Книга величиной в жизнь. Связка историко-философических очерков - Владимир Анатольевич Ткаченко-Гильдебрандт Страница 25

Со своей стороны, отметим, что, желая теперь согласовать неоплатонизм с зороастризмом, Плифон заходит слишком далеко, пытаясь спроецировать богов зороастрийской традиции на платоническую Триаду. Последнее у него, кстати, не очень-то и получается. К тому же, сами по себе «Халдейские оракулы» очень опосредованно связаны с зороастризмом. Однако, если принять нашу гипотетическую схему с перевоплощением одной души, то мотивация Плифона становится совершенно очевидной. Впрочем, мы никоим образом не навязываем своего гипотетического суждения. Вообще, взаимосвязи зороастризма, религии магов и платонической философии требуют отдельного рассмотрения. Ну а мы возвращаемся к Проклу и «Халдейским оракулам».

Откуда происходит «монотеизм» Прокла и «Халдейских оракулов»?

Древневавилонская «халдейская» религиозно-философская традиция

Нам никогда не стоит забывать, что праотец всех верующих праведный патриарх Авраам был выходцем из Ура Халдейского. О чем это говорит? Да только о том, что, по-видимому, у халдеев существовала своя монотеистическая традиция, которая стала умаляться и искажаться ко времени Авраама, и ее потребовалось спасать, что и осуществил по воле Всевышнего патриарх Авраам, покинув свою родину и уйдя из Ура Халдейского. Но сама традиция, возможно, несколько затемненная и облеченная жрецами в тайное учение, передаваемое устно, продолжала существовать, и «Халдейские оракулы», вероятно, являлись одним из немногих письменно запечатленных ее памятников, правда, уже в довольно поздний период — на заре нашей эры. И, судя по всему, именно к ней принадлежали древнегреческие «монотеисты» Пифагор, посетивший многие святилища Востока и Египта, пифагорейцы и орфики, Платон, а также многие стоики и платоники. К тому же, и в наше время некоторые итальянские и австро-германские тайные сообщества, в том числе неотамплиерские, возводят себя именно к этой традиции и пытаются опытным путем воссоздать древнюю халдейскую теургию и магию. В процессе работы над комментарием Прокла, полагаем, нам еще не раз представится возможность к ним вернуться.

И здесь мы опять обращаемся к современнику обоих Юлианов неопифагорейцу Нумению из Апамеи, уроженцу и жителю этого сирийского города с богатой религиозно-философской историей. Как мы уже показали выше, творчество Нумения было тесно связано с «Халдейскими оракулами»; в связи с чем, вероятно, что сам неопифагорейский философ и «Халдейские оракулы» основываются на одной и той же мировоззренческой доктрине. Последнее подтверждает и высказывание греческой исследовательницы Атанассиади: «…один из жрецов по имени Юлиан вполне мог стать автором откровенных речений, теологическое содержание которых, отражая особенности места и времени создания, было в то же время укоренено в вековой вавилонской традиции. Наследие Посидония и, особенно, Нумения просматривается в теологии тех фрагментов, которыми мы располагаем, так что гипотеза, согласно которой оба Юлиана могли вращаться в апамейском круге Нумения в то время, когда религиозное сознание от пантеизма неуклонно смещалось в сторону трансцендентализма, выглядит весьма привлекательной» (цитировано по изданию: Библиографические обзоры: Герметизм. «Халдейские оракулы» // ΣΧΟΛΗ: Филос. антиковедение и классич. традиция. — Новосибирск, 2007. — Т. I, вып. 2. — С. 258–275. — «Халдейские оракулы»: С. 264–273).

Здесь уместно напомнить, что Апамея как раз с этого периода славилась своими философскими школами, в основном платонического направления. Спустя столетие около 269 года н. э. сюда переселился Амелий Гентилиан (200 г.р.), порвав с сообществом, окружавшим Плотина. Он прокомментировал «Халдейские оракулы» в духе Платона, о чем и сообщает Прокл в «Комментарии на Тимей» (I.361.26–362.2). Сюда же после долгих лет странствий вернулся сириец Ямвлих Халкидский (245–330), называемый Проклом божественным, и основал здесь знаменитую неоплатоническую школу. Именно благодаря последнему появились и «канонический текст» «Халдейских оракулов», и подробный комментарий на него, которые в начале IV-го столетия уже завоевали множество почитателей в западной и центральной частях Римской империи, и, собственно, сам Прокл познакомился с «Халдейскими оракулами» в версии своего неоплатонического предшественника — «божественного Ямвлиха». Но что, спрашивается, тянуло сюда, на родину эллинистического стоика Посидония, многих философов, в том числе и менее знаменитых, если не жажда трансцендентного и не желание приобщиться к древней религиозно-мистической традиции, возможно, заключавшей, по их разумению, либо полноту истины, либо ее часть? Думается, ответ очевиден. И также вероятно, что средоточием этой традиции являлся большой храм и оракул Бела, до сих пор еще не раскопанный археологами. Другой, судя по всему, подобный храм этому божеству находился в легендарной Пальмире, ныне отбитый российско-сирийскими войсками у боевиков ИГИЛ. «Бел», по-ассирийски господин, предстает одним из названий ассиро-вавилонского (халдейского) бога грозы Адада, отождествляемого Проклом с «дважды запредельным», главным божеством и творческим началом «Халдейских оракулов», чей культ сформировался, как свидетельствует наука, еще в древневавилонский период и осуществлялся здесь до эпохи Селевкидов, а в эллинистический и Имперский период обрел свое второе рождение, получив широкое распространение не только в Сирии, но и даже в западной части Римской империи. Обнаруженные на рубеже нашего столетия надписи гласят, что в родном городе философа Посидония жрецы Бела, возможно, называемые «халдеями», играли значительную роль: надпись II-го столетия на сполии (повторно использованной колонне) из большой колоннады обозначает жреца Бела в качестве главы местной эпикурейской школы, а в надписи на одном алтаре из галльского Вазио (нынешний французский город Везон) упоминаются «Апамейские оракулы». Об этих оракулах ничего науке неизвестно, но само сведение о них выявляет, что во II-м столетии храмовые жрецы Бела продолжали практики дивинации и теургии, что создавало славу центрам этой традиции, как выясняется, по всей территории Римской империи. Храм Бела в Апамее был разрушен по приказу христианского епископа Маркелия в конце IV-го столетия. Однако, как нам представляется, и традиция, вероятно, жила еще долгое время в среде ассиро-халдейского христианства и, кажется, не только нашла свое место в рукописных и книжных хранилищах Ватикана, но и использовалась в инструментарии некоторых римско-католических орденов. И ныне оказывается, что эта традиция, наряду с библейской, была в целом монотеистической, просто превратившись в иную ветвь древневавилонского древа, и сохраняемой благодаря тайной передачи в жреческом сословии. Собственно, потому «Халдейские оракулы» и были составлены в виде единого канонического корпуса текстов, и поскольку они написаны от имени самого единого божества, постольку и представлены в непреложном откровении urbi et orbi, пусть даже будучи предназначенными не для всех, а лишь для избранных. Стало быть, ни «Книги Сивилл», ни иные сборники оракулов различных языческих богов, в том числе Аполлона, не могут сравниться с ними ни по значимости, ни по масштабу. К сожалению, полный аутентичный текст «Халдейских оракулов» по каким-то причинам утрачен, хотя мы и питаем надежду, что когда-нибудь по воле Провидения они вдруг обнаружатся в какой-нибудь книжной коллекции.

Что же касается Прокла