Тверская улица в домах и лицах - Александр Анатольевич Васькин Страница 19

Милютин, – уже заговорили об ожидающей нас участи; пророчили упразднение нашего пансиона. И действительно, вскоре после того последовало решение преобразовать его в «Дворянский Институт», с низведением на уровень гимназии; а между тем последовала перемена начальства: директором вместо добродушного Курбатова назначен дейст. ст. сов. Иван Александрович Старынкевич; инспектором классов, вместо Светлова, Запольский. Впрочем, перемена была только в именах; по существу же все осталось по‑прежнему. Новые начальники мало отличались своими качествами от прежних; только показались нам менее симпатичными, менее добродушными. Самое же преобразование заведения совершилось гораздо позже, уже по выходе моем из пансиона.

Таков был печальный инцидент, внезапно взбаламутивший мирное существование нашего Университетского пансиона. Вскоре по отъезде государя из Москвы прерваны были наши уроки, так же как и во всех вообще учебных заведениях в Москве, по случаю все усиливавшейся холеры.

После рождественских праздников возобновились прерванные холерой уроки наши в пансионе. Перерыв этот имел последствием перемену срока ежегодных экзаменов выпускных и переводных. Те и другие были перенесены с декабря на май месяц. Перемена эта, в связи с ожиданиями закрытия или преобразования нашего Университетского пансиона, побудила некоторых из моих товарищей по классу покинуть пансион и избрать себе другую дорогу. Так, Перовский и Булгаков отправились в Петербург и поступили в Школу гвардейских подпрапорщиков и юнкеров».

Добавим, что и герой нашего повествования также не окончил Университетский пансион, выйдя из шестого класса и получив по прошению увольнение от 16 апреля 1830 г. И хотя после этого он еще успел поучиться в Московском университете, в дальнейшем Лермонтов все равно, как и многие его однокашники (например, тот же Константин Булгаков), оказался в Школе гвардейских подпрапорщиков и юнкеров.

На решение Лермонтова покинуть пансион, безусловно, повлиял царский указ от 29 марта 1830 г., преобразовывавший Университетский благородный пансион во вполне рядовую гимназию по уставу 8 декабря 1824 г. на том основании, что существование пансиона с особенными правами и преимуществами, дарованными ему в 1818 г., противоречило новому порядку вещей и нарушало «единство системы народного просвещения, которую правительство ставило на правилах твердых и единообразных».

Понимал ли Николай, что ликвидация пансиона не будет принята большинством дворянства? Конечно, ведь он был далеко не глуп. Но для царя важнее было поставить пансион обратно в строй, из которого он ненароком выбился, причем поставить по команде «смирно», а не «вольно», к коей он привык. И то, что он прочитает уже в следующем году, нисколько не смутит его, а даже, наоборот, вдохновит: «Уничтожение в Москве Благородного университетского пансиона и обращение оного в гимназию произвело весьма неприятное впечатление и по общему отзыву московского и соседних губерний дворянства лишило их единственного хорошего учебного заведения, в котором воспитывались их дети», – из отчета Третьего отделения за 1831 г.

Преобразование пансиона в гимназию расширяло и полномочия воспитателей, обладавших правом применять такой вид наказания, как розги. Все становилось на свои места, так как в Николаевскую эпоху «для учения пускали в ход кулаки, ножны, барабанные палки и т. д. Било солдат прежде всего их ближайшее начальство: унтер‑офицеры и фельдфебеля, били также и офицеры… Большинство офицеров того времени тоже бывали биты дома и в школе, а потому били солдат из принципа и по убеждению, что иначе нельзя и что того требует порядок вещей и дисциплина». В этом был убежден и сам император. Он помнил шомпол своего воспитателя Ламздорфа и, по‑видимому, склонен был думать, что ежели он, государь, подвергался побоям, то нет основания избегать их применения при воспитании и обучении простых смертных.

Мы же скажем так: если бы не визит царя, свалившегося как снег на голову ничего не подозревающим воспитанникам пансиона, и последующие за этим оргвыводы, то Лермонтов мог бы доучиться до конца и окончить пансион…

Но внимательный читатель спросит: как же так? Указ о преобразовании пансиона в гимназию вышел в марте, а государь приехал в Москву 29 сентября. А все дело в том, что престарелый мемуарист Милютин перепутал даты визита государя. В том судьбоносном для Лермонтова 1830 г. Николай осчастливил своим приездом Первопрестольную по крайней мере дважды. И первый его визит в марте как раз и содержал в себе посещение Благородного пансиона со всеми вытекающими последствиями.

Кстати, когда Николай I приехал в холерную Москву осенью 1830 г., он также решил зайти в пансион (который уже стал к тому времени гимназией), чтобы проверить выполнение своего указа. И в этот раз его впечатления оказались куда более положительными. «В субботу государь был в Университетском пансионе и остался очень доволен против последнего разу; спросил о Булгакове. Вызвали Костю, он подошел и сказал смело: здравия желаю, ваше императорское величество!» – писал Александр Булгаков своему брату Константину 2 ноября 1831 г.

А 16 апреля 1830 г. выдано было свидетельство из Благородного пансиона «Михаилу Лермантову в том, что он в 1828 году был принят в пансион, обучался в старшем отделении высшего класса разным языкам, искусствам и преподаваемым в оном нравственным, математическим и словесным наукам, с отличным прилежанием, с похвальным поведением и с весьма хорошими успехами; ныне же по прошению его от пансиона с сим уволен».

Будто вослед Лермонтову полетел обзор, подготовленный Третьим отделением за 1830 г., в котором бывшему пансиону отводилось особое и почетное место: «Среди молодых людей, воспитанных за границей или иноземцами в России, а также воспитанников лицея и пансиона при Московском университете, и среди некоторых безбородых лихоимцев и других праздных субъектов мы встречаем многих пропитанных либеральными идеями, мечтающих о революциях и верящих в возможность конституционного правления в России. Среди этих молодых людей, связанных узами дружбы, родства и общих чувств, образовались три партии, одна в Москве и две в Петербурге. Их цель – распространение либеральных идей; они стремятся овладеть общественным мнением и вступить в связь с военной молодежью… Кумиром этой партии является Пушкин, революционная ода «Вольность» переписывается и раздается направо и налево». К тем, кто переписывал, относился и Лермонтов…

Тверская площадь.

От генерала Скобелева до князя Долгорукого

По сравнению со всеми остальными площадями, пересекающими Тверскую улицу, одноименная площадь более древнего происхождения. Известна она еще с конца XVI в. Как водилось раньше на Руси, на городских площадях нередко стояли кузницы. В районе Тверской площади их было более шестидесяти, и простирались они аж до современного Кузнецкого Моста. Постепенно кузницы исчезли с территории площади, что было вызвано расширением границ Москвы.

Свое законное место на карте Первопрестольной Тверская площадь обрела в тот момент, когда на ней появилась официальная резиденция генерал‑губернатора, тогда, в 1790 г. она и