров тридцать. На шаре вызывающе-ярко, каким-то нагло-желтым цветом — монограмма Людо­вика XVI. Теперь шар был уже в воздухе... медленно летел над Парижем. Летел на небольшой высоте — на высоте взмывшей ввысь птицы. В корзине в се­рых камзолах для прогулки, в париках без шляп — двое. Один из них учтиво поклонился и помахал рукой. И тогда кто-то рядом со мной... я почему-то видел только его локоть, спину и шляпу, снял эту шляпу и ответно помахал ею в воздухе...

Шар уносил корзину... Они пролетели надо мной и медленно растворились в небе... В небе 1783 года! И я услышал голос месье Антуана:

— Граф Сен-Жермен, стоя рядом с вами, при­ветствовал пролетавшего над ним маркиза д'Арланда, своего друга. Великий ловелас и спортсмен маркиз д'Арланд пролетел над Парижем. Шар за­горится в полете, но они погасят огонь, эти двое в корзине... Первые люди, поднявшиеся в небо...

Я плохо его слушал, я был как безумный! Я ви­дел небо 1783 года!

Месье Антуан продолжил свой рассказ: — В январе следующего, 1784 года милейший художник, точнее, милейший человек, а художник он был не особенный... Жан-Батист Готье-Даготи по заказу князя Карла Гессен-Кассельского написал портрет графа Сен-Жермена. Тем не менее порт­рет вышел отменный. Князю Карлу портрет на­столько понравился, что он заказал копию для своего брата, большого почитателя Сен-Жермена. Это тот самый портрет, который вы видите сейчас на стене.

Разглядывая портрет, князь спросил: «Сколько вам лет, граф?»

Сен-Жермен, прежде странно избегавший от­вечать на этот вопрос, впервые ответил: «Мне ми­нуло 88 лет. Я сообщаю вам об этом, Ваше Высоче­ство, ибо в нынешнем, 1784 году я умру». Князь Карл был изумлен, потому что граф выглядел лет па сорок с небольшим, никак не более. Но к словам о смерти, зная способности графа, отнесся серьезно.

Так оно и случилось. Осталась лаконичная за­пись, сделанная в церковной книге маленького го­родка Эккенферда. Я нашел ее в городском архиве: «27 февраля 1784 года скончался граф Сен-Жермен». Принц Карл в своих «Воспоминаниях о моем времени» подтверждает эту дату. Но, как вы навер­няка слышали, история на этом не закончилась.

В 1788 году, как сообщает в мемуарах все та же графиня д'Адемар, ее родственник маркиз Шалон встретил графа Сен-Жермена... в Венеции! Граф преспокойно сидел за столиком знаменитого кафе на площади Сан-Марко... Они долго беседовали. Сен-Жермен совершенно не изменился, только был вызывающе бледен среди опаленных южным солн­цем смуглых горожан. В том же году Антуанетта в своем дворце в Трианоне нашла на столике в гости­ной письмо от неизвестного лица. Когда королева показала письмо фрейлине графине д'Адемар, та тотчас узнала почерк Сен-Жермена! В письме, на­писанном белыми стихами (Сен-Жермен обожал этот жанр), говорилось:

Оно уже на пороге, Беспощадное Время,Когда с обезумевшей ФранциейСлучатся бедыИ ваша несчастная странаСтанет дантовым адом.Безумие будет править людьми.Я вижу победу царства крови,Я вижу монстров, провозглашенных новыми богами,И отрубленные головы ваших друзей на пиках.Я вижу, как острое железо обрушилось на короны!Чего так желал несчастным БурбонамЧеловек без Лица,Человек в бархатной маске.

Перепуганная Антуанетта тотчас отнесла письмо Людовику, но король только пожал плечами и рассмеялся:

— Я слышал, что граф умер. Я не знал, что мертвецы пишут письма, да еще в стихах.

Антуанетта опять спросила его о Железной Маске, и король рассказал. Оказывается, помня лю­бопытство Антуанетты, он еще раз заговорил с де­дом о странном узнике. Людовик XV, как и прежде, рассердился и промолчал, но через пару дней вдруг рассказал сам. Он повторил, что узник не представ­лял особого интереса. Действительно, он был обя­зан носить маску. Под маской скрывали похищен­ного знатного итальянского вельможу, который слишком много знал и слишком много болтал. Кроме того, он бессовестно обманул великого ко­роля (Людовика XIV). В заключение он еще раз по­просил внука не тревожить его более разговорами об этой злосчастной и ничего не значившей пер­соне. Но для Антуанетты осталось непонятным: если узник ничего не значил, зачем было скрывать его лицо?

В 1789 году в стране уже началась революция. Пала Бастилия, и Людовик написал в тот день в дневнике знаменитое: «Ничего», над этой записью будут много издеваться. На самом деле Людовик был страстный охотник и в дневнике всегда отмечал результаты охоты. «Ничего» — он написал о результатах охоты в те дни. Именно в тот яростно жаркий июльский день Антуанетта получила... письмо от покойного графа. «Мадам!.. И вот Вы дождались страшных дней, о которых я Вам писал. О том, чтобы уклониться от зла, теперь не может быть и речи. Молитесь, и, может быть, Всевышний помилует Вашу семью...» На этом письмо обрыва­лось. Подобное письмо получила и графиня д'Аде­мар. В конце письма к графине покойник... при­глашал ее на встречу! Они встретились в церкви Святого Роха. На вопрос графини о его кончине Сен-Жермен промолчал. Потом сказал: «Я, как ви­дите, живу. Но королева и король обречены на смерть. Монархию сменит республика, республику сменит империя».

Все последующие годы графиня д'Адемар пи­сала мемуары. Кусок текста был вынут ею из руко­писи и скреплен золотой булавкой. Видно, гра­финя захотела обратить особое внимание на этот текст, написанный характерными ровными, удли­ненными буквами. Она пишет: «В эти годы я не­сколько раз виделась с графом де Сен-Жерменом. Наши встречи были всегда неожиданными. По­следний раз граф появился 10 августа, в день конца нашей великой монархии, — в самый страшный день штурма Тюильри. Даст Бог, мы снова уви­димся! Я всегда жду его визита». — Месье Антуан замолчал. Некоторое время он сидел, будто ожидая чего-то... Потом тяжелые веки закрыли глаза, и он заговорил хрипло, мучительно:

— Десятое августа... Сейчас пять утра... Стотысячная толпа... Люди бегут ко дворцу... Какой не­возможно жаркий день! Багровое солнце. За ре­шеткой Тюильри швейцарские гвардейцы... добро­вольцы-аристократы... национальные гвардейцы... Окружают кольцом дворец... Готовятся отбить атаку...

Но король! Он не верит в удачу. Король ре­шился сдаться... Отдать себя и семью под защиту своих врагов — Национального собрания. Сда­ваться — недалеко. Национальное собрание засе­дает здесь же, совсем рядом с дворцом, в том же в саду Тюильри ... — Глухой голос месье Антуана ста­новится еле слышным. Теперь я... увидел!

...Руки на решетке... Тысячи рук мерно раскачи­вают ограду сада Тюильри... В саду люди со шпа­гами и пистолетами... Как много их — в красных ярких куртках, с ружьями... образовали коридор.

— Это дворяне и швейцарцы, — шепчет голос месье Антуана.

Я вижу их спины, промокшие от пота... Жи­вой коридор тянется от дворца через весь сад Тю­ильри... поднимается по ступенькам на пандус... Здесь среди деревьев прячется зал для игры в мяч... Когда-то там развлекались король и при­дворные... Сейчас здесь заседает Национальное собрание.

По этому живому коридору движется процес­сия... Впереди толстый человек... Король!.. За его руку держится, то подпрыгивая, то вырываясь, мальчик-дофин... Опавшие листья собраны садов­никами в кучи. Вот мальчик, смеясь вырвался из отцовской руки и шаловливо, ударом ножки разорил кучку... За мужем и сыном, в белом платье, пе­рехваченном высоким поясом, в шляпе с перьями, грациозно, будто танцуя, идет Антуанетта под руку с молодой красавицей...

Голос месье Антуана, но совсем странный, ис­каженный, будто в гулкой пустоте шептал:

— Герцогиня Ламбаль... Она любимая подруга Антуанетты... Чуть сзади... бледная молодая жен­щина. Она держит за руку испуганную девочку. Елизавета, сестра короля... дочь короля, — шептал голос. — Сейчас они разговаривают... Вы не слы­шите... но слышу я... Король: «В этом году удиви­тельно рано падают листья... Когда мы вернемся во дворец, надо непременно сделать замечание са­довникам».