Виктор Безотосный - Все сражения русской армии 1804‑1814. Россия против Наполеона Страница 24

Причин поражения союзников можно насчитать много: информационных, политических, чисто военных и даже личностных. Безусловно, Наполеон, как наследник французской революции, показал и ярко проявил себя в 1805 г., а созданная им Великая армия, как прекрасный военный механизм для решения стратегических и политических задач, получила боевое крещение. В какой‑то степени Франция в 1805 г. нагляднейшим образом продемонстрировала перед континентом все преимущества буржуазного строя, доказала Европе необходимость перемен. В разных феодальных государствах это в какой‑то мере сразу подстегнуло и дало старт для проведения реформ в самых разных областях – от военных до политических. Сами неудачные военные действия обнажили кризис коалиционного ведения войн, вместо сплочения государств против общей угрозы они продемонстрировали эгоистичность поведения отдельных феодальных держав. Ведь во многом победы Наполеона строились на слабостях коалиции и откровенной подозрительности стран друг к другу, а французский император очень искусно умел играть на противоречиях союзников, принимал выверенные стратегические и военные решения. Тем более он, как полководец и государственный деятель в одном лице, имел преимущество над союзниками, сконцентрировав в своих руках непререкаемую политическую и военную власть. Как пример имевших место межгосударственных трений в рядах союзников, что проявлялось на разных уровнях, вплоть до бытового, можно привести взаимоотношения в кампанию 1805 г. русских военных с их английскими и австрийскими коллегами: от взаимного недоверия и неуважения до обвинений в трусости и в прямом предательстве.

Как военачальник Наполеон оказался на голову выше своих противников при решении как стратегических, так и тактических задач, поскольку ему никто (включая круг его соратников) не мог помешать в исполнении разработанных планов. Для достижения победы он выбирал самый прямой путь, основываясь на собственной интуиции и мыслях. В то же время его окружали инициативные помощники и исполнители, имевшие огромный боевой опыт и на которых он мог положиться при реализации задуманных идей. Им была создана передовая по тем временам система военного управления, четкая организационная структура армии, усовершенствованы тактические формы ведения боевых действий, а в наследство от революции получен массовый человеческий материал, из которого ковались овеянные славой наполеоновские ветераны, солдаты‑ворчуны, благодаря которым в конечном счете и достигались изумительные победы в начале ХIХ в.

В чем же кроются причины поражения союзников, в первую очередь русской армии, в этой кампании? Если делать выводы из сравнительного анализа действий французских и русских войск в 1805 г., то, безусловно, объективный исследователь подведет итоги не в пользу армии России. Русская армия, воспитанная на основе победных традиций ХVIII столетия, в начале ХIХ столетия имела налицо все недостатки, свойственные феодальным государствам того времени. При этом не хотелось бы повторять заезженную советскую антитезу о героизме и стойкости русского солдата и бездарности царских генералов. Она возникала и использовалась всякий раз, когда перед советскими историками стояла необходимость объяснения поражений российской императорской армии. В данном случае стоит отметить, что вся существовавшая военная система крепостнического государства (а Россия была таковой) полностью отвечала природе и задачам феодального строя, и именно эта система (со всеми минусами и плюсами) обеспечивала защиту национальных интересов страны. Но в начале ХIХ в. эта система начала давать сбои, наглядным проявлением которого и явилось Аустерлицкое сражение. Кроме того, эта битва высветила язвы армейской жизни и боевой подготовки.

Российская армия была построена и воевала на основе устарелой линейной тактики. Организационная структура была крайне архаичной и не отвечала требованиям времени. Так, первоначально армия М.И. Кутузова, направленная в Австрию, была разделена даже не на корпуса и дивизии, а на шесть колонн по 6–8 тыс. человек в каждой (при необходимости колонна делилась на отдельные отряды). На колонны делились войска и при Аустерлице. Их даже нельзя было рассматривать как войсковые организмы, ибо они, по существу, являлись случайным и временным соединением полков, что чрезвычайно затрудняло управление войсками во время боя. По мнению многих авторитетных специалистов и исследователей, Аустерлицкая катастрофа была порождена во многом организационными пороками русской армии. Приведем письменные свидетельства лишь двух самых маститых дореволюционных корифеев военно‑исторической науки. Так, профессор кафедры военного искусства Николаевской академии Генерального штаба А.К. Баиов считал, что «капитальные промахи против основных начал организации» стали главными причинами поражения в 1805 г. (63)  Более пространную характеристику организационных огрехов 1805 г. (как одного из главных примеров влияния организационных основ армии на результаты неудачных сражений) дал заслуженный профессор тактики и военного искусства Николаевской академии Генерального штаба Г.А. Леер. Процитируем ее почти полностью: «Одна из главных причин отсутствия взаимной поддержки и связи в действиях союзников под Аустерлицем – все сражение, со стороны союзников <...> распадается на целый ряд хотя и блестящих, но отдельных эпизодов, без всякой внутренней связи между собой, – заключается в ошибочной организации их колонн (игравших роль корпусов), не имевших в составе своем кавалерии, т.е. грешивших опять‑таки против основного принципа самостоятельности» (64) . Не случайно, основываясь на уроках Аустерлица, по горячим следам в 1806 г. в армии была спешно введена дивизионная система.

В кампанию 1805 г. в Австрии во время отдельных сражений и боев многие воинские соединения, отряды и полки российской императорской армии проявили себя с лучшей стороны и показали образцы героизма и мужества, а стойкость и упорство русской пехоты были оценены по достоинству самим Наполеоном, как некогда на это же обратил внимание Фридрих Великий. Но подготовка (плохая индивидуальная стрельба, медленное развертывание), боевые порядки и тактика ведения боя (линейное построение войск в две‑три линии, развернутый в три шеренги строй батальонов) в целом не соответствовали более передовой и прогрессивной французской военной практике. Исключение составляла лишь артиллерия, не уступавшая французской ни по материальной части, ни по тактической подготовке.

Огромным недостатком (и наиболее слабым звеном) российской армии в то время было отсутствие хорошо налаженной системы штабного управления. Свита Его Императорского Величества по квартирмейстерской части, заменявшей уничтоженный Павлом I Генеральный штаб, оставалась лишь вспомогательным органом и не могла даже в минимальной степени удовлетворять потребности штабного управления в военное время, поскольку большинство ее чинов не имели соответствующего опыта и квалификации, являясь, по сути, лишь хорошими чертежниками. Фактически высшее звено штабного управления в 1805 г., как и во времена кампаний А.В. Суворова в 1799 г., было отдано австрийцам. Например, диспозицию Аустерлицкого сражения составлял исполнявший обязанности генерал‑квартирмейстера соединенной армии, воевавший еще под суворовскими знаменами печально известный австриец Ф. Вейротер (до этого должность занимал австрийский фельдмаршал‑лейтенант Г. Шмидт, убитый в сражении при Кремсе). Большая часть штабной документации первоначально писалась на немецком языке, а потом переводилась на русский. Не самым лучшим образом дела складывались и в среднем звене штабного управления. Из‑за обоснованного недоверия большинства русских военачальников к офицерам квартирмейстерской части (ввиду их неподготовленности, отсутствия опыта службы в войсках, оторванности от армейской жизни) вся штабная работа велась разными чинами «дежурств» (подобие штабов при старших начальниках) и через генеральских адъютантов.

Подводя итоги, можно назвать, не рассматривая в данном случае личностный фактор (действий Александра I, М.И. Кутузова и других представителей генералитета), несколько главных причин поражения при Аустерлице, вытекающих из предвоенного состояния русской армии и отсутствия (по сравнению с французами) у войск боевого опыта:

1) приверженность и слепое следование устарелым и застывшим формам прусской линейной тактики;

2) чрезмерное увлечение «фрунтовой» службой и слабая боевая подготовка войск;

3) фактическое отсутствие на тот период организационной структуры полевых войск в боевых условиях;

4) явно неудовлетворительное состояние, а иначе и фактическое отсутствие хорошо отлаженной системы штабного управления.