Александр Гильфердинг - История балтийских славян Страница 21

Родовые отношения поморской и ранской знати были не совсем славянские, а скорее германские. Знатный род имел своего главу и представителя, точно так, как в Германии: часто огромное число родственников, разумеется, уже и в дальних степенях родства, признавали общего главу. Вот какими словами древний свидетель описывает положение такого поморянина, главы знатного рода. "Некто Домослав, первенствовавший между жителями Щетина качествами тела и души и множеством богатства, а равно знатностью рода, пользовался от всех такою честью и таким уважением, что и сам князь Поморский Вратислав без его совета и согласия ничего не делал, и от его слова зависели как общественные, так и частные дела. Ибо Щетин, сей отличный город, который, заключая в своей окружности три холма, первенствует между всеми городами Поморья, был наполнен его родственниками, рабами и друзьями. А также в других окрестных странах было у него такое множество родни, что нелегко бы стало кому-либо ему противиться… Он решился принять Христианскую веру, и тотчас весь его дом с челядью радостно оросились купелью возрождения, а именно душ с лишком пятьсот. Равно же и ближние его, и друзья, побужденные его примером, приняли веру Христову".

Такой человек, как Домослав, могущественный глава огромного рода, был бы совершенно на месте в средневековой Германии или в другой аристократической земле, быт чисто славянский не допускал ничего подобного. Видно, аристократическое начало, внесенное у поморян в славянский быт, сказывалось тотчас же и внутри самых знатных родов, и совершенно естественно: ибо это начало, основанное на предпочтении одного рода другому, логическим ходом вело и к предпочтению в роде одного члена другим, по старшинству. Множество примеров такого предпочтения представляют старые поморские грамоты; часто читаем мы в них подобного рода слова: "свидетели… Гостислав жупан Узноимский, Держко жупан Дыминский и Будовой, родственник его", "свидетель: Мирограб и братья его Моник и Котимир"; "свидетель: господин Гремислав Гнезота и Мартин, брат его"; "свидетели (в ранской грамоте)… Повет и братья его", "свидетели… сыновья Доброгостя Николай, Викентий, Томислав и Доброгост, родственник их" и т. п. Ясно в этих выражениях аристократическое преимущество одного члена или одной линии знатного рода перед другими братьями или родственниками. При таких началах нетрудно стало знати на Поморье и Ране потом совершенно отбросить все стихии славянской жизни и поддаться полному господству германского быта, майорату, феодальному праву, и проч.; мы увидим впоследствии, когда дойдем в нашем рассказе до введения христианства в этих странах, как легко это совершилось, при первом их знакомстве с Германией.

LI. Общественное значение и преимущества поморской знати

Признаваемая самостоятельным сословием, знать поморская пользовалась большими преимуществами. Знатный человек имел свою дружину, часто даже многочисленную. "Недалеко от города Камена, рассказывается в жизнеописании Св. Оттона (нач. ХII в.), жила в деревне вдова, богатая и знатная чрезвычайно. У нее была многочисленная челядь, и была она женщина с большим влиянием и весом, с твердостью управлявшая домом своим, и, что в той стране почиталось чем-то великим, муж ее, пока был жив, содержал у себя тридцать коней со всадниками, как дружину. Ибо там силе и могуществу знатных людей и военачальников мерилом принимается число коней. Силен, говорят, и богат, и могуществен тот, кто может содержать столько-то и столько-то коней, и, таким образом, услышав число коней, знают о числе дружинников, потому что на Поморье дружинник не имеет никогда более одного коня. А в этой стране лошади велики и крепки, и всадник идет на войну без оруженосца (щитоносца), неся сам весьма ловко свой плащ и щит, и неутомимо исполняет таким образом всю военную службу. Лишь знатные люди и военачальники имеют одного или двух спутников, и тем довольствуются" (см. Приложение). Под именем спутников историк очевидно разумеет оруженосцев, которых в Германии имел каждый воин, даже дружинник, а у славян поморских, как видим, только знатнейшие; этих личных слуг он отличает от дружины, которая могла быть многочисленна, доходя иногда до тридцати человек, и эта-то дружина, как явствует из приведенного свидетельства, составляла для знатного поморянина почет и силу, была мерилом его могущества. И только человек, принадлежавший к знати, мог на Поморье иметь дружину: это следует несомненно из слов, уже приведенных: "там силе и могуществу знатных людей и военачальников мерилом принимается" и проч.

Высокое место занимала знать поморская в гражданском строе своей земли. Знаком того было почетное преимущество, связанное с богослужебными обрядами. В большом щетинском xраме хранились золотые и серебряные кубки и сосуды, которые в праздники выносились из святилища, и из них тогда, говорит современный писатель, "совершали гадательные возлияния, ели и пили знатные и могущественные люди страны". Знать составляла бессменное совещательное собрание как при князе, так и при народном сходе. Князь поморский, как мы видели, не имел власти решать общественные дела, особенно в древнее время, до введения христианства. Но и те меры, которые постановлялись князем, за исключением распоряжения общественными доходами, ставшими в эпоху христианства, как было сказано, личной собственностью князя, принимались им только с совета и согласия знатных людей. Вот что говорит одна бамбергская грамота 1189 г.: "Господин Марквард, преподобный священник, посетил славянскую землю, именуемую Поморьем… и склонил князя той земли, господина Богослава, и епископа господина Конрада и преемника его, господина Сифрида, на то, чтобы князья этой земли в общем собрании и сейме, с согласия всех почти знатных людей и общим приговором жупанов своих, повелели с каждой корчмы той страны взносить ежегодно известное количество воску св. Оттону епископу, коего мощи почивают в нашей (бамбергской) церкви". Стало быть, такого рода меру, в принятии которой народ не участвовал, предлагал князь, знать ее обсуждала и одобряла, и жупаны, начальники областей, назначавшиеся князем, составляли о ней приговор или указ. С другой стороны, знать поморская являлась совещательным собранием при народной общине и в совокупности с народом правила общественными делами. И знать, и народный сход имели свое определенное значение и свои права: связь их в гражданском устройстве была крепкая, обоюдная. Обсуждение дела принадлежало преимущественно знати, окончательное решение — народу, так что при всем могуществе и почете знатного сословия, главная, последняя власть, была все-таки у народной общины; ибо начало общественное лежало в основании древнего быта поморян и стало исчезать у них только после принятия из Германии христианской веры, вместе со славянской народностью.

LII. Совещательное собрание и сход у поморян

Общественное устройство на Поморье было, как сказано, вполне определенное. По всему Поморью, по всем городам и укреплениям, установлены были в известные дни народные сходы, в положенное время собирались также совещательные собрания знати. У щетинцев было четыре общественных здания, называвшиеся континами (т. е. кутинами, от кут, польск. kat, угол, русск. кут; сравни серб. кутя дом): одна, главная, удивительно разукрашенная, была храмом бога Триглава; прочие три не имели богослужебного значения и были попроще: внутри находились только поставленные кругом скамьи и стояли столы, "потому что здесь, говорит очевидец, бывали их совещания и собрания, и сюда они приходили, пить ли, или серьезно толковать о своих делах, в положенные дни и часы". Народный же сход собирался в торговые дни на рыночной площади города. В Щетине посреди площади стоял деревянный помост со ступенями, высокий, к низу шире, к верху уже, с которого старшины и глашатаи говорили перед народом. Торг и затем сход бывали там в неделю два раза: один из этих дней совпадал с воскресеньем. Тогда собирался в Щетин народ изо всех окрестных деревень, и, окончив торг, оставался на площади, толкуя, о чем приходилось. Было совершенное равенство народа сельского с горожанами, и как бы в знак этого равенства каждый поморянин приходил на сход с копьем в руке (известно, что у немцев только знатные имели право носить оружие). Такие сходы производились не только в больших торговых городах, но даже в укреплениях, где постоянных жителей в обыкновенное время было весьма мало, и сюда собирался также народ из околотка. Подъезжая к одному из поморских укреплений, Дымину, епископ Оттон встретил перед воротами народный сход.

На сходе решались все местные общественные дела. Могло случиться, что он прямо, своей властью, постановлял о каком-нибудь деле, даже самом важном, не дожидаясь, чтобы знать, по обыкновению, предварительно его обсудила. Так, в Щетине, вскоре после введения христианства, открылся мор, и щетинский народ спросил у прежних жрецов своих, какая тому причина; те, разумеется, отвечали, что разгневанные боги наслали беду за отречение от язычества. "По этому слову, продолжает современный писатель, тотчас собирается на площади сход, при первом призыве, и общим решением восстанавливается нечестивый обряд языческих жертв". Но этот случай был, сколько нам известно, единственным примером такого самовластия народного схода на Поморье, и он имеет уже вид возмущения. Обыкновенно же сход решал дело, предварительно рассмотренное в совещательном собрании.