Александр Елисеев - Как обуздать олигархов Страница 27

КПРФ сохранила старую марксистскую фразеологию при отказе от революционной практики. Это вряд ли можно назвать идеологической реформацией. Компартия существует по инерции, оставшейся от советских времен. Такое существование может продлиться еще неопределенно долгое время, но ни о каком расширении речь уже не идет. При этом руководство партии время от времени делает попытки нащупать социализм с русским лицом, с русской спецификой.

Наиболее серьезны, в данном плане, наработки, сделанные лидером КПРФ Г. А. Зюгановым. По сути, он предложил проект некоей реформации марксизма. Так, в работе «Россия — родина моя. Идеология государственного патриотизма» лидер КПРФ довольно-таки откровенно утверждает: «Нуждается в уточнении и корректировке многое в марксистской доктрине, в том числе даже учение о безвозмездно отчуждаемой капиталистами прибавочной стоимости, об абсолютном и относительном обнищании рабочего класса, теории пролетарской революции с ее выводом о диктатуре пролетариата».

Надо сказать, что сам Зюганов во многом отошел от материализма и классового подхода. И в этом плане весьма любопытно проанализировать зюгановскую концепцию исторического развития России. Согласно ему, в основе этого процесса находится «Русская идея», которая ставит перед русским народом разные задачи в разных исторических условиях. Указанная идея представляет собой «тысячелетнюю мечту, рожденную не прихотью отдельного ума, не откровением проповедника-одиночки, а коллективным опытом нашего народа, вопреки всем наветам творящего свою таинственную, неповторимую, трагическую и героическую историю». Совершенно очевидно, что перед нами характерный случай самого настоящего идеализма в историософии.

Какие же проекты ставила перед Россией «Русская идея»? В XIII–XIV веках национальный проект заключался в преодолении «вековой внутренней междоусобицы и губительной разобщенности». Он был направлен на свержение «тяжкого иноземного ига». B XV–XVI столетии перед Россией стала некая сверхзадача эпохи: «…Создание единого централизованного государства, теснейшим образом связанного с нравственно-религиозным постижением Высшего смысла народного бытия». Тогда были предприняты первые попытки «сформировать универсальный, воистину вселенский пафос Русской идеи», глубинные, коренные основы русского национального самосознания. XVIII–XIX века стали временем «геополитического становления России», «установление российского контроля над евразийским „сердцем мира“». И, наконец, XX век ознаменовался реализацией «советского проекта». В основе его «лежала неутолимая жажда справедливости, от века присущая нашему народу». Показательно, что проект назван именно советским, а не коммунистическим, то есть Зюганов явно отдает предпочтение государственному началу перед идеологическим.

Все вышеназванные проекты связаны воедино одной исторической миссией русского народа, которую Зюганов характеризует как освободительную. «Смысл народной жизни, — отмечает Зюганов, — можно сформулировать как непрерывное познание — научное, религиозное, творческое, направленное на раскрытие тайн Мироздания, в котором России Промыслом выделена особая роль, особая миссия, — защищать попранную справедливость, воплощать в несовершенную земную реальность надмировые идеалы Веры и Любви, милосердия и людского братства».

Таким образом, мы видим, что в основу своей историософской концепции Зюганов ставит идеалистическую схему, которая крайне близка к философии Гегеля, согласно которому исторический процесс представляет собой воплощение некоей абсолютной идеи, именуемой «Абсолютным Духом». (Показательно, что русские традиционалисты-славянофилы тоже во многом основывались на философии Гегеля.)

Потеснив материализм идеализмом, Зюганов осуществил еще одну замену. Он поставил на место классового и формационного подхода, принятого в марксизме, цивилизационный подход, который практиковали такие отнюдь не левые мыслители, как Н. Я. Данилевский, К. Н. Леонтьев, А. Тойнби. Россия, согласно зюгановскому подходу, представляет собой особую цивилизацию. Важнейшей ее отличительной чертой является коллективизм и обостренное чувство социальной справедливости. Зюганов утверждает, что традиционная русская идея общины вкупе с православной доктриной соборности оправдывают коллективное владение собственностью, а также принятие решений сообща. Коммунизм, по мнению лидера КПРФ, присущ российскому обществу на протяжении всей его истории.

Русской (или славянской) цивилизации противостоит западная цивилизация, основанная на капитализме и индивидуализме. Эта цивилизация бездуховна и предполагает грабительскую эксплуатацию. Сточки зрения Зюганова, политическая философия Запада прямо вытекает из античного, афинского представления о демократии. Согласно этому представлению, общество должно быть разделено на граждан и рабов. Именно этот подход и характерен для западных демократий. Присущее ему разделение, по Зюганову, является оправданием для «золотого миллиарда», который «свободен от обязательств по отношению к остальному человечеству, а прочие успешно и честно играют свою роль поставляющих ресурсы придатков, хранилищ токсичных отходов и мест для размещения экологически вредных производств». «В этих условиях, — пишет Зюганов, — особое значение приобретает славянская цивилизация в лице Российской империи, ставшей последним противостоянием западному гегемонизму».

Это все замечательно. Но эти и другие наработки так и не сведены в единую систему, на их базе не возникает какая-либо идеология. КПРФ продолжает основываться на некоем синтезе ортодоксального марксизма и советского консерватизма. При этом русский традиционализм находится где-то глубоко на периферии, хотя ему не чужд и сам лидер партии.

Это — о КПРФ. Но, кроме того, уже почти двадцать лет в России пытаются возродить социал-демократию. Однако и тут особо похвастать нечем. «Официальная» Социал-демократическая партия России так и не сумела стать крупной силой, в чем признаются даже ее симпатизанты. Не могут похвастаться влиянием и другие «социалистические» и «социальные» партии.

О своей социал-демократической ориентации объявила некогда влиятельная, а теперь политически усопшая «Родина», которая даже просилась в Социнтерн. При этом социал-демократизм «родинцев» выгодно сочетается с приверженностью к умеренному национализму. Казалось бы, у социал-демократов появился повод для оптимизма. Но «Родина» подверглась политическому разгрому, которому общество никак не сопротивлялось. Да, многие избиратели были готовы отдать свой бюллетень за эту партию, но идти ее защищать никто не хотел. Не тянуло как-то. Социал-демократия не греет душу русского человека, он всегда бежал от нее — либо «вправо», либо «влево».

Социал-демократия, как и коммунизм, принадлежат уходящей индустриальной эпохе. Обе идеологии вылупились на свет из марксизма, который был гуманистической реакцией на раннебуржуазную эпоху грязных заводов и нищенских зарплат. Он ставил своей целью замену одной модели индустриализма на другую. Причем коммунисты сделали ставку на создание единой корпорации-коммуны, а социал-демократы попытались урезонить крупные капиталистические корпорации. Как выяснилось, более успешно выступили вторые, но ведь новая, постиндустриальная эпоха вряд ли может быть эпохой крупных корпораций. Большие коллективы с их пирамидальным принципом организации принадлежат именно индустриальной эпохе, где и само общество выстраивалось по типу большого промышленного предприятии — государственного или частного — это уж кто как был горазд.

Будущее — не за «монстрами» ТНК и крупных госкорпораций. Оно принадлежит небольшим коллективам, которые принято именовать «виртуальными» или «креативными» корпорациями.

Данные микрокорпорации возникли еще в 60-е годы прошлого века. Их формируют интеллектуальные работники, решающие самый широкий диапазон задач. Это свободные творческие союзы, которые действуют настолько гибко, что не подстраиваются под рыночную конъюнктуру, но сами формируют ее. Вот вам, кстати говоря, и социализм, который так нравится левым.

Можно предположить, что политический выигрыш будет у тех, кто станет выражать интересы микрокорпораций. В принципе, такую задачу могут решать как левые, так и правые (национал-консерваторы), просто они будут подходить с разных сторон. Но в любом случае и тем и другим стоит вспомнить о традиционном укладе российской жизни. А точнее, о таком важнейшем элементе этого уклада, как артель, о которой уже было сказано выше и которая представляла собой мелкое, но чрезвычайно подвижное предприятие, основанное на самоуправлении трудящихся.

Речь идет о так называемом народничестве, являвшемся специфически русской версией социализма. Основателем народничества с полным правом можно считать Александра Герцена, который ратовал за развитие русских общинных начал, сочетая это с критикой буржуазного, «мещанского» Запада. Показательно, что Герцену очень симпатизировал такой столп русского консерватизма, как Константин Леонтьев. И это неудивительно, ведь и Герцен, и Леонтьев считали самым большим злом буржуазную западную демократию, которая опошляет человека. Также показательна и близость Герцена к идеологам славянофильства, которые брали под защиту общину и артель, считая их залогом сохранения русской самобытности.