В. Сиповский - Родная старина Книга 1 Отечественная история с IX по XIV столетие Страница 29

От Феодосия до нашего времени сохранилось несколько поучений: одни из них касаются монашеской жизни; другие вообще христианских обязанностей. В одной из проповедей своих — «О казнях Божиих» — Феодосий признает голод, болезни, нашествие врагов карой небесной за грехи; указывает на разные языческие суеверия народа, нерасположение его к духовным лицам. (Встречу, например, с чернецом, с черницей народ считал дурным предзнаменованием.) Нападает также Феодосий на чародейство, на гадания, на ростовщичество, на мирские забавы, на музыку и пляску. Более всего распространяется о пьянстве: видно, этот порок был и в ту пору сильно распространен. Особенно в своих поучениях предостерегает он православных от сближения с иноверцами — с латинцами: он, видимо, опасался, чтобы они не совратили русских в свою веру.

Монастырь все более и более расширялся, число братии увеличивалось. Благодаря вкладам и пожертвованиям монастырь все больше и больше богател. Задумал Феодосий воздвигнуть большую каменную церковь в честь Успения Богородицы. Великий князь Святослав подарил для новой церкви хорошее место близ старого Печерского монастыря и пожертвовал большие деньги (около ста гривен золота) на сооружение ее. Были и другие пожертвования. Закладка церкви происходила в 1073 году. Феодосий с братией ежедневно работал при постройке и помогал мастерам. Но не пришлось ему дожить до окончания ее: он сильно занемог и скоро почувствовал приближение кончины. Созвал он всю братию. Все плакали. «Чада мои, любимая братия, — говорил он, — отхожу я уже к владыке нашему Господу Иисусу Христу; изберите себе сами игумена и повинуйтесь ему как духовному отцу, бойтесь его». Затем умирающий заповедал, чтобы погребли его в той пещере, куда он обыкновенно удалялся во время Великого поста. Горько плакали все иноки. Феодосий утешал их: «Обещаюсь вам, что я только телом отхожу от вас, а духом вечно пребуду с вами».

Он скончался 3 мая 1074 года, на 65-м году от роду. За год пред тем скончался Антоний 90 лет.

Долго строилась Успенская церковь. Окончена постройка была чрез 16 лет после закладки. Красота этой церкви изумляла современников. Внутренность ее блистала золотом, мозаикой. Помост устроен был из разноцветных каменьев узорами. Церковные главы были позолочены. Крест на главном куполе был выкован из чистого золота. Современники называли Печерскую церковь «славою и украшением всей земли Русской».

Дух смиренного благочестия и сурового подвижничества, внесенный в обитель Феодосием, долго пребывал в монастыре. Много было благочестивых иноков и суровых подвижников и при Феодосии, и по его смерти. Кроме иноков, живших по келиям и сходившихся по уставу в церкви за общей молитвой да в трапезной, в Печерской обители были и затворники. Таков был Исаакий. Он был раньше богатым торопецким купцом. Роздал он все свое имение нищим и пришел в пещеру, постригся в монахи и начал тяжелую подвижническую жизнь, надел власяницу, сверх нее покрылся сырой козлиной кожей, которая на нем высохла, и затворился в тесной пещере. Здесь он непрестанно молился. Воздерживался он от пищи и питья. Через день по одной просфоре подавали ему чрез окошечко, куда едва проходила рука. Воздерживался он и от сна — сидя засыпал ненадолго. Изнурил он до крайности свою плоть; тяжелые видения томили его; он испытывал страшные искушения.

Другой подвижник, Иоанн-многострадальный, старался умертвить свою плоть, убить в ней все потребности. Долго боролся он с самим собой; наконец закопал себя в землю по грудь и так провел несколько лет. Кроме затворников, в Киево-Печерской обители было много и других иноков, прославившихся высоким благочестием. Таковы, например, Дамиан-целитель, Матвей-прозорливец, старец Иеремия, помнивший крещение Русской земли при Владимире, Агапит, безмездный врач, Алимпий, первый русский иконописец, и другие.

Много дивных рассказов о Киево-Печерском монастыре и подвижниках его разносили по Русской земле богомольцы, бывавшие в Киеве. Рассказывали о чудном воздержании, терпении печерских подвижников, смирении, непрестанной борьбе их с искушениями, чудесах. Дивились все подвигам печерских иноков — этих богатырей духовной силы.

Киев сделался священным городом в глазах православных. В самом городе красовались великолепные церкви: Десятинная и Софийская. В первой была гробница святого равноапостольного Владимира. Близ Киева, в Вышгороде, находились гробницы святых Бориса и Глеба, а в окрестностях Киева, на берегу Днепра, сияла Печерская обитель, где покоились мощи святых Антония, Феодосия и многих других подвижников, погребенных в пещерах. Мало-помалу народ привык со всех концов Русской земли стекаться в Киев для поклонения его святыням.

Чем больше росла слава Печерской обители, тем больше приходило сюда богомольцев; росли и пожертвования. Князь Ярополк Изяславович дал Печерскому монастырю три волости; дочь его пожертвовала пять сел с челядью; было немало и других щедрых и крупных пожертвований в пользу монастыря. Монастырь мог теперь в больших размерах совершать дело благотворительности (давать приют и пропитание калекам, больным и нищим), мог предпринимать богатые постройки и украшать свои церкви. По своей славе Киево-Печерский монастырь считался старейшим между всеми русскими монастырями. Более пятидесяти человек из киево-печерских иноков были епископами. Некоторые иноки становились игуменами других монастырей; всюду они старались водворить порядки, устав и дух Киево-Печерской лавры. Монастырей в то время на Руси было немало. В одном Киеве и его окрестностях было их семнадцать (мужских и женских). Монашеская жизнь мало-помалу стала считаться на Руси образцом истинно праведной жизни. Составилось убеждение, что кто хочет угодить Богу, тот должен изнурять свое тело постом, долгой молитвой, вести одинокую жизнь, постоянно сокрушаться о своей греховности, каяться и прочее. Жизнь, не похожая на монашескую, стала считаться греховною. Все благочестивые миряне старались по мере возможности подражать монахам и делали богатые вклады в монастыри, надеясь молитвами истинных угодников Божиих снискать себе душевное спасение.

В то время как в Киево-Печерском монастыре многие иноки сияли истинным благочестием и оно проникало мало-помалу в среду князей, бояр и горожан, вдали от Киева, на севере и в глухих местах, многие языческие верования сильно еще держались. Народ хотя и крестился, ходил в церковь, но многого не понимал, смешивал своих языческих богов с христианскими святыми: Перуна с пророком Ильею, Волоса со святым Власием. По-прежнему верил народ в домовых, леших, водяных и русалок. Много приходилось духовенству бороться против такого двоеверия.

Разные невежественные странники и богомольцы, сами плохо понимая то, что делалось и читалось в церквях, своими рассказами часто мешали народу понимать как следует христианское учение. С ним смешивались разные языческие поверия и суеверия. Жития святых смешивались со сказками (легенды); библейские рассказы, сказания о подвигах какого-нибудь святого сливались с песнями о богатырях (духовные стихи). Народ верил в разные приметы, прибегал к гаданиям, к помощи разных кудесников и волхвов. Особенно сильны были языческие суеверия на севере. Летопись приводит несколько случаев, где волхвы возмущали народ. В Ростове (около 1070 года) настал страшный голод. В это время появились два волхва в Ростовской области, пошли они по Волге и везде распускали нелепую молву, будто женщины причиняют голод. Множество женщин было перебито суеверным народом, пока, наконец, Яну, боярину князя Святослава Черниговского, не удалось захватить волхвов. Они были преданы разным мучениям и, наконец, повешены. Сильное волнение было и в Новгороде в 1071 году. Появился там кудесник и стал хулить христианство. Народ взволновался, хотел убить епископа Феодора. Епископ с крестом в руках явился на вече, звал к себе всех христиан. Из народа никто не пошел к нему; весь народ стал на сторону волхва. На сторону епископа стал только князь Глеб с дружиной. Князь подошел к волхву: «Знаешь ли ты, что будет завтра утром и вечером?» — спросил он волхва. «Все знаю», — отвечал тот. «Ну, а что будет нынче?» — спросил князь. «Я сотворю, — отвечал кудесник, — великие чудеса». Тогда князь выхватил спрятанный под корзном топор и одним ударом рассек волхва надвое… Народ разошелся по домам. Находчивый и решительный князь, показав при всем народе ничтожество волхва, прекратил народное восстание.

Мало-помалу, конечно, народ терял доверие к волхвам и менее поддавался их обманам. Когда в 1227 году появились четыре волхва в Новгороде и попробовали своими россказнями возмутить народ, то на них восстало уже не одно духовенство, а весь народ. Само вече присудило казнить их.