Дети гарнизона - Седов Сергей Юрьевич Страница 25

Бессараб недоуменно смотрел, взявшись за стул, то на него, то на переводчицу:

— Чего харю морщит? Самсон, ты где?

Оркестр внезапно замолк. Самсоненко ввинтился в толпу, чтобы не попасть под горячую

руку хозяина.

Затянувшуюся паузу разрядил Тарик:

— Шахин!

— Понял, шеф, — оператор вставил в камеру новую кассету, лампочка камеры замигала.

— Благодарит за гостеприимство, с удовольствием разделит трапезу, — перевела немного

испуганная Хелена.

Все облегченно вздохнули.

Бессараб посадил рядом в кресла Дениза с переводчицей, Самсоненко устроился на

табуретке. Сзади толпились охранники.

— Так, со свиданьицем! — Бессараб поднял рюмку наперевес с наколотым на вилочку

грибочком, приосанился. — Историю люблю. Молодец, лохматый, даром время не теряет. О’кей,

гуд! Давай, замолоти приветствие, — повернулся к Самсону, — отрабатывай!

— Позвольте сказать несколько слов, так сказать, от лица министерства культуризма... —

приподнялся с табуретки уполномоченный.

— Гони, только не долго, — важничал Хозяин.

— Господа, соратники, друзья! — Самсоненко выпучил для важности глаза. — Мы рады

приветствовать группу кинодокументалистов из Турции во главе с известным мастером своего

дела, господином Тариком Денизом! Надеюсь, что материал, отснятый в ходе поездки,

подкрепленный нашей искренностью и радушием, поможет поближе открыться нашим народам,

проживающим на разных берегах одного моря, докажет, что берега нашего моря стали

гостеприимными для них здесь и для нас там. За дружбу и сотрудничество!

Присутствовавшие встали с поднятыми рюмками, «чокнулись», быстро опрокинули в

глотки.

— Слышь, как тебя, Хелена? — повернулся Бессараб. — Ты из наших, за «зверьком»,

водилой замужем? А расскажи вкратце про лохмастика седого, Тарилу Парилу. Туфту не гонит?

Хелена похолодела от страха памяти прошлого. Но пересилила себя. Кто для нее сейчас

безжалостный Бесараб? Персонаж, не более того.

— Мистер Тарик Дениз — очень известный и влиятельный человек не только в своей

стране, — рассказывала как могла бодро.

— Иди ты!

«Да, персонаж, — смело подумала, — на быка похож, комичный в своей роковой

трагичности». Теперь рассматривала отстраненно, с высокой экранной планки популярного

международного телеканала. «И вообще, этот Бессараб — животное, да пошел… бык!.. «

— Тарик Дениз — собственник известного евразийского телеканала, с аудиторией в сто

миллионов зрителей, — гордо раззадоривала. — Еженедельно пять программ в эфире, включая

детские.

— «Спокойной ночи малыши», что ли? — ухмыльнулся Хозяин. — А мне насрать!

— Молодежных, туристических, большой бизнес и политика.

— Ух ты, а типа «В мире животных»? Братаны из Египта крокодила привезли, хочу его с

моими собаками скрестить, — завелся Бессараб. — Вот будет классная передачка!

— Нет, темы о животных у него нет.

— А жаль. Но ты ему скажи, что я такое покажу, нигде в Крыму такого не увидит. Скажи,

мол, Бессараб сам покажет. Здесь, на Тарханкуте, все у меня в кармане. Вот Мэр, Миха. — По

первому взмаху хозяина со стула поднялся мужчина в пиджаке и галстуке, бодро кивнул.

— Вот этот, прокурор молодой, только назначил, это — культура района. Слышь, харьку-то

гостям полюбезней! — знакомил телегруппу с собутыльниками. Толстая «культура района»,

красная от выпитой водки, мотнула башней-прической, привстала, заслонив собой прокурора.

— Видишь, какая Марфушка? Коллекционная, дипломант всяких конкурсов! Эти, в конце

стола, наша газета, «Районные перделки», и — телеканал местный…

Все, на кого указывал «патрон», торопливо вскакивали, кланялись.

— А этот. . — подозвал выпившего мужчину, припотевшего, с красным носом и влажными

от угощения глазами. — Это наш партийный референт. У него как было? Мидасу верно служил.

Потом гранатой по башке дали — с ума съехал, нас побросал, путешествовать бросился. Вернулся

— опять в школу ишачить устроился. Но, видать, гранатой его всерьез бабахнуло. Поумнел, шиза

у него такая: мол, без шаманской короны он кто? Нуль, пыль под ногами. К нам на службу

вернулся, без мыслей о короне жить не может — шиза у него такая…

Хелена зарделась при виде Севика. Постарел, поистрепался, — подумала, с жалостью

наблюдая хроменького и косорукого, бывшего героя своего романа.

—Толковый, — продолжал Хозяин,— моя правая рука по культур-мультуре. Или левая,—

посмотрел на искалеченную ручку Севика. — Терновский. Короче, кличем Референтом. По

«наследству» ко мне перешел. Без разницы! — Референт чуть склонился, представляясь,

поправляя затемненные очки с диоптриями. — Он у нас, видите, пострадал за движение.

Мувмент, андестенд?

— За какое движение? — переспросила переводчица.

— Движение в капитализм. Ты толмачь своим, давай, скажи, живем мы здесь душа в душу.

Правда, были и у нас маленькие проблемки, но мы их порешали. А кого — порешили... Шутка! —

Бессараб подобрел от выпитого, куражился.

Камарилья захохотала.

— Словом, живем и для себя, и для народа. Правильно, Референт? Вот так.

«Референт, покореженный, неухоженный. Что могло так повлиять на него? Покушение?

Несложившаяся семья? А может, страх? Пообтерся, пообжался, — как сказала бы Молекула...», —

думала Хелена, рассматривая постаревшего Севика.

Тот поднял рюмочку здоровой рукой:

— Господа, товарищи, соратники, глядя на нашу интернациональную идиллию, у меня

созрел тост!

Присутствующие утихли с рюмками наперевес, видимо, зная, о ком пойдет речь.

— Хочу поднять бокал: это уважаемый, облеченный всеобщим доверием депутат

Республики, знаток истории и древностей, меценат и, наконец, просто блестящая личность.

— Про меня, — хмыкнул, кося глазом, Бессараб.

— Человек общественный, семейный, государственный, для которого честь и данное слово

превыше всего. Между прочим, с недавнего времени председатель Лунного оффшора! О, если бы

все государственные мужи равнялись бы на него, мир и благость воцарились бы не только на

Тарханкуте, но и во всей нашей маленькой прекрасной республике. Многие лета тебе, здоровья и

успеха во всех твоих начинаниях, Бессараб!

Все встали, загумонили, полезли к Хозяину «чокаться»:

— Многие, многие лета!

Испуганные музыканты с деревянного помоста грянули «Владимирский централ». Все

выпили. Кого-то потянуло на танец. Самсон пригласил тетку от культуры, мэр напросился на

танец к Нинуфер, Хелену потянул за руку Бессараб. В танце свысока подыхивал на нее вязким

перегаром.

— Лицо твое мне до боли знакомо. Откуда родом? — выспрашивал в танце. — А замужем?

Фиктивно выскочила, за басурмана? Хе-хе... Знаю таких. А то давай, ко мне в гарем, будешь

пятой, но самой любимой. А жениху твоему, или мужу, мы похоронку справим, переулок на Луне

его именем назовем, или сортир... Шучу, в натуре! — хмыкнул, теснее прижал к себе

переводчицу, пробуя на крепость. — А если серьезно, ты втолкуй своему Боссу, пусть у меня

здесь покрасивше снимает. Я ему помогу, что ему надо, культурные памятники? Че еще? Черная

археология, грабители курганства и морские археологи? Организую. Чтобы меня побоку не

пустил. Красиво чтобы сработал, по-солидняку. Скоро выборы у нас. А Бессараб тут как тут,

первый за дружбу между народами. Ничего себе фишка! У меня ведь в Турции тоже друзья и

партнеры, увидят, обрадуются. Ты скажи ему, я денег дам, если хорошо отработает.

— Деньги у него есть, много денег! — Хелена пыталась вывернуться из его сильных рук.—

Я передам.

— Вот-вот, передай. Много денег не бывает. Кино чтобы сляпал про меня по высшему

разряду. И мою команду футбольную заснимет. Женскую. Чемпионки республики. Это... название