Бэзил Дэвидсон - Новое открытие древней Африки Страница 17

Новая оценка цивилизаций большой излучины Нигера, существовавших между 500 и 1500 годами н. э., основывается частично на более полных сведениях о местных народах и их обычаях, сведениях, которые впервые были толково и систематически собраны Генрихом Бартом за шесть лет его путешествия, начавшегося в 1848 году. Частично эта переоценка основывается и на более широком использовании источников, появившихся на арабском языке или на других языках, в которых применялся арабский алфавит, с VIII века н. э. Начиная с Вахаба ибн Мунаббе (738 г.) и Льва Африканского (1526 г.), по крайней мере два десятка историков и археологов, арабов и берберов, писало об этих африканских государствах. К их трудам следует добавить и труды суданских ученых.

Последние представляют большую важность, ибо именно оттуда мы черпаем большую часть фактов по данному вопросу. Наиболее полно он освещен в книге «Тарих ас-Судан» ученого – гражданина Тимбукту – Абд ар-Рахмана ас-Саади, родившегося в 1596 году. Книга его, содержащая летопись суданских царств, многочисленные биографии известных ему придворных и отчет о его собственной деятельности в качестве дипломатического посредника между враждующими принцами, была опубликована примерно в 1655 году. Барт и другие африканисты XIX века знали и использовали эту книгу. Другая суданская книга, содержащая не меньше интересных сведений, стала известна только в 1911 году. Она называется «Тарих аль-Фатташ», написана на арабском языке – литературном языке тех времен – и посвящена главным образом истории государства Сонгаи. Особое достоинство книги в том, что автор, Махмуд Кати (также ученый из Тимбукту, но суданец, в отличие от Абд ар-Рахмана ас-Саади, предками которого были фульбе и мавры), сопровождал великого правителя Сонгаи аския Мухаммеда во время его паломничества в Мекку и был свидетелем нашествия марроканцев, хлынувших в Сонгаи в конце XVI века. Эта летопись была закончена внуком автора примерно в 1600 году, но чья-то рука написала продолжение, доведя историю Сонгаи до 1660 года.

В обеих хрониках множество интересных сведений и фактов, полученных из первых рук. Они рисуют нам картину тогдашней жизни, особенно в ее религиозном и интеллектуальном аспектах. «Создатель собрал в этот счастливый город, – писал Саади о Дженне, где он работал нотариусом первую половину своей сознательной жизни, – некоторое количество ученых и набожных людей, чужих для этой страны, приехавших сюда на жительство. Эти люди принадлежали к другим народам и к другим странам». И сейчас колесо истории совершило полный оборот: когда писались эти строки, Великий совет Федеральной ассамблеи Французской Западной Африки только что выбрал своим президентом гражданина гордого города Дженне.

Эти чиновники и нотариусы, имамы, учителя и историки Западного Судана – имена некоторых из них нам известны, хотя труды их утеряны или до сих пор не обнаружены, – могли гордо смотреть в прошлое, ибо это прошлое было просвещенным. Живя в Тимбукту или Дженне, эти люди поддерживали тесные связи с внешним миром. Многие ученые мужи ислама вменили себе в правило путешествовать в разные страны света. Примерно за 300 лет до того как был закончен «Тарих ас-Судан», Ибн Баттута приезжал сюда после путешествий по Аравии, Индии и Китаю. Он с восхищением отозвался о государстве Мали. «Жители этой страны, – писал он, – редко бывают несправедливыми и питают большее отвращение к несправедливости, чем все другие народы. Их султан не дает пощады никому, кто совершит хотя бы небольшую несправедливость. В стране царят законность и порядок. Путешественник, так же, как и местный житель, может не опасаться разбойников, воров и грабителей. Они не конфискуют собственность белого человека (т. е. араба. – Б. Д.), умершего в их стране, хотя бы речь шла об огромных богатствах. Напротив, они передают его имущество доверенным лицам из числа белых, которые сохраняют его до тех пор, пока не явятся законные наследники». Если государства древнего Судана и не поддерживали связь с Европой, они с лихвой компенсировали это контактами с Северной Африкой, долиной Нила и Ближним Востоком.

На фоне бесчисленных династических раздоров, длившихся тысячу лет, история зафиксировала существование трех или четырех крупных государств. Все они были сходны между собой, но каждому были свойственны неповторимые индивидуальные черты. Все они государства саванны – этой огромной и потому труднопроходимой травяной равнины, где в определенные времена года царит ужасающая жара, – и созданы на основе городской торговли и пастушеского земледелия. Все они использовали созидательную силу великих рек Западной Африки. Древнейшее из них Гана. К тому времени, когда арабы впервые упомянули о нем, – в 800 году н. э. – это было уже централизованное государство. Вторым государством было Мали. Оно начало возвышаться в XIII веке и продолжало существовать до XVII века. Третье государство – Канем, выросшее впоследствии в царство Борну, и четвертое – Сонгаи, расцвет могущества которого относится к XV-XVI вв.

Некоторые из этих государств – современники ранних государств средневековой Европы; временами они даже превосходили их по культурному развитию. «В течение этих столетий, – пишет Палмер о Канеме, существовавшем в одно время с государством Саладина, – христианский Запад пребывал в невежестве, грубости и варварстве, в то время как сарацинская культура несла факел цивилизации будущим поколениям. Наследник Канема – царство Борну крепло в духовном общении с Египтом и Северной Африкой. Несмотря на то что отношение Борну к соседним африканским народам было грубым и бессердечным, степень цивилизации, достигнутая его ранними правителями, была выше, чем в тогдашних европейских монархиях». И хотя более поздние сведения заставляют нас считать Канем и Борну чисто африканскими государствами, ибо во главе их стояли африканцы, которые давно уже впитали и трансформировали влияние Севера, утверждение Палмера, бесспорно, остается достоверным. Средневековому Судану нечего было бояться сравнения со средневековой Европой в уровне развития цивилизации.

Его силой была армия. Колышущиеся кисти знамен, сверкающие медные доспехи, надетые поверх кольчуг, длинные копья, разукрашенные флажками, блестящие всадники, жаждущие грабежа и добычи, шагающие позади всадников пехотинцы из плебса, одетые в козьи шкуры, вооруженные дубинками и копьями и окрыленные надеждой, – таким было воинство древнего Судана, которое предводители бросали несметное число раз против слабых торговых городов и деревень одного района империи за другим. Победа часто переходила из рук в руки. Об обороне заботились мало и редко придумывали какую-нибудь новую военную хитрость. Великий Идрис Алума из Борну заслуживает похвалы за то, что создал ограждения из колючек и частокола. «Несмотря на все это, – мудро замечает Урвой, – не будем относиться с презрением к черным воинам. Своевольная хвастливая кавалерия и пехотный сброд, которые занимались в основном налетами и грабежами, а иногда и затевали большие сражения, начинавшиеся с дуэлей и стычек, – такой была и феодальная армия Европы, армия Креси и Азенкура».

Даже когда расцвет промышленности и торговли во всем мире привел к упадку транссахарской торговли, эти государства не заслужили презрения. Мунго Парк писал о Сегу в конце XVIII века: «Вид этого обширного города, многочисленные лодки на реке, густое население, обработанные поля – все в целом говорило о цивилизации и величии, которое я едва ли мог надеяться обнаружить в сердце Африки». Глядя сейчас на эти пастушеские государства фактически глазами человека другого мира, трудно, конечно, представить себе и воссоздать полностью то впечатление, которое они производили на посторонних наблюдателей. Но тогда это впечатление было глубоким и ярким.

Гана

Повсюду в древнем мире железо сыграло революционную роль в развитии общества, позволив человеку создать новую, более сложную общественную организацию. Африка не составила исключения из этого правила, тем более что африканцам было значительно легче добывать железо, чем медь или бронзу, а у железа оказалось больше ценных свойств, чем у других металлов. Те, у кого было железо, настолько превосходили всех остальных, насколько, скажем, мушкетеры впоследствии превосходили копейщиков. Так, жители Ганы, замечает аз-Зухри около 1150 года н. э., отправлялись в экспедиции против своих соседей, «которые не были знакомы с железом и сражались дубинками из черного дерева». Воины Ганы «побеждали их, потому что были вооружены мечами и пиками». Таким образом, первые государства древнего Судана возникали в результате превосходства над соседними народами, которое заключалось в использовании железа. Это означает, что если государственность в Западном Судане нельзя проследить ранее VIII века, хотя устные предания указывают и на более ранний период, то начало ее формирования можно без особых натяжек отнести к III веку до н. э., то есть ко времени освоения техники добычи и обработки железа, которая привела к определенным социальным последствиям.