Москва и Орда - Антон Анатольевич Горский Страница 2

конца XV в. (дошел в двух редакциях — 1479 г. и начала 90-х гг.){24}, а также сводами 1497 г. (Прилуцкая летопись){25} и 1518 г. (Уваровская летопись){26}. Великокняжеское летописание вошло также в Ермолинскую{27} и Типографскую{28} летописи конца XV в., но в первой отразился также особый (ростовский или белозерский) свод 70-х гг. (он лег в основу также Сокращенных сводов 1493 и 1495 гг.{29}), а во второй — ростовский владычный свод.

Ряд известий о московско-ордынских отношениях в конце XV в., восходящих к источнику 80-х гг., содержат Львовская{30} и Софийская II{31} летописи XVI в. Сведения о событиях 90-х гг. XV и первых лет XVI в. дают также Софийская I летопись по списку Царского{32} и Иоасафовская летопись{33}.

В некоторых летописных памятниках XVI и XVII вв. имеются уникальные известия об отношениях с Ордой в XIV–XV вв. Это известия (тверские), содержащиеся в Тверском сборнике{34} и так называемом Музейском фрагменте{35}, отдельные записи Никоновской{36} и Воскресенской{37} летописей, Устюжской летописи{38}, Новгородской летописи Дубровского{39}и Архивской, или так называемой Ростовской, летописи{40} (две последние восходят к общему протографу — своду 1539 г.).

Новгородское летописание конца XIII — первой половины XV в. представлено Новгородской I летописью старшего и младшего изводов{41}. Старший извод доводит изложение до 30-х гг. XIV в. (с лакуной за 1273–1298 гг.), младший — до 40-х гг. XV в. Новгородский свод начала XV в., отразившийся в HIЛ младшего извода, был использован также при составлении протографа Новгородской IV и Софийской I летописей.

К исследуемой теме имеют также отношение ряд известий псковского{42} и волынского{43} летописаний.

Прямые или косвенные данные об отношениях Москвы и Орды содержатся, помимо летописания, и в других памятниках русской средневековой литературы (некоторые из них дошли — полностью или частично — в составе летописей). Это «Повесть о Михаиле Тверском» (начало 20-х гг. XVI в.){44}, «Житие митрополита Петра» (1327){45} «Задонщина» (конец XIV в.){46}, «Житие митрополита Алексея» (первая, краткая, редакция конца XIV в.{47}, вторая — середины XV в.){48}, «Житие Сергия Радонежского» (1418){49}, «Слово избрано от святых писаний, еже на латыню» (1461–1462){50}, «Хожение за три моря» Афанасия Никитина (начало 70-х гг. XV в.){51}, «Повесть о убиении Батыя» (70-е гг. XV в.){52}, «Житие Ионы, архиепископа Новгородского» (70-е гг. XV в.){53}, послания на Угру архиепископа Вассиана Рыло и других представителей духовенства (1480){54}, «Сказание о Мамаевом побоище» (начало XVI в.){55}, послание Сильвестра Ивану IV (середина XVI в.){56}, «Казанская история» (вторая половина XVI в.){57}.

Богатую информацию о московско-ордынских отношениях дают актовые источники: в первую очередь духовные и договорные (между собой, с князьями других русских земель и Литвой) грамоты московских князей{58}, а также договоры Новгорода (с русскими князьями и международные){59}, жалованные грамоты{60}, грамота духовенства Дмитрию Шемяке (1447){61}.

Отношения Москвы и Орды на последнем этапе их одновременного существования (последняя четверть XV в. и первые годы XVI в.) освещены в посольских книгах по сношениям с Крымским ханством{62} и Польско-Литовским государством{63}, а также в разрядных книгах{64}. На отдельные аспекты московско-ордынских отношений проливает свет информация родословных книг{65}.

Использованные в книге иностранные источники могут быть подразделены на:

литовские (в смысле созданные на территории Великого княжества Литовского) — Супрасльская летопись (середина XV в.){66}, «Хроника Литовская и Жмойтская» (XVI в.){67}, послания великих князей Литовских Витовта{68} и Александра Казимировича{69}; польские — книги расходов королевского двора{70} и «История» Яна Длугоша (ум. 1480){71};

ордынские — ярлыки{72} ханов русским митрополитам (XIV в.){73}, послания: Едигея великому князю Василию Дмитриевичу{74}, Махмуда — турецкому султану{75}, Ахмата — Ивану III{76}, Муртозы — Ивану III и касимовскому хану Нурдовлату{77}; Ших-Ахмета и Тевекеля — Александру Казимировичу{78};

крымско-татарские — ярлыки крымских ханов великим князьям Литовским{79} и их послания в Москву и Литву{80};

арабские — сочинения Рукн-ад-дина Бейбарса (конец XIII — начало XIV в.){81}, Ибн Халдуна (конец XIV в.){82}, Ибн Арабшаха (первая половина XV в.){83};

персидские — труды Рашид-ад-дина (начало XIV в.){84}, Кашани (начало XIV в.){85}, Низам-ад-дина Шами (начало XV в.){86}, Шереф-ад-дина Йезди (начало XV в.){87}; «Муизз» (первая половина XV в.){88}; сочинение продолжателя Рашид-ад-дина (первая половина XV в.){89};

византийские — патриаршие послания на Русь{90};

немецкие — хроники{91}, сочинения И. Шильтбергера (начало XV в.){92} и С. Герберштейна (первая половина XVI в.){93};

венгерские — хроники{94} и акты{95};

итальянский — «Путешествие в Тану» И. Барбаро (вторая половина XV в.){96}.

Помимо материалов письменных источников, привлекались также нумизматические данные — монеты русской{97}и ордынской{98} чеканки.

Глава первая

Между Сараем и Исакчой:

Даниил Александрович

(70-е гг. XIII в. — 1303)

Московское княжество как самостоятельное политическое образование в пределах Северо-Восточной Руси (Владимиро-Суздальской земли — территории, находившейся под властью потомков Всеволода Большое Гнездо) появилось в 70-е гг. XIII в., то есть в эпоху, когда система власти Орды над русскими землями, основными проявлениями которой были взимание дани (с XIV в. она обозначалась термином «выход») и право ордынского хана (именуемого на Руси «царем») утверждать русских князей на их столах путем выдачи ярлыков на княжение, уже давно сформировалась, а сама Орда, бывшая вначале западным улусом Монгольской империи, раскинувшейся от Дуная до Тихого океана, приобрела (в 60-е гг.) независимость от великоханского престола в Каракоруме. Первым московским князем стал младший сын Александра Невского Даниил (родился