Правонарушительницы. Женская преступность и криминология в России (1880-1930) - Шэрон Ковальски Страница 29

В своих работах на ту же тему политэконом и преподаватель И. X. Озеров использовал более выраженный социологический подход к проблеме ранних браков и женской преступности. В отличие от Тарновской, которую прежде всего интересовало половое развитие крестьянок, Озеров занимался социальным окружением, в котором оказывались после вступления в брак молодые женщины. Согласно его рассуждениям, женщины часто совершали тяжкие преступления в отношении членов семьи — мужей, детей и родственников, — поскольку жертвы в нужный момент оказывались под рукой и именно на них можно было сорвать свое раздражение. Озеров считал, что жесткую реакцию, направленную против членов семьи, порождают определенные «отклонения» в положении этих женщин после замужества, и, подобно Тарновской, особо указывал на широко распространенную практику насильственной выдачи молодых девушек замуж [Озеров 1896: 59-60][156]. Он подчеркивал, что эта практика не только деморализует женщин, но и отрицательно сказывается на «моральных инстинктах» будущих поколений. Чтобы этого избежать, нужно с особым вниманием подойти к «сфере женщины» с целью искоренить «ненормальные условия брака и семьи» [Озеров 1896: 59-60]. Первопричину женских преступлений против членов семьи Озеров усматривал не в степени их половой зрелости, а в уровне нравственного развития, того, насколько они способны исполнять «естественную» материнскую роль. Если условия жизни в семье и браке препятствуют нравственному развитию женщины, это ведет к дестабилизации как семьи, так и общества. Соответственно, подчеркивал Озеров, необходимы реформы, которые позволят сохранить нравственное здоровье женщины и улучшить ее положение в семье.

Более того, Озеров считал, что брак создает для женщины определенные границы, удерживающие ее в рамках дома и сужающие диапазон преступных намерений. Например, женщина, вступив в брак, достигает экономической стабильности, и это лишает ее стимулов совершать имущественные преступления. При этом стабильность

покупается слишком дорогой ценой для женщины — такими тяжелыми условиями новой семейной жизни <…> преступная энергия замужней женщины уменьшается <…> но не пропадает совсем, а частично, благодаря ненормальным общественным условиям, в более сконцентрированной форме сосредоточивается на членах нового ее брачного союза, где и разряжается убийством, отравлением и т. д. [Озеров 1896: 66].

Брак улучшает положение женщины, обеспечивая ей социальную и экономическую стабильность, однако он же заставляет ее еще сильнее сосредоточиться на домашней сфере, создавая ситуации, в которых потенциально патологическая женская сексуальность способна толкнуть на тяжкие преступления.

При том что Тарновская и Озеров подходили к вопросу с разных сторон, оба делали акцент на положении женщин в быту, указывая, что реформированию подлежат скорее традиции и законы, связанные с браком, чем место и роль женщины в обществе. Как пишет Клейн, подобный взгляд на женскую преступность «отражает и закрепляет экономическое положение женщин как производительниц и домашней прислуги» [Klein 1994: 267]. Женщины сексуальны: их задача — рожать детей. Если нечто — например, слишком раннее начало половой жизни — мешает нормальному исполнению этой роли, женская сексуальность способна, потенциальным образом, подтолкнуть женщину к насилию. Подобные трактовки женской сексуальности мешали исследователям взглянуть на женщин как на людей, способных рационально реагировать на ситуацию, в которой они оказались, и подтверждали, что «правильное» место женщины в обществе — у домашнего очага.

Примечательно, что из рассуждений как Тарновской, так и Озерова вытекает настоятельная необходимость общественных реформ с целью улучшить положение женщины в семье и искоренить те факторы (несчастливый и слишком ранний брак), которые создают ситуации, подталкивающие женщин к насилию. С точки зрения обоих исследователей, причиной женских преступлений является не женская сексуальность сама по себе, а, скорее, те правовые и социальные условия, которые способствовали формированию ненормальной сексуальности. Соответственно, эти исследования женской преступности можно считать попыткой инициировать общественную дискуссию по вопросу о положении женщин в российском обществе, равно как и призывом к социальным реформам. В исследованиях подчеркиваются важнейшее место семьи и традиционная роль женщин как просветительниц следующего поколения и одновременно делается акцент на специфических условиях домашнего быта, которые толкают женщин на уголовные преступления. Отсюда вытекает необходимость перемен, даже перечисляются определенные преимущества, которые можно будет извлечь из повышения статуса женщин, но при этом не подвергается сомнению традиционная роль женщин в обществе и то, что женская физиология и «отсталость», скорее всего, послужат ограничивающими факторами в процессе модернизации. Исследователи ратуют за реформы, но при этом не призывают к революции в области гендерных ролей, скорее делают упор на то, что следует изменить правовые и брачные практики и тем самым дать женщинам возможность лучше исполнять свои исконные роли в семье и обществе.

Борьба за существование

Призывы к социальным реформам и отказу от ранних браков служили отражением растущего интереса к «женскому вопросу» в России конца XIX века. В борьбе за равные права точки соприкосновения находили женщины как либеральных, так и радикальных убеждений. Все большее число образованных женщин проявляли себя в медицине и преподавании — областях, которые представлялись совместимыми с традиционной ролью женщины-матери, но одновременно заставляли женщину более тесно контактировать с публичной сферой и расширяли ее общественные связи. Кроме того, индустриализация и урбанизация ставили под вопрос традиционное понимание подобающих занятий для женщин: все больше представительниц рабочего класса зарабатывали за пределами дома и в результате делались все более заметными для исследователей[157]. Озабоченность женской преступностью стала откликом на эти тенденции и на явственный рост присутствия женщин в публичной сфере[158].

Российские криминологи единодушно ожидали того, что в результате более активного вовлечения женщин в жизнь общества и в «борьбу за существование» женская преступность станет более разнообразной. Они полагали, что с ростом числа открывающихся женщинам возможностей возрастет и вариативность женских преступлений. Криминологи усматривали в диверсификации женской преступности положительные черты, поскольку она приблизит женщин к уровню мужчин и к типам мужских преступлений, а тем самым — к прогрессу и современности. При этом результаты исследований свидетельствовали о том, что женская преступность все же откровенно оставалась в традиционной сфере. В своем анализе криминологи по большей части сосредотачивались на тех преступлениях, которые считали типично женскими, то есть связанных с женской сексуальностью и происходивших в домашней сфере — именно такие преступления женщины и совершали чаще всего. Приверженность криминологов традиционным представлениям о границах женской преступности до определенной степени ставила под вопрос потенциальный прогресс, которого они ожидали в связи с все более активным присутствием женщин в публичной сфере, и укрепляла представление о том, что место женщины — дома.

Таблица 1. Преступления, совершенные женщинами,