История Бастилии. Четыре века самой зловещей тюрьмы Европы. 1370—1789 - Семён Дмитриевич Ахшарумов Страница 15

чем я подниму знамя против короля, необходимо доказать, что я имею на это право. Мы, все присутствующие здесь, знаем это, но это должны также знать и французский народ, и иностранные дворы. Тогда, – продолжал он, – моя сила будет заключаться в моем праве, в презрении, которое внушает к себе король, и в несчастьях, удручающих страну. Не я ниспровергну Генриха III, а народ, но пусть до того не будет совершено никакого насилия, пусть лига окружит престол, стеснит его, даст ему почувствовать острие своего оружия, но не вынет его из ножен, да не будет междоусобной войны, в особенности да не будет пролито крови. Это понадобится против короля Наваррского и против гугенотов».

Затем Гиз высказал мысль, что необходимо сочинение серьезное, логичное, написанное талантливо и хорошим слогом, в котором была бы доказана справедливость того, что дядя их, кардинал Лотарингский, высказал в своих заметках. Розьеру было предложено написать это сочинение, и он принял это предложение, объявив, что поставит на этой книге свое имя.

Гиз уговаривал его не делать этого, но Розьер остался при своем намерении. Тогда Гиз, пожав руку Розьеру, дал ему обещание выручить его из беды, даже если для этого пришлось бы поднять оружие. Розьер занялся сочинением, и ему потребовалось для этого дела много времени. Наконец это сочинение появилось на латинском языке в семи томах под заглавием: «Родословная герцогов Лотарингских и Баррийских».

В этой книге автор нападал на королей из Капетингской династии и доказывал, что лотарингские герцоги, от которых происходили Гизы, – прямые потомки Карла Великого. Эта книга более самой лиги содействовала целям герцога Гиза, потому что многие не решившиеся до тех пор стать на его сторону, чтобы не сделаться бунтовщиками, смело присоединялись к нему, а приверженцы его стали прямо говорить о заключении Генриха III в монастырь. Люди же, равнодушно относившиеся как к королю, так и к Гизу, видя бедствия, удручавшие Францию и их собственные семейства, склонялись на сторону последнего в надежде на лучшее будущее. Сначала эта книга появилась в небольшом количестве экземпляров, затем выдержала несколько новых изданий, а в конце концов была напечатана во всех городах Франции. Генрих, преданный удовольствиям со своими любимцами, находился в неведении о том, что происходило, даже королева-мать, вечно занятая интригами, чтобы сохранить свое влияние, тоже не знала о том, какое волнение производит это сочинение, а те, которые это знали и по своей обязанности должны были сообщить об этом королю, опасаясь Гиза, не смели этого сделать.

Наконец нашелся один человек по имени Дюплесси, который, прочитав это сочинение и зная, что королю неизвестно даже, что оно существует, послал ему эту книгу, отметив все те места, которые казались ему оскорбительными или неверными. Король страшно разгневался, тотчас созвал совет, на который пригласил и свою мать. В совете он разразился угрозами и упреками, указав на отмеченные места. Вот то место, за которое он особенно требовал примерного наказания: «Тогда Генрих услышал, что о нем худо говорят у нас. Вскоре он был помазан на царство в Реймсе кардиналом Людовиком Гизом (потому что племянник его Людовик, местный архиепископ, которому по праву принадлежало дело помазания на царство короля, не был еще посвящен в сан). Уехав в Париж, он, по-видимому, тотчас же стал устраняться от общественных дел, чтобы заниматься домашними и частными делами, стал нерешительным и позволил другим управлять собою, что ослабляет и унижает хорошего короля». Генрих III не понял того, к чему клонилось это сочинение, и видел для себя оскорбление только в том месте, которое касалось лично его самого.

Однако Екатерина Медичи и совет разъяснили ему, какие последствия может иметь эта книга и что это происки Гизов.

Королева-мать, соглашаясь, что автора этого сочинения следовало примерно наказать, настаивала вместе с тем и на необходимости поручить кому-нибудь написать другое сочинение в опровержение книги Розьера. Король одобрил это и предлагал для этой цели избрать Дюплесси, а Екатерина Медичи рекомендовала для этого епископа Понтюса де Тиара, и через некоторое время появилась брошюра, составленная Дюплесси под заглавием: «Слово о мнимом праве Гизов на французский престол».

Вслед за этим появилось сочинение под заглавием: «Извлечение из генеалогии Гуго Капета и последних преемников Карла Великого во Франции». Автором этого труда был Понтюс де Тиар, епископ в Шалоне на Саоне.

Первое из этих сочинений было скорее резкой выходкой против Розьера, чем опровержением; а последнее – трудом серьезным и добросовестным. Автор шаг за шагом следовал за Розьером, стараясь опровергнуть его доводы и обнаружить клевету. Оба этих сочинения были распространены во Франции, но они появились слишком поздно. Книга Розьера уже произвела свое действие, спрос на нее был огромный, и умы привыкли считать за истину то, что в ней было изложено. Этому содействовало и то обстоятельство, что французское правительство не ограничилось опровержением, а стало ее преследовать: книгу запретили, захватили и сожгли, а вследствие того и сложилось убеждение, что рассказанное в ней есть истина. Король, кроме того, приказал арестовать Розьера, который в то время трудился уже над новым сочинением, не подозревая, какая гроза собиралась над его головой. Герцог Гиз, при помощи своих агентов следивший за всем, что делалось в Лувре, узнал об этом распоряжении.

В сопровождении Леклерка он немедленно отправился к Розьеру, чтобы дать ему возможность спастись бегством, но Розьер не хотел бежать, так как это представлялось ему делом постыдным. Однако Гиз, действительно любивший Розьера и ни за что на свете не желавший рисковать ни его жизнью, ни свободой, так дружески упрашивал его, что Розьер наконец согласился. Наскоро было приготовлено все необходимое для бегства, и было решено, что он удалится в Испанию, так как оттуда его ни за что бы не выдали французскому королю. Гиз написал письмо Филиппу II, в котором аккредитовал Розьера в качестве представителя лиги.

Между тем Леклерк со своими поверенными наблюдал за тем, что происходило на улице.

Вдруг дали знать, что королевская стража со всех сторон направляется к улице, на которой жил Розьер. Им не удалось бы спастись, если бы ловкость и решительность Леклерка не помогли им. Условясь с одним священником церкви Святой Магдалины, он привел их туда. В это время солдаты уже окружили дом Розьера и начали стучаться, но вдруг зазвонил колокол церкви Святой Магдалины, и из церкви вышел священник, сопровождаемый верующими, державшими в руках свечи. Священник нес святые дары под балдахином, который поддерживали два человека.

«Расступитесь! Расступитесь и станьте на колени, – провозгласил священник, – я несу святые дары одному умирающему».