История Бастилии. Четыре века самой зловещей тюрьмы Европы. 1370—1789 - Семён Дмитриевич Ахшарумов Страница 14

Когда они рассуждали о делах, совершенно неожиданно явилась взволнованная герцогиня де Монпансье и потребовала от своего брата Генриха Гиза, чтобы он отомстил королю.

Все присутствовавшие пришли в ужас, да и было от чего. Ее одеяние, приведенное в беспорядок, ее растрепанные волосы, стиснутые губы и свирепый взгляд, и при этом отчаяние, выражавшееся во всех ее чертах, не предвещали ничего доброго. Дело было в том, что она давно уже старалась обратить на себя внимание короля, чтобы стать его фавориткой. Наконец ей удалось пленить его до такой степени, что он назначил ей любовное свидание, но во время этого свидания, заметив ее физические недостатки, грубо оскорбил ее и затем со смехом удалился чрез потайную дверь к своим миньонам, с которыми продолжал оргию, прерванную для свидания с герцогиней. Потерпев такое оскорбление, она, подавленная гневом и душевным волнением, упала в обморок. А когда пришла в чувство, дала страшную клятву отомстить королю за нанесенное ей оскорбление, и затем, одевшись, вышла из Лувра и, несмотря на ночное время на темноту, одна пришла в дом своего брата-кардинала, где, как мы видели, в то время происходило описываемое нами совещание. Явившись туда, она, забыв, вероятно, о том, что тут присутствовали посторонние, рассказала герцогу Гизу о нанесенном ей оскорблении.

Герцог Гиз хотел тотчас же отправиться к Генриху III, чтобы немедленно отомстить ему за сестру, которая намеревалась следовать за ним, но кардинал преградил им дорогу и стал доказывать, что этим он может погубить все их дело.

Гиз остановился, но по выражению его лица можно было заметить ту внутреннюю борьбу, которая в нем происходила. В нерешительности он смотрел то на свою сестру, то на кардинала. Благоразумие последнего взяло, однако, верх. Гиз оставил свое намерение немедленно мстить королю, но как бы то ни было, а события этой ночи имели на судьбу Генриха пагубное влияние, так как образовавшаяся лига решила низвергнуть его с престола, а оскорбление, нанесенное герцогине де Монпансье, имело своим последствием убийство Генриха.

Лига продолжала действовать также и посредством сатир, но герцогиня де Монпансье не довольствовалась более теми четверостишиями, которые Розьер пускал в ход и которые не производили уже того действия, как прежде. Она хотела какого-либо более серьезного произведения, которое сразу могло бы произвести сильное действие. Она сама сообщила Розьеру план для такого труда и так его торопила, что он пригласил к себе в помощники своего друга Артуса Томаса, и вскоре появилась знаменитая сатира под названием «Путешествие на остров Гермафродитов»[18]. В этом труде были верно изображены нравы и привычки Генриха III и его миньонов, а также те правила, которыми они руководствовались. Вместе с тем эта сатира была верной картиною того, как этот неспособный и развратный король управлял страною.

Герцогине де Монпансье и ее брату Генриху Гизу были хорошо известны тайны французскаго двора, и в этом отношении они руководили работой Розьера. Эта сатира появилась сначала в рукописи, и несколько тысяч списков ходили по рукам. В первый раз это произведение было напечатано в 1605 г., но в этом издании автором назван только Артус Томас. Автор ее рассказывает, что во время своих странствований он прибыл на остров Гермафродитов и проник во дворец короля, где ему удалось видеть его пробуждение.

Рассказывая об этом, он с необычайной точностью описывает то, что происходило у Генриха III. Из этой сатиры или, вернее, из этого пасквиля видна полная распущенность нравов, господствовавшая при дворе Генриха III, и совершенное отсутствие каких бы то ни было нравственных правил. Это сочинение, в котором с поразительною точностью изображалась действительность, быстро разошлось как в Париже, так и в провинциях. Всякий раз, когда при дворе происходила оргия, когда был вводим новый налог или вообще происходило что-либо, о чем упоминалось в этом сочинении, соответствующее из него место во множестве появлялось на всех улицах Парижа. Как ни старались король и его миньоны узнать, кто был автор этого произведения, это не удавалось.

Однако герцогиня де Монпансье, слишком горячо принявшаяся за дело отмщения Генриху III, своим образом действий сделала то, что у короля не было ни малейшего сомнения насчет участия Гизов в этом деле.

В то время лига была настолько сильна, что Генрих не решился прямо действовать против нее, а потому, затаив в душе желание отомстить, принужден был скрытничать.

Наконец наступил момент, когда глава лиги герцог де Гиз счел нужным действовать решительнее. Он снова назначил совещание у своего брата-кардинала. На этом собрании присутствовали герцог Майенский, Розьер, Леклерк и герцогиня де Монпансье. Не станем приводить всех подробностей этого совещания, но укажем на самое главное.

На этом совещании было высказано без обиняков, что герцог Генрих Гиз должен быть королем Франции вместо Генриха III Валуа, которого следовало свергнуть с престола. Кардинал горячо поддерживал это предложение, ссылаясь на мнение их дяди, покойного кардинала Лотарингского.

Он показал приписку последнего, сделанную им в конце черновика акта Священной лиги.

В приписке этой сказано: «Тот, кто займет седалище главы лиги, тот переменит это седалище на трон Франции, если пожелает этого». Затем он показал заметки покойного кардинала, написанные его рукой и касавшиеся Лотарингского дома. Из этих заметок видно было, что он считал членов этого дома единственными преемниками Карла Великого.

Розьер начал рассматривать эти заметки, а герцог Гиз погрузился в глубокую думу. Сначала он был увлечен желанием мести, а теперь, когда был близок к осуществлению своей цели, испуганный собственным своим успехом, невольно отступал назад и не решался идти далее. Честолюбивый кардинал ввиду личного интереса подстрекал его, герцог же Майенский обдумывал это дело и находился в нерешительности.

Только герцогиня де Монпансье не находила никаких препятствий. Наконец Розьер сказал Гизу: «Эти заметки очень интересны, но они ссылаются на грамоты, с которыми следовало бы справиться. Если верно то, что в этих заметках сказано, то вы единственный потомок Карла Великого».

Это обрадовало Гиза, и он сказал, что теперь может открыто заявлять свои претензии на престол. Он ухватился за это обстоятельство и создал целый ряд софизмов для оправдания своих честолюбивых замыслов.

Однако обычное благоразумие не покидало его и в данном случае, и он заставил замолчать тех, кто желал немедленно начать враждебные действия против Генриха.

Гиз сказал: «Прежде