Юрий Цурганов - Белоэмигранты и Вторая мировая война. Попытка реванша. 1939-1945 Страница 21

В 1920 году, уже будучи эмигрантом, Бискупский участвовал в капповском путче в Германии, стал одним из руководителей общества «Ауфбау», созданного по инициативе Э. Людендорфа с целью налаживания контактов русских правых с немецкими националистами. По некоторым данным, в доме Бискупского после неудачного «пивного путча» в Мюнхене в 1923 году скрывался Адольф Гитлер. Бискупский обладал обширными связями в высших кругах рейха, помимо Гитлера, был лично знаком с Герингом, Розенбергом, поддерживал отношения с военным министерством, министерством пропаганды, гестапо, иностранным отделом НСДАП[191].

Возглавив УДРЭ, Бискупский номинально стал главной фигурой среди русских эмигрантов, проживающих в Германии. Подробности его жизни известны не слишком хорошо, о его личных качествах дают представление воспоминания П.Н. Врангеля. Начав военную карьеру и дослужившись до звания полковника, Бискупский в 1912 году оставил службу и занялся коммерческой деятельностью — «основал какие-то акционерные общества по разработке нефти на Дальнем Востоке, вовлек в это дело ряд бывших товарищей и в конце концов жестоко поплатился вместе с ними»[192].

Вернувшись в армию, Бискупский был зачислен в Иркутский гусарский полк и, быстро продвигаясь по службе, в 1916 году принял командование дивизией. Описывая деятельность Союза офицеров, возникшего в феврале — марте 1917 года, Врангель сообщает: «С первых же дней среди членов союза возникла группа „приемлющих революцию“, решивших на этой революции сделать свою карьеру… „Поставившим на революцию“ оказался и бывший мой однополчанин, а в это время начальник 1-ой кавалерийской дивизии, генерал Бискупский. Лихой и способный офицер, весьма не глупый и с огромным честолюбием, непреодолимым желанием быть всегда и всюду первым… В Петербург он попал делегатом в совет солдатских депутатов от одной из армий. Он постоянно выступал с речами, по уполномочию совета совместно с несколькими солдатами, ездил для переговоров с революционным кронштадтским гарнизоном и мечтал быть выбранным председателем военной секции совета. Как и следовало ожидать, из этого ничего не вышло, выбранным оказался какой-то фельдшер, и Бискупский вскоре уехал из Петербурга»[193].

Столь же скептически Врангель сообщает о проектах Бискупского, связанных с гетманом Скоропадским: «Я встретил старого однополчанина моего генерала Бискупского, которого я не видел после попытки его „поставить на революцию“. Теперь он носился с новым планом — каких-то украинских формирований, долженствующих впоследствии начать в самой Украине борьбу против самостийных элементов. Конечно, и этот план должен был так же рухнуть, как и ставка на революцию»[194].

Бискупский упоминается Врангелем и в связи с деятельностью генерал-лейтенанта А.В. Шварца — командующего русскими войсками в Одесском районе в период французской оккупации: «В числе его ближайших помощников оказался и генерал Бискупский, долженствовавший занять пост инспектора кавалерии и обратившийся из украинского „генерального хорунжего“ в генерала „демократической русской армии“»[195].

Находясь в эмиграции, Бискупский зарекомендовал себя как убежденный монархист.

Планируя боевые действия по разгрому Красной армии, вожди рейха не создали единой концепции в отношении территорий, которые предстояло оккупировать. К 22 июня не было четких планов и в отношении эмигрантов, которые стремились принять деятельное участие в готовящихся событиях. Российских эмигрантов не допускали на оккупированные территории без специального разрешения[196].

Альфред Розенберг, живший до революции в России, препятствовал проникновению русских эмигрантов на оккупируемые территории СССР, выступал против формирования там каких-либо русских национальных организаций. Он сделал ставку на сепаратистские силы, в том числе из эмигрантской среды. Как руководитель «Восточного министерства», он разработал план создания пяти рейхскомиссариатов: «Остланд», «Руссланд», «Украина», «Кавказ» и «Туркестан».

Министр пропаганды Йозеф Геббельс планировал привлечь к работе специалистов по «еврейскому вопросу» из числа эмигрантов. Таковыми стали: барон А.В. Меллер-Закомельский — один из руководителей русского фашистского движения в эмиграции и Н.Е. Марков — бывший лидер фракции крайне правых в Государственной думе, который еще до войны работал в организации «Мировая служба» полковника Флейшгауэра — своего рода «антисемитском интернационале».

Интересы рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера шли по линии формирования на оккупированных территориях отрядов полиции из представителей местного населения. С конца 1942 года речь пошла о создании особых частей в составе войск СС.

В вермахте отношение к проблеме формировалось с точки зрения военной целесообразности, чаще без идеологических примесей, характерных для вождей партии. После неудачи блицкрига среди немецкого офицерства появилось немало людей, увидевших гибельность для Германии гитлеровской «восточной политики». Это было наиболее характерно для двух социальных групп из числа немецких военных. Прежде всего, для потомственной аристократии — дворян, чьи предки из поколения в поколение создавали мощь германского государства, дослуживаясь при этом до генеральских чинов. Австрийского «ефрейтора» из маргинальной среды они могли воспринимать на посту главы государства до тех пор, пока тот справлялся со своими обязанностями. Во-вторых, отход от нацистской ортодоксии был характерен для балтийских немцев, недовольных последствиями пакта Молотова — Риббентропа. Эстония, Латвия и Литва были оккупированы Сталиным явно с согласия Гитлера. Если аристократы просто считали, что любого противника, в том числе и русских, следует уважать, а не относиться к ним как к представителям низшей расы — «унтерменшам», то балтийцы шли еще дальше в плане ревизии идей фюрера. Они знали Россию и делали расчет на то, что власть и общество в СССР находятся в состоянии антагонизма. Некоторые из них в свое время служили в Русской императорской армии и даже принимали участие в антибольшевистской борьбе в годы Гражданской войны в России.

Уже в 1941 году в среде немецкого офицерства возникла идея создать учреждение, которое воспринималось бы гражданами СССР как российское правительство, альтернативное сталинскому. При таком учреждении планировалось сформировать вооруженные силы из советских военнопленных и перебежчиков. Определенная роль в этом проекте отводилась эмигрантам.

Использование российских эмигрантов в войне с СССР не входило в планы Гитлера. Их стремление восстановить «Единую и Неделимую Россию» абсолютно не соответствовало его собственным намерениям. Как предусматривалось инструкцией 1940 года, «внутри каждой народности мы не заинтересованы в сохранении единства или во внедрении в них национального сознания и в развитии их национальной культуры…»[197] В эмигрантах, как в чисто военной, а не политической силе, Гитлер в начальный период войны не нуждался, или, по крайней мере, считал, что не нуждается.

В кругах российской эмиграции, настроенной на сотрудничество с немцами, особенно среди ветеранов Белого движения, было принято считать, что с властями рейха можно найти общий язык. Но для этого необходимо организационное объединение российской диаспоры на принципах «нового государственного национализма». Начали создаваться новые организации эмигрантов в оккупированных Гитлером странах.

Задачи и механизм функционирования таких организаций целесообразно рассмотреть на примерах Франции и Польши. Во Франции к концу 1930-х годов сложилась наиболее многочисленная российская диаспора бывших активных участников борьбы с большевизмом, Польша же представляет интерес в силу своего географического положения — между Германией и СССР.

В Париже, вскоре после его занятия германскими войсками, русские эмигранты-националисты приступили к созданию Русского представительного комитета. Это начинание встретило резкую оппозицию со стороны либерально-демократической части зарубежья. Прежний Эмигрантский комитет под председательством бывшего российского посла во Франции В.А. Маклакова считал своей основной задачей выяснять проблемы, стоявшие перед российскими эмигрантами, проживающими в этой стране, и предлагать французскому правительству конкретные пути решения этих проблем[198].

Новый комитет явился воплощением желания националистически настроенной части русской эмиграции иметь свое представительство и попечительство у новых оккупационных властей. Комитет получил поддержку от наиболее крупных правых и правоцентристских военных, политических и общественных эмигрантских организаций. Печатный орган Русского национального союза участников войны (РНСУВ) — журнал «Военный журналист» привел их список: Русский общевоинский союз (РОВС), РНСУВ, Кружок ревнителей православного государства, Имперский союз, Национально-трудовой союз нового поколения (НТС), Союз легитимистов, Союз инженеров, Союз русских сестер милосердия имени Вревской, Русская зарубежная военная академия, Союз шоферов. От имени Русской православной церкви за рубежом создание комитета приветствовал митрополит Серафим[199].