Плохие девочки, которые изменили мир - Кушнир Елена Страница 25

У супругов родился сын Морис, и первые годы семейной жизни прошли спокойно. Но Авроре было недостаточно заниматься хозяйством и воспитанием сына, принимая в гостях скучноватых местных помещиков, беседы с которыми не могли напитать ее яркий ум. Унылое обывательское существование нагоняло на нее меланхолию. Муж не понимал ее настроения: казалось бы, причин для недовольства нет. Их отношения начали портиться, и не помогло даже рождение дочери Соланж. У Авроры появились любовники, они с Казимиром фактически разошлись, и она уехала в Париж, великодушно оставив мужу ренту за поместье. Бросила она и детей. Это можно осудить, но очевидно, что если бы Аврора Дюдеван этого не сделала, то закончила бы как госпожа Бовари.

В Париже она начала писательскую карьеру, подрабатывала журналистикой, из экономии носила мужской костюм, мало ела. Ее первый роман «Эме» не привлек внимания. Как скажет в XX веке Вирджиния Вульф: «У каждой женщины, если она собирается писать, должны быть средства и своя комната».

Это было трудное время, но Аврора ощущала огромный душевный подъем:

«Решительнее, чем когда-либо, я выбираю литературную профессию. Несмотря на неприятности, которые иногда случаются в ней, несмотря на дни лени и усталости, которые иногда прерывают мою работу, несмотря на мою более чем скромную жизнь в Париже, я чувствую, что отныне мое существование осмыслено».

Этими словами она подчеркивала необходимость для женщины иметь занятие не только ради возможности заработка, или установления социальной справедливости в обществе, или потому, что женщины ни в чем не уступают мужчинам, или чтобы не сойти с ума от скуки, не имея других развлечений. Жорж Санд, как она впервые подписала свой роман «Индиана» (1832), говорила о чем-то большем и важном — о самореализации, о нахождении своего жизненного пути. Может быть, первой в истории человечества Жорж Санд обозначила экзистенциальную проблему в женском существовании. Она говорит не только о праве женщины на осмысленную жизнь, а об обязанности такой жизни.

Открывший много больших имен в литературе издатель Латуш сначала назвал «Индиану» подражанием Бальзаку. Но передумал… за ночь, когда книга захватила его. Публикация принесла Жорж Санд похвалы Бальзака и первую славу. Она заключила контракт с издательством «Ревю де Дё Монд» и обрела финансовую самостоятельность. Мужской костюм она продолжала носить уже с удовольствием. Наряд был не только частью «сценического образа» — она ощущала в себе и женское, и мужское начало. Она работала «как мужчина» — по двенадцать часов в сутки. Она увлекалась звездой парижской сцены, актрисой Мари Дорваль, «как мужчина». Экстравагантная, с неизменной сигаретой в зубах, общительная и открытая, Жорж Санд воссияла в центре парижской богемы.

Разрыв с любовником, «маленьким Жюлем» Сандо, вдохновил ее на создание одного из самых откровенных романов — «Лелия» (1833). В нем писательница впервые затрагивает вопрос женской сексуальности. Героиня — ее альтер эго, женщина, которая не испытывает физического удовольствия, разочаровываясь в каждой новой любовной связи:

«Рядом с ним я испытывала какую-то странную, исступленную жажду, которую не могли утолить самые страстные объятия. Мне казалось, что мою грудь сжигает неугасимый огонь; его поцелуи не приносили мне никакого облегчения».

Жизнь Санд протекала по законам театральной драмы. «Лелия» наделала шуму. Роман заклеймили «отвратительным» и «непристойным»; критик Капо де Фейид назвал его «вызывающим низкие и бесстыдные мысли». Критик Гюстав Планш опубликовал положительную рецензию и вызвал Капо де Фейида на дуэль. Великий литературовед Сен-Бёв испытал потрясение мужчины — первооткрывателя женской психофизиологии:

«Быть женщиной, еще не достигшей и тридцати лет, по внешнему виду которой даже нельзя понять, когда она успела исследовать такие бездонные глубины; нести это знание в себе, знание, от которого у нас вылезли бы волосы и поседели виски…»

Список ее любовников велик, но она не безумно металась от одного к другому, пытаясь отыскать то ли идеальную душу, то ли идеальное тело, то ли простое удовлетворение в постели, которое, вероятно, было ей недоступно. Связи с мужчинами отмечают вехи ее жизни. Роман с молодым поэтом-романтиком Альфредом де Мюссе стал чередой бесконечных разрывов, примирений и взаимных мучений. По его окончании любовники переплавили бурные страсти в литературном котле: де Мюссе — в «Исповедь сына века» (1836), в котором вывел Санд под именем Бригитты Шпильман, Санд — в роман «Она и он» (1856), написанный уже после смерти де Мюссе. Республиканец и адвокат Луи Мишель помогал Санд в разводе с Казимиром и получении опеки над детьми. Он привел ее к идеологии христианского социализма, а это, в свою очередь, способствовало ее разрыву с консервативным «Ревю де Дё Монд». Санд основала собственное либеральное издание «Ревю Индепендент», где публиковала свои романы и произведения авторов пролетарского происхождения. В ее книгах появился мотив осуждения эгоизма богачей и похвалы в адрес народа (напрашиваются очевидные параллели со Львом Толстым).

Ее известные отношения с Шопеном были практически (или даже полностью) платоническими. Нервный, хрупкий, болезненный композитор был противоположностью энергичной Санд. Она предложила ему финансовую поддержку, заботилась о здоровье, вывозила на курорты вместе со своими детьми, называя их «три моих ребенка». Двойной портрет работы Делакруа изображает музицирующего Шопена и внимательно слушающую Санд. Она благоговейно смотрит на его руки, он — куда-то в вечность: «говорящее» полотно. Завершив отношения, она назвала их «восемью годами материнской самоотверженности». Некоторые друзья намекали, что Шопен высасывает из нее деньги и силы. Их связь отразилась в ее романе «Лукреция Флориани», в котором Шопен описан как прекрасный раздолбай, выражаясь современным языком. Кто знает, сколько шедевров рано умерший композитор не создал бы без ее опеки.

Как многие героини нашей книги, Санд опережала свою эпоху. Она бесплатно писала для газеты основоположника христианского социализма аббата Ламенне. Тот с трудом стерпел ее статью о равенстве полов в любви, но, узнав, что следующую работу Санд намерена посвятить «роли страсти в жизни женщины», прекратил сотрудничество. Она критиковала брак в том виде, в каком тот чаще всего существовал в ее время:

«Брак без любви — это пожизненная каторга».

Самый известный отечественному читателю роман Жорж Санд «Консуэло» (1842–1843) представляет новый тип героини: девушка с цыганской кровью, бедная и некрасивая, но обладающая прекрасным голосом, поэтому добивающаяся успеха как певица. Мы назвали бы ее сейчас self-made. Один из мужчин-критиков назвал книгу «фантастической сказкой», а Лев Толстой в России и вовсе оплевал. Хотя прототипом Консуэло считается Полина Виардо, очевидно, что Санд описала себя — женщину духовно и финансово свободную, покорившую мир искусства, не держащую свои страсти под замком.

Чтобы понять важность появления такой героини в культурном пространстве XIX века, нужно сравнить Консуэло с героинями «Графа Монте-Кристо» Александра Дюма. Эжени Данглар обладает музыкальным талантом, умна, презирает светские условности и жизнь «разграфленную, как нотная бумага». Эта яркая девушка тем не менее неуловимо неприятна, в отличие от ангелоподобной Валентины Вильфор, смиренно ожидающей, когда ее отравит злая мачеха, авторитарная госпожа де Вильфор. Эжени хочет вести жизнь артистки и зарабатывать музыкой, повидать мир и заявить в нем о себе. И не хочет выходить замуж по расчету, чтобы отец поправил таким способом денежные дела:

«— Причина? — отвечала Эжени. — Бог мой! Андреа Кавальканти не безобразнее, не глупее и не противнее всякого другого. В глазах людей, которые судят о мужчине по его виду и фигуре, он может даже сойти за довольно привлекательный образец; я даже скажу, что он меньше мил моему сердцу, чем любой другой, — так могла бы рассуждать институтка, но я выше этого. Я никого не люблю, сударь, вам это известно?…Я оставляю за собой право остаться в одиночестве и следовательно, сохранить свою свободу».