Николай Яковлев - Маршал Жуков Страница 18

Жесткой обороной наши войска Под командованием Жукова изматывали врага. За каждый щаг продвижения враг платил чрезмерной ценой. К концу октября гитлеровское наступление выдохлось. Однако конфигурация фронта вызывала тревогу: на севере, захватив еще 14 октября Калинин, противник мог пойти в обход столицы; на юге Гудериан застрял иод Тулой, и нельзя было исключить его удара в тыл Москвы. Районы Калинина и Тулы, однако, не входили в полосу Западного фронта, который выгнулся к этому времени дугой по линии Тургиново - : Волоколамск - Дорохове - Нарофоминск - Серпухов.

Командование группы армий "Центр" поспешно собирало последние резервы, подвозило отставшую артиллерию: предстоял решительный натиск на Москву.

17 октября Гитлер разоткровенничался в кругу свои:!? приближенных. Уставившись в потолок, фюрер вещал о том, что предстоит сделать на Востоке после победы.-"Мы проложим там через самые красивые места несколько автострад. На их пересечении с реками встанут немецкие города - центры военных, полицейских, административных и партийных властей. Вдоль этих дорог разместятся немецкие фермы, и скоро азиатский ландшафт станет иным. Через десять лет там будут жить уже четыре миллиона немцев, а через двадцать - по крайней мере десять миллионов. Они приедут не только из Германии, но из Америки, Скандинавии, Голландии, Фландрии. И остальная Европа сыграет свою роль в освоении русских пространств. Ни один немец не ступит и ногой в те русские города, которые как-то сохранятся после войны, - Москвы и Ленинграда, конечно, не будет и в помине, - пусть русские гниют в своем примитивном, растительном существовании подальше от великих автострад. Для них излишни как образование, так и обеспечение социальных нужд".

В Берлине эксперты завершали разработку "генерального плана "Ост" германской колонизации на Востоке вплоть до Урала. Подлежали уничтожению 120 - 140 миллионов человек, чтобы дать место "высшей . расе". Германская пропаганда твердила, что вермахт у стен Москвы, с СССР почти покончено.

А Сталин вызвал Жукова в Кремль.

- Мы хотим, - сказал Сталин, - провести в Москве, кроме торжественного заседания по случаю двадцать четвертой годовщины Октября, и парад войск. Как вы думаете, обстановка на фронте позволит нам провести эти торжества?

Жуков заверил, что враг в эти дни не в состоянии на большое наступление. А что касается защиты с воздуха, то нужно укрепить противовоздушную оборону и подтянуть с соседних фронтов истребители к столице. Так и сделали.

И вот в эти тяжелые дни из Москвы, отмечавшей традиционный праздник годовщины Великого Октября, .прозвучали уверенные слова И. В. Сталина. На торжественном заседании 6 ноября он сказал о враге:

- И эти люди, лишенные совести и чести, люди с моралью животных, имеют наглость призывать к уничтожению великой русской нации, нации Плеханова и Ленина, Белинского и Чернышевского, Пушкина и Толстого, Глинки и Чайковского, Горького и Чехова, Сеченова и Павлова, Репина и Сурикова;, Суворова и Кутузова!

На следующий день утром на Красной площади выстроились для парада войска. Все, кто имел отношение к устройству парада, волновались: вражеские аэродромы вблизи столицы. Небо затягивали низкие тучи, шел снег. В 8 утра на трибуну Мавзолея поднялись члены правительства, руководители Московской партийной организации. "Сталин, - писал Черноусов, - был в хорошем настроении, прохаживаясь, подошел к нам и сказал, показывая на небо:

- Везет большевикам". Многие из частей, прошедших в тот день перед Мавзолеем, отправлялись прямо на фронт. Напутствуя их, Сталин говорил:

- Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков - Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя великого Ленина!

Торжественное празднование 24-й годовщины Великого Октября в Москве вдохнуло новые силы в защитников столицы.

В эти волнующие, полные боевого подъема дни суровый реалист Жуков, как всегда, требовал величайшей осмотрительности и был против опрометчивых действий. Враг все еще силен, и надо было ждать нового натиска. Жуков понимал, что верные своему шаблону немцы снова навалятся на флангах танковыми и подвижными соединениями, чтобы окружить Москву. Враг намеревался сомкнуть клещи где-то в районе Ногинска и Орехово-Зуева. Но, несмотря на сложную обстановку, Жуков докладывал в Москву: Минска, Смоленска и Вязьмы больше не будет. Значит, особое внимание укреплению флангов! "Тут у меня, писал Жуков, - состоялся не совсем приятный разговор по телефону со Сталиным".

Верховный потребовал нанести упреждающие удары по фланговым группировкам немцев в районах Волоколамска и Серпухова. Жуков осведомился:

- Какими же силами мы будем наносить эти контрудары? Западный фронт свободных сил не имеет. У нас есть силы только для обороны.

Сталин категорически отрезал: вопрос о контрударах решен. Сталин позвонил, еще члену Военного совета Н. А. Булганину и добавил:

- Вы там с Жуковым зазнались.

Что было делать? Жуков стал энергично готовить контрудары. Командир кавалерийского корпуса генерал П. А.-Белов, вызванный в Ставку, описал, как принималось решение о контрударе. 10 ноября Жуков привел его к Сталину утверждать план - Белову надлежало действовать в районе Серпухова. .Генерал прямо с .фронта, конечно, не знал о предыстории операции и отметил: "В глазах его (Сталина) не было прежней твердости, в голосе не чувствовалось уверенности. Но еще больше удивило меня поведение Жукова. Он говорил резко, в повелительном тоне. Впечатление было такое, .будто старший начальник здесь Жуков. И Сталин воспринимал это как должное".

Надо думать, генерал Белов воспринял лишь внешнюю сторону происходившего. Коль скоро был отдан приказ, Жуков выполнял его. Генерал Рокосовский получил приказ провести частную операцию в районе Волоколамска. Но ведь Жуков только что велел покрепче окопаться, беречь войска, а тут идти в лоб на изготовившегося к прыжку врага. "Признаться, мне было непонятно, говорил Рокоссовский, - чем руководствовался командующий, отдавая такой приказ". Жуков, естественно, не мог объяснить, что выполняет указание Сталина. Этот удар, по словам Рокоссовского, "принес мало пользы". Несколько лучшие результаты дали действия войск Белова у Серпухова. Сорвать подготовку гитлеровцев к наступлению, однако, не удалось.

В высшей степени уравновешенный военачальник, Рокоссовский писал о Жукове в эту тяжелую пору:

"В моем представлении Георгий Константинович Жуков остается человеком сильной воли и решительности, богато одаренным всеми качествами, необходимыми крупному военачальнику". И далее: "Мне запомнился разговор, происходивший в моем присутствии между Г. К. Жуковым и И. В. Сталиным. Это было чуть позже, уже зимой. Сталин поручил Жукову провести небольшую операцию, кажется, в районе станции Мга, чтобы чем-то облегчить положение ленинградцев. Жуков доказывал, что необходима крупная.операция, только тогда цель будетдостигнута. Сталин ответил:

- Все это хорошо, товарищ Жуков, но у нас нет средств, с этим надо считаться. Жуков" стоял на своем.

- Иначе ничего не выйдет. Одного желания мало. Сталин не скрывал своего раздражения, но Жуков не сдавался. Наконец Сталин сказал:

- Пойдите, товарищ Жуков, подумайте, вы пока свободны.

Мне понравилась прямота Георгия Константиновича, Но когда мы вышли, я сказав, что, по-моему, не Следовало бы так резко разговаривать с Верховным Главнокомандующим. Жуков ответил:

- У нас еще не такое бывает".

Волевое начало деятельности Жукова ощущали не ^только на фронте, но и в Москве. В это время он бросил резкие упреки начальнику Главного артиллерийского управления генералу Н. Д. Яковлеву за мизерное обеспечение Западного фронта боеприпасами. Разбором претензий Жукова, разумеется обоснованных, пришлось заниматься Сталину. Он заметил:

"Комфронтом Жуков просто не понимает обстановку, сложившуюся с боеприпасами. А она сложная. Ноябрь - самый низкий . месяц по производству,.. нужно ожидать повышение поставок, а не заниматься беспредметными упреками".

Интересы Западного фронта, прикрывавшего Москву, естественно, были в центре внимания Ставки Верховного Главнокомандования. Его потребности удовлетворялись, но, подчеркивал генерал Яковлев, "в пределах разумного" ведь сражения шли от Баренцева до Черного моря.

У стен Москвы

13 ноября в Оршу съехалось высшее немецкое командование - начальники штабов объединений. Восточного фронта. Совещание вел Гальдер. Хотя ряд генералов высказывали опасения по поводу происходившего на фронте, Гальдер опирался на директиву Гитлера: донаступления зимы расправиться с СССР.

Он продиктовал "максимальную" и "минимальную" линии продвижения в 1941 году: первая - вплоть до Майкопа, Сталинграда, Горького и Вологды; вторая до нижнего течения Дона, Тамбора и Рыбинска. В любом случае район Москвы подлежал захвату. Тут нельзя не сказать о том, что после войны битые гитлеровские генералы десятилетиями твердили: они-де тогда потерпели неудачу из-за "генерала Зимы". Ударили морозы - и остановился вермахт. Ложь! Надежды Гитлера на захват Москвы основывались именно на том, что со второй половины ноября земля подмерзнет и подвижные войска снова обретут свободу маневра.