Роман Поляков - Гибель «Армии Власова». Забытая трагедия Страница 29

Вот только командарм болен. Так что. пожалуйте. Андрей Андреевич — командуйте. И «подлый авантюрист» специально губит замечательную, победоносную армию. А что? Очень удобная версия, главное — все, кроме Власова, «белые и пушистые», особенно сам Мерецков.

Естественно, что вопрос о назначении Власова сначала обсуждался и согласовывался. 16 апреля состоялся телефонный разговор Власова и дивизионного комиссара Зуева с Мерецковым:

Мерецков. Кого выдвигаете в качестве кандидата на должность командарма?

Зуев. На эту должность кандидатур у нас нет. Считаю необходимым доложить вам о целесообразности назначения командующим армией генерал-лейтенанта Власова.

Власов. Временное исполнение должности командующего армией необходимо возложить на начальника штаба армии полковника Виноградова.

Мерецков и [Запорожец (Власову). Считаем предложение Зуева правильным. Как вы. товарищ Власов, относитесь к этому предложению?

Власов. Думаю, судя по обстановке, что, видимо, придется подольше остаться в этой армии. А в отношении назначения на постоянную должность, то. если на это будет ваше решение, я его. кончено, выполню.

Мерецков. Хорошо, после нашего разговора последует приказ»[161]

ДИРЕКТИВА

Ставки ВТК № 170282 командующему и заместителю командующего войсками Волховского фронта 20 апреля 1942 г.

Ставка Верховного Главнокомандования утвердила назначение заместителя командующего войсками Волховского фронта генерал-лейтенанта Власова командующим 2-й ударной армией по совместительству.

По поручению Ставки Верховного

Главнокомандования

Начальник Генерального Штаба

Б. Шапошников[162]

Власов получил войска, практически уже не способные воевать, армию, которую надо было спасать. С середины апреля хлеба выдавалось менее половины нормы, других продуктов вообще не было. Некомплект личного состава в дивизиях доходил до 70%. Не было снарядов. Воспоминания выживших рисуют нерадостную картину: обмороженные, голодные, завшивевшие бойцы недели и месяцы сидели в болоте. Снабжения не было. По земле это уже было невозможно, а авиация... Было сброшено больше всего листовок — 127 млн на русском и немецком языках, зато лишь 460 т продовольствия. Эвакуировано всего 450 тяжелораненых солдат и офицеров, согласитесь, мизерные цифры для армии. Армия фактически уже была угроблена. Власову осталось лишь смириться с этим.

Любопытно, что Ставка так и не утвердила Власова на должность командующего 2-й ударной армией, а должность заместителя командующего Волховским фронтом пропала вместе с ликвидацией этого фронта 23 апреля 1942 г. Так что Власов не имел права просить о подкреплениях и улучшении снабжения — ведь командующим 2-й ударной армией он формально не был.

«9 апреля 1942 года противник юго-западнее Спасской Полисти вновь продвинулся вперед и еще более сузил горловину-. Таким образом, по существу, коммуникация 2-й ударной армии восстановлена не была. В силу сложившейся обстановки для войск 2-й ударной армии и части соединений 59-й армии все приходилось подвозить транспортной авиацией»[16]3.

Он не мог отказаться от назначения, хотя все прекрасно понимал. Тот же замечательный адъютант Власова И. Кузин, донос которого мы уже встречали, говоря о Власове под Москвой, на допросе рассказывал: «В беседе с Зуевым и Виноградовым Власов неоднократно говорил, что великие стратеги — это он по адресу товарища Мерецкова — завели армию на гибель. Власов по адресу Мерецкова говорил так: звание большое, а способностей... — И дальше не договаривал, но давал понимать. Судя по разговору Власова, он никого не хотел понимать и хотел быть хозяином»[164]. А кого, собственно, он должен быт понимать? Мерецкова?

Было решено прекратить атаки 2-й ударной армии на р. Тигода и сосредоточить усилия на расширении коридора к ее войскам. Эта задача возлагалась на 59-ю армию, которой передавалась выведенная из состава 2-й ударной армии 7-я танковая бригада. 59-я армия должна была начать наступление 12 апреля. В середине апреля также была достроена узкоколейка на снятых на довоенных лесозаготовках рельс и шпал. Коридор, соединяющий 2-ю ударную армию с основными силами Волховского фронта, был расширен до 6 километров.

«Наступила оттепель, и единственная дорога, снабжающая действующую армию всем необходимым, превратилась в сплошное месиво, а окружающая местность — в непроходимое болото. В войска доставлялись только патроны к стрелковому оружию и мины малого калибра. Стало очень трудно с питанием: конина кончилась. С самолетов иногда сбрасывали сухари, но их на всех не хватало. Тогда было принято решение мобилизовать все силы на строительство дороги из подручных материалов. Каждой части был определен свой отрезок дороги. Это был очень тяжелый труд. Люди истощены, шанцевый инструмент для таких целей не приспособлен. Не было даже напильников, чтобы точить пилы, а тупой пилой много ли напилишь? Но работали непрерывно — днем и ночью. У орудия оставались командир и наводчик, все остальные были заняты на дорожных работах или на себе доставляли продукты и снаряды. До тыловых складов было около 50 км пути, путь туда и обратно занимал 5-6 дней. А много ли принесет человек, если каждый снаряд весил 30 кг?

Труд, вложенный в строительство дороги, не окупался в полной мере. Машины часто проваливались, сгребая настил в кучу. Местами настил тонул в болоте, его постоянно приходилось восстанавливать. Вдоль всей дороги дежурили дорожники, вытаскивая застрявшие машины. Это была поистине адская работа...»[165].

«К концу марта почти трехмесячное наступление приостановилось. 2-я ударная армия перешла к обороне. На болотах возводились дзоты, оборудовались минометные и артиллерийские позиции, прокладывались бревенчатые настилы и гати, минировались проходы.

Гитлеровцы называли этот участок фронта «волховскими джунглями». «Блиндажи здесь напоминали постройки бобров, а сами гренадеры, вынужденные жить в волховских джунглях, шутя зовут друг друга «бобрами», — писал Гюнтер Хейбинг в своей книге, подготовленной по указанию немецко-фашистского командования и призванной прославить германских солдат, сражавшихся в волховских болотах. Фашистские генералы, воевавшие на Волхове, проклинали гнилые трясины и ржавую воду.

Естественно, что и нашим войскам приходилось вести боевые действия в труднопроходимой, неудобной для маневрирования местности. Леса, бездорожье, многочисленные топи-трясины и для наших воинов являлись препятствиями. Ограниченная видимость, глубокие снега, а весной бешеный хоровод озер, ручьев, речек и болот требовали от советских бойцов сноровки, выносливости, умения безошибочно ориентироваться и уверенно действовать»[166].

Сражение за Любанский выступ, который занимала с января 2-я ударная армия, должно было стать главным событием весны 1942 г. Еще 5 апреля Гитлером была подписана директива ОКВ № 41. в которой в разделе «Общий замысел» были слова о необходимости взять Ленинград и установить связь с финнами на суше.

«Наступил апрель. Пришла весна. Кто бывал на северо-западе нашей страны, знает, что такое там распутица. Хороших мощеных дорог вообще немного, а в районе действий 2-й ударной и 54-й армий и того меньше, поэтому приходилось использовать грунтовые, проселочные дороги и сделанные войсками жердевки. ВВС фронта продолжал снабжать 2-ю ударную армию продовольствием, фуражом, боеприпасами и медикаментами.

Погода и распутица неизбежно внесли свои коррективы в общий ход боевых действий. Хотя в сводках того времени и отмечалось, что 59-я армия вела бои с противником, занимающим район Спасская Полнеть, нужный результат не был достигнут. По-моему, вряд ли имели место бон в том смысле, как это принято понимать. Вероятнее всего, дело ограничивалось артиллерийской, ружейной и пулеметной перестрелкой. Если вспомнить, что речь идет о лесисто-болотистой местности, где солдаты и офицеры находились по пояс в воде, то трудно себе представить саму возможность более активных боевых действий...»[167].

«Наступила весна. Снабжение нашей армии, глубоко вклинившейся в занятую противником территорию, еще больше ухудшилось. Не хватало боеприпасов, продовольствия, обмундирования. Некоторые подразделения оказались отрезанными от основных сил обнажившимися болотами. Транспортные самолеты, помогавшие нам. часто гибли от «Мессеров»[168].

По воспоминаниям немецких солдат: «Из вначале слабого кольца, окружавшего части 2-й ударной армии. 61-й дивизии вместе с 215-й и группой Дебеса удалось постепенно создать прочное кольцо, которому удалось обезвредить русские части, стоящие с 9 апреля вокруг Глушицы. Тем самым был достигнут первый успех против прорвавшегося врага.