Андрей Смирнов - Почему «сталинские соколы» воевали хуже Люфтваффе? «Всё было не так!» Страница 23

Но даже если встреча с воздушным противником происходила, решавшие оборонительные задачи истребители сплошь и рядом бывали вынуждены отказываться от ведения с ним боя – опять-таки упуская возможность увеличить свой боевой счет. Ведь для воздушных патрулей и истребителей сопровождения уничтожение вражеских самолетов отнюдь не являлось самоцелью! Их официальной задачей было не допустить бомбежки или штурмовки воздушным противником советских войск и нанесения ими потерь советским бомбардировщикам и штурмовикам – и, соответственно, им строго запрещалось покидать район прикрытия и отрываться от сопровождаемых ударных самолетов. Поэтому обычными были случаи вроде того, что произошел 5 августа 1943 г., во время Орловской операции, в районе города Кромы. Прикрывая переправу 2-й танковой армии через реку Крома, Як-7б 163-го истребительного авиаполка 336-й истребительной авиадивизии 16-й воздушной армии Центрального фронта обнаружили группу немецких бомбардировщиков. «Мы пошли в атаку, – вспоминал участник этого вылета А.С. Морозов, – но они, завидев наши истребители, повернули назад. А нам преследовать их было нельзя – переправа дороже…»20. О таких же случаях рассказывали и летчики-истребители из 14-й воздушной армии 3-го Прибалтийского фронта, прикрывавшие в сентябре 1944 г., во время Прибалтийской стратегической операции, свои войска в районе Дакста – река Седа (Латвия) и сильно страдавшие при этом от атак «воздушных охотников» из 54-й истребительной эскадры люфтваффе: «Атакуют внезапно со стороны солнца, стараются сковать боем нашу группу. А нам в бой вступать нельзя: того и гляди, бомбардировщики нагрянут…»21.

А истребители сопровождения – по крайней мере, те из них, что входили в группу непосредственного прикрытия, – по существу, вообще были лишены возможности вести воздушный бой с противником и могли лишь вступать с ним в огневой контакт. Ведь им было строжайше запрещено отрываться от своих подопечных, они должны были лишь пресекать попытки противника прорваться к сопровождаемым самолетам, используя заградительный огонь и минимум маневра (разворот навстречу атакующему, атака накоротке, пуск заградительной очереди и возвращение на прежнее место в боевом порядке). «И бывает очень обидно, – подчеркивает ветеран 5-го гвардейского истребительного авиаполка Г.А. Баевский, – когда подбитый истребитель противника уходит, а наш истребитель не может отойти от прикрываемых самолетов»22. Занимаясь в августе – ноябре 1943 г. в основном сопровождением штурмовиков, пилот 267-го истребительного авиаполка 236-й истребительной авиадивизии 8-й воздушной армии Южного фронта младший лейтенант Д.Д. Тормахов в 128 боевых вылетах записал на свой боевой счет только три немецких самолета. Между тем в январе – начале мая 1943-го, летая в 269-м полку той же дивизии (входившей тогда в 5-ю, а затем в 4-ю воздушную армию Северо-Кавказского фронта) на прикрытие своих войск, он, по официальным данным, сумел одержать 10 побед в 99 боевых вылетах23, т. е. показал результативность в 4,3 раза более высокую. И это при том, что тогда он имел куда меньше опыта и летал не на Як-7б и Як-1 (как на Южном фронте), а на уступавшем им по летным данным ЛаГГ-3… Ограничение в маневре усложняло, естественно, летчику-истребителю и самооборону. «Почему у нас столько людей гибло при прикрытии? – возмущается воевавший в 71-м (затем – 10-й гвардейский) истребительном авиаполку ВВС ВМФ А.И. Рязанов. – Получается, кого-то сбили, а ты иди дальше по прямой», можешь только «отвернуться от удара противника и встать на место [т. е. опять подставить себя под удар. – А.С .]»24.

Но даже если воздушный бой все-таки завязывался, советским воздушным патрулям и истребителям сопровождения оказывалось значительно труднее одержать воздушную победу, чем немецким «охотникам» или «чистильщикам» воздушного пространства. Дело в том, что, выполняя оборонительные задачи, пассивно ожидая появления противника, советские истребители поневоле отдавали инициативу в бою немецким (если, конечно, воздушный патруль сталкивался именно с истребителями люфтваффе). В самом деле, летчику, который сновал взад-вперед, будучи прикован к ограниченному по площади району прикрытия или к группе сопровождаемых самолетов (и, соответственно, был озабочен тем, как не выйти из границ района или не оторваться от сопровождаемых), было сложнее первым заметить врага, чем пилоту, целенаправленно искавшему воздушного противника. А следовательно, и атаковал первым, как правило, немец – а ведь уже и первый удар мог оказаться смертельным… «Когда пилот видит своего врага первым, то это уже половина победы», – подчеркивал мастер таких внезапных атак, самый результативный немецкий ас Э. Хартманн25. «Первый увидел – наполовину победил», – учил и командир знаменитого 5-го гвардейского истребительного авиаполка В.А. Зайцев26; об этом же не уставал напоминать и лучший тактик советской истребительной авиации А.И. Покрышкин: «Ищи противника. Не он тебя, а ты его должен найти. Внезапность и инициатива – это победа»27. О том, насколько легче было добиться ее немцам с их ставкой на целенаправленный поиск противника, можно судить уже по нескольким боевым эпизодам Курской битвы, описанным А.И. Русецким, А.Н. Медведем и Д.Б. Хазановым в их работах о самолетах FW190 и Ла-5.

6 июля 1943 г. десятка Як-7б 163-го истребительного авиаполка 336-й истребительной авиадивизии 16-й воздушной армии Центрального фронта патрулировала над северным фасом Курской дуги, в районе Поныри – Малоархангельск. Внезапно ее атаковали вынырнувшие сверху из облаков FW190 – и один из «яков» был сразу же сбит…

В тот же день внезапной атакой со стороны солнца один FW190 обезглавил 32-й гвардейский истребительный авиаполк 3-й гвардейской истребительной авиадивизии 15-й воздушной армии Брянского фронта – сбив патрулирующие в воздухе Ла-5ФН комполка гвардии майора Б.П. Любимова и его заместителя гвардии майора Н.Д. Тарасова…

5 августа три четверки Ла-5 181-го истребительного авиаполка 235-й истребительной авиадивизии 2-й воздушной армии Воронежского фронта, прикрывавшие свои войска в районе Кулешовка – Орловка – Гумзино – Томаровка (западнее Белгорода), точно так же были внезапно атакованы сверху «фокке-вульфами» – и точно так же потеряли один самолет в первые же мгновения боя…

Восьмерку же Ла-5 482-го истребительного авиаполка 322-й истребительной авиадивизии 15-й воздушной армии, патрулировавшую в один из августовских дней 1943-го в районе Мощеное – Рогачево – Клеменово (Орловская область), не спасло и эшелонирование своих сил по высоте – когда ударное звено прикрывалось от атак «охотников» другим, летевшим выше. Две пары FW190 внезапно обрушились и на ударное, и на прикрывающее звено – и опять-таки сразу же сбили один самолет28…

А вот хроника одного дня боевой работы 900-го истребительного авиаполка 240-й истребительной авиадивизии 1-й воздушной армии 3-го Белорусского фронта – 23 июня 1944 г., первого дня Витебско-Оршанской операции.

Шестерка Як-9 сопровождала штурмовики, шедшие в район Орши, когда внезапно была атакована вывалившимися из облаков Bf109 – и сразу же потеряла сбитой машину младшего лейтенанта Г.В. Позднякова…

Спустя какое-то время четверка из состава той же эскадрильи, выполнявшая аналогичное задание в том же районе, также подверглась внезапной атаке из облаков – и Як-9 младшего лейтенанта М.В. Пчелина опять-таки был мгновенно сбит29…

Особенно опасными были неизбежно выполняемые сновавшими взад-вперед воздушными патрулями развороты на 180°. В январе 1945 г. восточнее озера Балатон, вспоминал летавший тогда во II группе 52-й истребительной эскадры Г. Липферт, истребители 17-й воздушной армии 3-го Украинского фронта «почти всегда патрулировали над точно определенным районом и должны были лететь по одному и тому же маршруту с фиксированными точками разворотов. Я держался незамеченным выше их, пока они не начинали поворот. Когда ведущий входил в левый разворот, все остальные были полностью заняты тем, чтобы сохранить свои позиции и не столкнуться друг с другом. Это был наиболее благоприятный момент для атаки на них…»30.

Вообще, отмечает Д.Б. Хазанов, и в 1942-м, и в 1943-м, и в первой половине 1944-го «наибольшие потери» советские «ястребки» несли именно от внезапных атак «охотников» («а также в крупных групповых боях, за счет налаженного взаимодействия немецких пар и четверок»)31…

Инициативу в бою немецким «охотникам» легче было сохранить и после нанесения первого удара. Ведь до начала боя советские воздушные патрули и истребители сопровождения вынужденно держали скорость, далекую от максимальной. Иначе первым сложно было бы удержаться в границах заданного района и выдержать (из-за увеличения расхода горючего) заданное время патрулирования, а вторым – удержаться рядом с тихоходными штурмовиками и бомбардировщиками. Правда, патрули иногда применяли «качели», т. е. периодические наборы высоты с последующим пикированием и полетом на повышенной скорости, набранной без увеличения оборотов мотора, благодаря «включающемуся» при пикировании ускорению силы тяжести. Но сравняться с немецкими «охотниками» – летавшими на скоростях, близких к максимальной, – это все равно не позволяло. Таким образом, к началу боя немцы имели гарантированное превосходство в скорости. А это увеличивало их шансы безнаказанно уйти после нанесения первого удара и занять выгодную позицию для новой атаки…