Уильям Аллен - История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина Страница 2

Расцвет понтийских городов пришелся на IV в. до н. э., когда Боспорское царство, державшее под своим контролем Керченский пролив (Киммерийский Боспор), закупало зерно, выращенное на полях Придонья и Кубани, и держало в своих руках транзитную торговлю между племенами Северного Причерноморья и народами внутренних районов Азии. Другие города тоже сосредоточили у себя огромные богатства и были населены людьми самых разных племен: Тир — на Днестре, Ольвия (современная Одесса) — в устье Буга, Херсонес Таврический (Севастополь) — в Крыму, Танаис (Азов) — в устье Дона.

Народы, обитавшие по берегам Понта, степные племена, жители греческих городов-государств и владыки Анатолии на короткое время были объединены Митридатом VI Евпатором. Историк Рейнах поведал нам о грандиозных замыслах Митридата, который в ту пору, когда Ганнибал уже потерпел поражение на Западе, еще мечтал завоевать Восток. Однако сделать это Митридату не удалось, и наследниками греческих владений в Северном Причерноморье стали римляне. К тому времени эллинско-скифский союз уже распался. Во II в. до н. э. сравнительно долгий мир в степи был нарушен вторжением кочевых сарматов, которые говорили, вероятно, на языке иранской группы и жили восточнее Дона. Их потомками являются, по-видимому, осетины Центрального Кавказа. Согнав скифов с принадлежавших им земель и поглотив их, дикие сарматы двинулись по степи на запад. Древнее экономическое единство южнорусских земель распалось. Жители Херсонеса, Ольвии и Тира теперь могли чувствовать себя в безопасности только под защитой мощных крепостных стен и римского гарнизона. В I–II вв. Римская империя вела борьбу с сарматами на Дунае, которая потребовала напряжения всех ее сил. Победа Траяна над этими варварами была увековечена в барельефах, которые украсили колонну Траяна в Риме — на ней можно увидеть изображение сарматов.

В течение II и III вв. сарматов разбили германские готы и герулы. Боспорское царство пало; Херсонес Таврический был окружен, а Тир и Ольвия — разрушены. Царство готов просуществовало два века и «стало единственным некочевым образованием в истории степи». В конце IV в. в движение пришли азиатские орды. Готов разгромили гунны — первые алтайские племена, которые вторглись в страны Древнего мира. За ними пришли болгары, авары, хазары, мадьяры, печенеги, кипчаки и монголы. «Подобно бурану, свирепой степной буре, эти орды сметали с насиженных мест своих предшественников и гнали их на цивилизованные страны Европы, истребляя живших в степи славянских крестьян. Они прошли через зону лесостепи, грабя и убивая ее население, поэтому славянам пришлось покинуть эти земли и переселиться в Полесье» (Миннс Э.Г. Скифы и греки в Южной России).

Происхождение славян

С доисторических времен до XV в. кочевники играли решающую роль в истории Южной России, а в Центральной Европе их жестокие опустошительные набеги влияли на течение европейской истории в V–XIII вв. Многие проблемы современной Европы зародились еще в те времена, когда орды азиатских кочевников вторгались в пределы славянских и германских государств.

Пейскер в своем блестящем труде «Кембриджская история Средневековья» сравнивал два расовых источника, сочетание которых сформировало население России и большей части Центральной и Юго-Восточной Европы.

«Кочевники азиатского происхождения, — по мнению Пейскера, — относятся к алтайской ветви урало-алтайской расы…

Все говорит о том, что местом возникновения племен конных кочевников являются Турано-Монгольские степи и пустыни. Именно они своими гигантскими размерами, неслыханной суровостью климата, невозможностью пасти скот летом, соленой растительностью, кормящей бесчисленные стада, и, прежде всего, неразрывными экономическими связями с далеким, обильным травой севером, — именно они породили народ с неискоренимыми привычками конных кочевников».

В отличие от алтайских кочевников славяне всегда были мирными земледельцами и становились неизбежными жертвами азиатских конных грабителей, а также скандинавских речных пиратов и торговцев. По мнению Прокопия, славяне считались не злобными и дурными людьми, а, скорее, безобидными и наивными. Морис писал о них так: «Они легко переносят жару, холод, сырость, отсутствие одежды и голод и по-дружески относятся к чужеземцам». Адам из Бремена указывал, что не встречал более гостеприимных людей, чем померанские славяне.

Вместе с балтами (литовцами, латвийцами и древними пруссами) славяне входили в балтославянскую группу индоевропейской семьи. Их язык имел много общего с германскими и иранскими языками: «Разделение балтославянского языка на древнебалтийский и древнеславянский, а потом древнеславянского на славянские языки было вызвано, с одной стороны, изоляцией различных племен друг от друга и, с другой, — взаимной ассимиляцией и влиянием связанных между собой диалектов и несвязанных языков. Дело здесь не только в общей генеалогии, но и в особенностях исторического и политического развития».

Вопросу о том, где находилась родина славян, посвящено множество книг. Пейскер разделяет точку зрения польского ботаника Ростафинского, основанную на данных биогеографии, свидетельствующих о том, что отделение славян от балтов произошло еще в доисторическую эпоху в районе Полесья. Это была огромная заболоченная равнина, образующая неправильный треугольник, в вершинах которого находятся современные города Брест-Литовск, Могилев и Киев.

Первоначально славяне, как и германцы, не имели общего имени; по мнению Пейскера, правильнее называть славян словенами (единственное число — словенин); вероятно, это название означало «жители словы». Другая версия гласит, что название «словене» произошло от существительного «слово», в противовес славянскому наименованию «немец», которое означало «немого человека», не понимавшего, о чем ему говорят. Название «словене» относилось первоначально лишь к одному из крупных племен. Восточные римляне сначала вошли в контакт с частью этого племени и назвали все другие славянские племена, обитавшие севернее Дуная, «склавенами» или «стлавенами».

Пейскер показал нам, как природные условия солончаковых пустынь Азии сформировали дикого конного кочевника. И подобно тому, как этот кочевник был сыном и продуктом аридных пустынь, так и славянский рыбак-крестьянин стал сыном и продуктом заболоченных лесов: «Славянин и конный кочевник, как и земли, где они родились, представляют собой две полные противоположности, и лишь по убийственной иронии судьбы они сделались соседями. Первый представляет собой мягкую наковальню, второй — крепкий как сталь молот. Когда же в игру вмешался еще один, не менее тяжелый, молот (германский), наковальня оказалась полностью расплющенной» (Пейскер Т. Кембриджская история Средневековья. Т. I. Гл. XII: Азиатский фон). Но мне кажется, лучше было бы употребить другое сравнение: стальной молот, твердая наковальня и мягкое железо между ними.

Пейскер проанализировал фундаментальное отличие германской экспансии от славянской: «Сухие и сравнительно плодородные лесные земли богаты пригодными для обработки почвами, поэтому перенаселить их очень трудно. Вот почему люди создают в таких местах общества и государства. Но у болота примитивный человек не может отвоевать ни фута земли: он осушает его, создавая запруды и превращая мелкие речушки в большие пруды, изобилующие рыбой. Поэтому по мере того, как участки обрабатываемой земли сокращаются, население скучивается в одном месте. Сухие лесные земли делают тех, кто на них живет, сильнее, зато на заболоченных землях люди постепенно вырождаются. Однако лесные почвы нельзя эксплуатировать бесконечно: если, сняв урожай, на поля не вывозят навоз или не оставляют их под паром, — иными словами, если почва истощается, — то прокормить растущее население она уже не может, что порождает миграцию или захват соседних земель. Миролюбивые обитатели болот не могут никого завоевать и лишь постепенно переселяются туда, где им не оказывают сопротивления. В этом-то и заключается разница между экспансией германцев и экспансией славян. Германская экспансия была взрывчатой, как вулкан, славянская же напоминала медленное просачивание или медленное затопление соседней территории. Некоторые германские племена покинули свою родину: в поисках нового дома они сгоняли со своих земель соседей, а те, в свою очередь, сгоняли своих, и так продолжалось до тех пор, пока в движение не пришло все полушарие и не разбились на кусочки многие сильные государства, не погибли могучие народы и не распалась даже Римская империя. А что же славяне? Они заняли и густо заселили гигантские территории, а летописи этого даже не заметили. И сейчас мы задаем себе вопрос: как же это могло произойти столь бесшумно и откуда взялись бесчисленные миллионы славян?»