Чарльз Силсфилд - Токеа и Белая Роза Страница 20

Джеймсу приснился странный сон. На него надвигалось какое-то свирепое чудовище, оно ступало по трупам Розы и Канонды и ножом, зажатым в огромных когтях, метило прямо в сердце ему, Джеймсу. Он увертывался, сопротивлялся, наносил удары. Вот богатырской рукой он хватает свое ружье, чтобы поразить кровожадного монстра. Он изнемогал под его тяжестью, он отчаянно боролся. И тут Джеймс проснулся.

Сон его обратился явью.

Свирепого вида дикарь, опершись ногой о каноэ, с жуткой ухмылкой целил ему в голову смертоносным топором. Один-единственный взмах - и он бы пропал. Джеймс схватил ружье и направил его в грудь индейцу. Тот отшатнулся. Обхватив колени индейца с силой, удесятеренной ужасом и отчаянием, он опрокинул его и тут же прижал к земле. Нож дикаря слегка задел ему грудь возле сердца. Но опять с несвойственной ему силой Джеймс перехватил правую руку индейца, а левой вцепился в горло. Тот вонзил в него взгляд, полный смертельной ненависти, но дыхание индейца пресекалось, а клинок выпал из ладони. Наступив коленом на грудь врага, Джеймс склонился над ним, взмахнув его же оружием. Скрежеща зубами, дикарь замер в ожидании смерти. Джеймс тоже застыл, не зная, что делать дальше, потом вдруг вскочил на ноги и, отступив на шаг, крикнул:

- Пошел прочь! Я не хочу мараться в твоей крови!

- Мой брат, верно, друг краснокожих? - послышался голос за спиной.

Джеймс оглянулся и увидел второго индейца. В руке его блестел нож, каким снимают скальпы.

Джеймс отскочил в сторону, повернувшись к нему лицом.

- Моему брату нечего бояться, - сказал тот. И бросив суровый взгляд на нападавшего, добавил: - Ми-ли-мач собирался снять скальп со спящего бледнолицего, но сам должен благодарить его за то, что сохранил в целости свой череп. Мико не хотел всего этого.

- Вы мико? - воскликнул Джеймс. - Мико окони?

Старик спокойно и пристально посмотрел ему в глаза и с достоинством ответил:

- Мой юный брат не ошибся. Ему нечего бояться. Мико увидел его и протягивает ему руку.

- Вы мико окони? - еще раз изумился юноша, порывисто схватив протянутую руку. - Сердечно рад вас видеть, и, должен признаться, как раз был на пути к вам.

- Дочери сказали мико, что сын Великого Отца, владеющего обеими Канадами, избежал петли вождя Соленого моря. Мои глаза видят, а душа знает, что есть правда, а что ложь. Но мой брат прошел слишком малую часть тропы к вигвамам своих соплеменников.

- Охотно объясню причины. У вас прекрасная дочь. Да поможет ей небо! Она и ангел по имени Роза выхаживали меня как сестры. Я бы вовсе не покидал их, но я слышал повелевающий голос долга, которого не мог ослушаться. Но когда ваша дочь проводила меня до этих берегов, она обронила несколько слов, и я понял их так, что мой долг - вернуться обратно.

- Что же нашептала моя дочь?

- Всего несколько слов, но в них было много смысла. Я понял, что бедные девушки из-за своей ангельской доброты навлекут на себя ваш гнев, вы можете убить их за то, что они будто бы привели в свой вигвам шпиона.

- И что же мой брат?

- Если кто в чем и виноват, то только он. Может быть, ему удастся отвести удар от своих благородных спасительниц.

Индеец молчал, погруженный в свои мысли. Но вот лицо его посветлело. Он снова протянул ладонь чужеземцу.

Это не могло не ободрить Джеймса, тем более что вождя обступили внезапно отделившиеся от кустов зловещие фигуры индейцев.

Мико испытующе смотрел на чужеземца, не ожидавшего появления воинов, и выдержал долгую паузу, чтобы дать бледнолицему прийти в себя.

- Желает ли мой брат пробираться в деревни бледнолицых?

- Я бы хотел как можно скорее попасть к своим. Я британский офицер и должен без промедления занять свой пост.

Индеец покачал головой.

- Мико знает сыновей Великого Отца Канады. Вместе с ним он поднял томагавк войны на янкизов. Его сыновья - хорошие воины, но в наших лесах они слепы, как совы. Мой брат не сумеет дойти до своих, ему не избежать голодной смерти в долгом пути среди дебрей. Смотри, - вождь указал на видневшиеся у горизонта очертания больших деревьев. - Мой брат начнет путь к этим деревьям, но когда он доберется до них, голова у него пойдет кругом, он будет кружить на месте, как собака, которая гоняется за своим хвостом. Ему не хватит и ста солнц, чтобы выбраться из лугов.

- Позвольте один вопрос. Могут ли ваши слепые дети не бояться наказания? Могут ли они рассчитывать на ваше великодушное прощение за то, что без ведома вождя спасли чужеземца?

- Мико встретит свою дочь добрым взглядом.

- А Розу?

- Ее тоже.

- Тогда мне не остается ничего иного, как немедленно двинуться в путь. Только бы добраться до Миссисипи. А там уже наши корабли.

- Великий Отец моего юного брата поднял томагавк войны против янкизов? Не так ли? - неожиданно спросил мико.

- И на суше, и на море. Мы еще всыпем этим янки.

- А сколько он снарядил воинов?

- Сухопутное войско составляет около двадцати тысяч, они высадились здесь. А на севере еще больше.

- А мой брат?

- Я служу на флоте.

Индеец снова задумался.

- Путь моего брата будет очень долог, каноэ его братьев далеко. Великий Отец имеет много воинов, но у янкизов их еще больше. Пусть брат мой выслушает речь старого воина, на чей голове остался снег многих, многих зим.

Джеймс низко склонил голову.

- Мой брат должен вернуться с мико в его вигвам. Воины будут курить с ним трубку, а девушки услаждать пением. Через два солнца придет вождь Соленого моря. Мико тихо шепнет ему на ухо. И на каноэ нашего гостя мой юный брат поплывет к своим.

- Вождь Соленого моря? Плыть на корабле пирата? Нет, мико, это немыслимо. Неужели пират сам двинется навстречу своей виселице?

- Разве вождь Соленого моря воюет и с твоим народом?

- Он не воюет, он грабит и хватает все, что попадет под руку. Это пират, его казнят при первом удобном случае.

Взгляд индейца помрачнел. Британец слегка растерялся при мысли, что, может быть, ненароком обидел вождя.

- Мой брат прав, - сказал Токеа. - Он должен идти, но если захочет остаться, вигвам мико открыт для него. Если Канонда станет дочерью великих каманчей, Белая Роза будет готовить ему пищу, ему - сыну мико.

Британец растроганно пожал руку Токеа и с жаром сказал:

- Когда окони Великим Духом клянутся своему мико, что их томагавки будут верой и правдой служить ему, они держат свое слово, иначе они просто псы, - Джеймс невольно вплетал в свою речь индейские обороты. - Так же твердо должно держать свое слово и сыну Великого Отца Канады. Ему надо спешить к своим братьям, иначе они отшвырнут его, как трусливого пса, а имя его станет презренной кличкой.

Эти слова, в которых было столько искреннего волнения, решили все.

Вождь одобрительно кивнул и, взяв британца за руку, сказал:

- Постой! Мой юный брат приблизился к владениям мико после заката солнца, когда вождь спал. Он вошел в его вигвам, когда мико был на охоте. И ушел, когда мико еще не вернулся. След моего брата не видели другие бледнолицые. Не поклянется ли мой брат тем, кого окони зовут Великим Духом, а бледнолицые - Богом, не поклянется ли он, что не выдаст врагу тайны окони?

- Я уже поклялся в этом твоей дочери.

- Может ли он повторить свою клятву мико?

- Клянусь.

- Обещает ли он никому не говорить, что мико был с вождем Соленого моря?

- Обещаю, - чуть поколебавшись, ответил юноша.

- Тогда кости его отцов, - сказал мико, положив руки на плечи британца, - могут спокойно тлеть в земле. Мико расчистит от шипов тропу моего брата и даст ему в провожатые самых быстроногих воинов. Однако брат мой давно не ел, а путь его долог.

Он дал знак своим воинам, и самый молодой из них вывалил на траву содержимое своей охотничьей сумки.

Мико и Джеймс уселись рядом, вождь протянул ему несколько ломтей холодной дичины, горсть жареного маиса, а затем и калебасу весьма недурного вина. Со всем этим было быстро покончено. Старик неожиданно поднялся и, дружелюбно кивнув Джеймсу, удалился в лес. За ним следом потянулись все прочие индейцы, кроме провожатого, который ждал распоряжений британца.

Джеймс проводил взглядом терявшиеся среди деревьев фигуры и взялся за каноэ, чтобы подтащить его к воде.

Когда достигли противоположного берега, индеец перенес каноэ на несколько сотен метров вниз по течению и спрятал его в кустах, затем трусцой подбежал к Джеймсу и, не останавливаясь, с таким проворством начал прокладывать траву в высокой траве, что британец едва поспевал за ним.

14

От вигвама на берегу Натчеза веяло той мрачноватой и меланхолической дремой, в коей обычно коротает свои дни индеец, когда свободен от военных и охотничьих забот. Деревня хранила поистине гробовое молчание. Даже юные ее обитатели, казалось, разделяли усталость недавно вернувшихся отцов. Никому не хотелось покидать насиженного места. Но таково было лишь первое впечатление. При более пристальном взгляде на деревню, человек, знакомый с жизнью индейцев, не смог бы не почувствовать некоей напряженности и даже затаенной боязни, охватившей племя, которое, по-видимому, ждало каких-то перемен в своей судьбе.