Леонид Сапожников - Ищите Волка ! Страница 23

Что покажет обследование местности, вскрытие - станет известно лишь завтра...

Неужели же в этой трагедии есть моя вина? Ведь прояви я вчера побольше настойчивости, расположи к себе Геру и его мать, может быть, сегодня парень был бы жив. Задним умом, как известно, все мы крепки, и все же...

Да, вспоминая, сопоставляя, перебирая в памяти детали и нюансы нашего разговора, встречи с Ипполитом Антоновичем, Соленовыми, я сейчас, конечно, кое-что могу увидеть как бы через увеличительное стекло: какой-то страх Нины Павловны, какой-то испуг Геры. Однако чт? за ними, я и сегодня не знаю. Когда я пришел к Казаковым домой, у меня не было ни малейшего фактика, чтобы представить, чем может закончиться день для Геры. К сожалению, всего предугадать и предусмотреть невозможно. Что это - издержки нашей работы? Недостаточный профессионализм наших сотрудников? Или же просто жизнь во всей ее сложности, противоречивости? Жизнь, в которой нельзя все предугадать и предусмотреть, трудно рассмотреть с первого раза и проанализировать до конца, невозможно всегда быть правым и каждый раз отыскать виноватого. Жизнь, в которой есть место случаю... Почему Гера оказался в лесу? Каким образом попал туда? Когда? С кем? Кто привез его туда? На чем? В котором часу он был убит?.. И почему? Сколько вопросов... А сколько их еще появится! Ах, Гера Казаков, Гера Казаков... Не побывай я у них вчера дома, его смерть, наверное, не так остро подействовала бы на меня... Со смертью мне приходится встречаться чаще, нежели хотелось бы. И все равно к ней никогда не привыкнешь.

...Предъявив удостоверение постовому милиционеру, я поднялся на третий этаж, где находился кабинет Горюнова.

Вообще-то Кирилл Борисович зря посчитал, будто я не хочу встречаться сегодня с Горюновым. В голове у меня кое-что созрело, и хотелось именно с Романом Николаевичем "проиграть" одну версию, о которой я подумал, едва узнал о смерти Герарда Казакова. Возможно, то, о чем я хотел поразмышлять вслух в компании Горюнова, не имело под собой никакой почвы. Но может быть... А тогда...

Роман Николаевич недавно вернулся с места происшествия.

- Слов нет, - сказал мне Горюнов, - место для убийства сыскано подходящее: и от дороги близко, и ничего с дороги не видно. Очень густой кустарник, трава высокая, вокруг много хвороста. Мальчишки-то случайно наткнулись. С дороги сбились и набрели...

- Следы какие-нибудь удалось обнаружить?

- Нет, Рядом с трупом - тропинка. Но вся истоптанная. По ней, видимо, преступник и вышел на шоссе. Две гильзы отыскали. Бунеев ими занимается.

- Роман Николаевич, - помолчав, заговорил я, - кое-какие соображения появились. Хотелось бы с вами ими поделиться.

- С удовольствием выслушаю вас, Вениамин Александрович.

- Я попробовал на все взглянуть как-то иначе...

- Простите, что вы имеете в виду, говоря "на все"?

- На дело Сурина, на Храмова, на убийство Казакова.

- И что же? - сощурился Горюнов.

- Я полагаю, дело Сурина можно изымать из кроссворда. Не.из схемы, а именно из кроссворда. В нем загадок для нас нет.

- Считаете, что оно совсем выпадает?

- По-моему, да! Это дело по всем параметрам закончено. Вот, беру лист бумаги, черчу квадратик, пишу "Краснодальск, Сурин" - и крестом перечеркиваю. Оставляем его в общей схеме лишь потому, что с него все пертурбации начались.

- Предположим, вы правы.

- Теперь другой квадратик - "инженер Храмов". Очень любопытно. Но этот квадратик мы оставим в покое, пусть он пока целехонький покрасуется на листе. И никаких линий ни к нему, ни от него проводить не станем. Не возражаете?

Горюнов молча кивнул.

- Нам сейчас важнее всего третий квадратик - "Герард Казаков, учащийся техникума". И тут необходимо подкинуть вам некоторые детали, о которых вы пока ничего не знаете.

И я подробно рассказал следователю о визите к Казаковым, о разговоре с Ниной Павловной и ее мужем, о посещении Соленовых, назвал девушек знакомых Казакова, высказал предположение о знакомстве Геры с Сергеем Родиным, Валерием Пахомовым и Феликсом Проталиным.

Горюнов слушал внимательно, сосредоточенно. А потом вдруг спросил:

- В какое время вы были у Казаковых дома?

- Во второй половине дня.

- Не приметили: собирался, ли Гера куда-то уходить?

- Нет. Скорее, наоборот. Вид у него был домашний. Я понимаю, к чему вы клоните, Роман Николаевич. С какой же стати он - на ночь глядя! - за город подался бы? Под пули? К кому пошел и кто завлек?

- Совершенно справедливо, - ответил Горюнов. - Именно эти вопросы меня и интересуют.

- Думал я над ними, Роман Николаевич. Думал... Ну, допустим, после того, как я ушел, Гера решил пойти в кино. Вышел на улицу и встретил тех парней, что избили его в парке, около танцверанды. Могло такое случиться?

- Вполне.

- Могли они снова пристать к нему?

- Сомнительно, но допускаю.

- И я думаю, что сомнительно. Хотя тоже допускаю.

- Впрочем, - усмехнулся Горюнов, - никто вчера поздно вечером или ночью Казакова не бил: никаких следов насилия на тепе не обнаружено.

- Так!.. Следовательно, никто его не бил... И можно допустить, что кто-то завлек Казакова в лес таким образом, что Гера пошел добровольно, сам?

- Да.

- Значит, кто-то лишал Казакова жизни обдуманно. А теперь, Роман Николаевич, давайте предположим, что все происшедшие в городе за этот месяц серьезные преступления имеют точки соприкосновения. Причем я говорю только о тех преступлениях, которые так или иначе связаны - или могут быть в конечном итоге связаны! - с молодыми людьми или же с подростками. Повторяю, берем только последний месяц - август.

- Я вас, кажется, понял, - медленно произнес Горюнов. - Прежде всего ограбление Ковалевой на улице Менделеева.

- Оно произошло поздно вечером седьмого августа, - тут же ответил я. Подозрение пало на двух парней. Они не задержаны. Имеются кое-какие приметы.

- Драка между подростками Пахомовым и Родиным. С поножовщиной.

- Двенадцатого августа. О причинах драки оба молчат. Как в рот воды набрали.

- Драка произошла тоже вечером. И мотивы ее неясны. А еще раньше, седьмого августа, трое неизвестных парней угрожали продавщице Сарычевой расправой, если она не станет отпускать им спиртные напитки... Скажите, а сейчас эти парни появляются в магазине?

- Нет. Сигналов больше не было.

- Вот это крайне важный момент! Ну что ж, пойдем дальше. В ночь с тринадцатого на четырнадцатое августа - ранение Сурина в гостинице "Заря". Преступник не задержан,

- Или преступники! - ввернул я.

- На горизонте появился Герард Казаков, который через неделю после происшествия в гостинице, то есть двадцатого августа, был крепко побит в парке тремя молодыми людьми,

- И вновь вечер, Роман Николаевич!

- И вновь молодые люди не были задержаны. Исчезли. Казаков заявил, что не видел, не помнит, не знает, кто напал на него в парке. И, наконец, печальный конец Казакова: вчера ночью его убили. Кто? Неизвестно... И все это за один август. Слушайте, Вениамин Александрович, ей-богу, трудно не увидеть во всех этих происшествиях определенной закономерности.

- А сейчас, Роман Николаевич, я, с вашего позволения, начну рушить всю эту схему.

- Попробуйте!

- Какие у нас, собственно, основания все сваливать в одну кучу: и драку Пахомова с Родиным, и ограбление Ковалевой, и нападение на Казакова в парке, и его убийство в лесу, и шантаж продавщицы Сарычевой, и покушение на Сурина?

- Сваливать, конечно, не стоит. А вот попытаться объединить разрозненные, отъединенные пока внешне друг от друга случаи в единую, связанную между собой внутренней логикой цепь событий - это возможно и даже целесообразно сделать. Но для этого необходимо найти пружину. Понимаете? Пружину этой цепи. Между прочим, у нас появился "резерв" молодых людей: Николай Соленов и Феликс Проталин. Одним боком они касаются Казакова, а другим - Родина и Пахомова; нам стали известны некоторые девушки Пименова, Александрова, Снегирева. Весь этот "резерв" мы обязаны включить в схему.

- Допустим. Ну, а "инженер Храмов"? - возразил я. - Он-то сейчас какое место будет занимать в схеме? Его ведь вряд ли можно отнести к "подвигам" подростков?

Следователь как-то странно взглянул на меня, встал, подошел к двери, зачем-то взялся за ручку и вдруг резко обернулся ко мне:

- А ведь вы и сами можете "разбить" себя, не Так ли?

- Да, - улыбнулся я. - Ведь именно инженер может занимать центральное место в этой версии. Именно покушение на "Xрамова" в состоянии оказаться пружиной всех событий. Вспомним, инженер сказал, что стреляли в него. Но попали в Сурина. Поверим ему?

- Видимо, да. Если он скрыл прошлое, то должен был все отрицать. Все! И потому ему нет смысла приплетать себя к этому выстрелу.

- А он все-таки подтвердил, что в него стреляли. Проговорился? В запале? После того, как я на него нажал? Нет, инженер не из тех, кто случайно проговаривается. Или уступает напору. Он убежден, что мы, выйдя на него, докопаемся до истины.