Вернер Зомбарт - Буржуа Страница 3

О связанных с проблемой генезиса определенного хозяйственного духа вопросах принципиального характера, в особенности о многократно разбиравшемся в связи с моим первым изложением данной темы вопросе: что было раньше, курица или яйцо, т. е. создает ли хозяйственный дух хозяйственную жизнь или, наоборот, хозяйственная жизнь порождает хозяйственный дух, — об этом я скажу в своем месте, закончив лишь генетическое изложение, относящееся по замыслу этой книги к одному капиталистическому духу. Предварительно я изображу докапиталистический хозяйственный дух (не входя в его генезис) как данный факт, чтобы установить этим исходную точку развития капиталистического духа.

Следующая глава посвящена изображению этого докапиталистического духа.

Глава вторая

Докапиталистический хозяйственный образ мыслей

Докапиталистический человек — это естественный человек. Человек, который еще не балансирует на голове и не бегает на руках (как это делает экономический человек наших дней), но твердо стоит на земле обеими ногами и на них ходит по свету. Найти его хозяйственный образ мыслей поэтому нетрудно: он как бы сам собою вытекает из человеческой природы.

Само собою понятно, что в центре всех страданий и всех забот стоит живой человек. Он «мера всех вещей»: mensura omnium rerum homo.5 Но этим уже определяется отношение человека к хозяйству: оно служит человеческим целям, как и всякое другое создание рук человеческих (1). Итак, вот основное следствие такого понимания: исходной точкой всякой хозяйственной деятельности является потребность человека, его естественная потребность в благах. Сколько благ он потребляет, столько и должно быть произведено; сколько он расходует, столько он и должен заприходовать. Сначала даны расходы, а по ним определяются доходы. Я называю эту форму ведения хозяйства расходным хозяйством.

Самая потребность в благах не зависит от произвола индивидуума, но приняла с течением времени внутри отдельных социальных групп определенную величину и форму, которая теперь уже рассматривается как неизменно данная. Это идея достойного содержания, соответствующего положению в обществе, господствующая над всем докапиталистическим хозяйствованием. То, что жизнь создала путем медленного развития, получает затем от авторитетов права и морали освящение силою принципиального признания и предписания. В системе учения св. Формы Аквинского идея материального содержания, подобающего общественному положению, составляет важную основу: необходимо, чтобы отношения человека к миру внешних благ подчинились какому-нибудь ограничению, какому-нибудь мерилу necesse est quod bonum hominis circa ea (sc. bona exteriora) consistat in quadam mensura. Это мерило и определяет подобающее общественному положению содержание: prout sunt necessaria ad vitam ejus secundum suam conditionern (2).

Содержание должно соответствовать общественному положению. Значит, оно должно быть различным по величине и по составу для разных сословий. И вот тут резко отличаются друг от друга два слоя, образ жизни которых характерен для докапиталистического быта: господа — и масса народная; богачи — и бедняки; сеньоры — и крестьяне; ремесленники — и торговцы; люди, ведущие свободную, независимую жизнь, без хозяйственного труда, — и те, кто в поте лица своего зарабатывают хлеб свой, люди хозяйства.

Вести жизнь сеньора значит жить «полной чашей» и давать жить многим; это значит проводить свои дни на войне и на охоте и прожигать ночи в веселом кругу жизнерадостных собутыльников, за игрой в кости или в объятиях красивых женщин. Это значит строить замки и церкви, значит показывать блеск и пышность на турнирах или в других торжественных случаях, значит жить в роскоши, насколько позволяют и даже не позволяют средства. Расходы постоянно превышают доходы. Тогда нужно позаботиться о том, чтобы соответственно их увеличить: староста должен повысить оброки с крестьян, арендатор должен увеличить арендную плату — или же ищут (как мы еще увидим) средств для покрытия дефицита за пределами круга нормального хозяйственного приобретения благ. Деньги сеньор презирает. Они грязны, так же как грязна и всякая приобретательская деятельность. Деньги существуют для того, чтобы их тратить (3): «usus pecunae est in emissione ipsius» (св. Фомы Акв.).

Так жили светские господа, так жили долгие времена и духовные. Точную картину сеньориального образа жизни духовенства во Флоренции в период кватроченто, которую можно считать вполне типичной для всего образа жизни богатых в докапиталистическое время, набрасывает Л. Б. Альберти в следующих словах: «Священники хотят превзойти всех других в блеске и великолепии, хотят иметь большое число выхоленных и разукрашенных лошадей, хотят появляться публично с большой свитой, и со дня на день усиливаются их склонность к безделию и их дерзкая порочность. Несмотря на то что судьба бросает им в руки большие средства, они все же постоянно недовольны, и, живя без всякой заботы о сбережении, без всякой хозяйственности, они помышляют только о том, как бы удовлетворить свою распаленную алчность. Всегда недостает доходов, всегда расходы больше их регулярных доходов. Таким образом, они должны стремиться откуда-нибудь еще собрать недостающее» (4) и т. д.

Такая жизнь должна была, в конце концов, повести к экономической гибели, и история учит нас, что значительная часть старых дворянских семей во всех странах погибла от слишком разгульной жизни.

Для подавляющей массы народа и в докапиталистическое время было необходимо, так как она постоянно располагала только ограниченными средствами, приводить в длительно определенное соответствие свои расходы и доходы, потребности и приобретение благ. И здесь также, конечно, был налицо тот же самый приоритет потребности, которая, таким образом, являлась неизменно установленной обычаем и которую и требовалось удовлетворить. Это приводило к идее пропитания, придающей свой отпечаток всякому докапиталистическому хозяйственному образованию.

Идея пропитания порождена в лесах Европы начинавшими оседать племенами молодых народов. Это мысль, что каждая крестьянская семья должна получить столько усадебной земли, столько пахотной земли, такую долю общинного выгона и общинного леса, в какой она нуждается для своего пропитания. Этой совокупностью производственных возможностей и средств производства и была древненемецкая гуфа[3], которая достигла законченного развития в германском Gewanndorf'e6, но по своей основной идее встречается также и во всех поселениях кельтских и славянских народов. Это означает, таким образом, следующее: форма и размер отдельного хозяйства определяются формой и размером потребности, считающейся твердо данной. Вся цель хозяйствования есть удовлетворение этой потребности. Хозяйство подчиняется, как я это назвал, принципу покрытия потребностей.

Из крестьянского круга представлений идея пропитания была потом перенесена на промысловое производство, на торговлю и транспорт и господствовала здесь над умами, пока эти сферы хозяйства были организованы на началах ремесла.

Если хотеть понять основную идею, которой определяются все мышление и воля ремесленника, то нужно представить себе систему ремесленной деятельности как перенесение уклада гуфы на промысловые и коммерческие отношения. До отдельных подробностей здесь может быть прослежена аналогия, существующая между крестьянской общиной гуфовладельцев и объединенной в цех корпорацией ремесленников. Обе исходят из данной величины подлежащей удовлетворению потребности и тем самым подлежащей совершению работы, обе ориентируются по точке зрения пропитания. Всегда возвращающаяся основная мысль каждого истинного ремесленника и друга ремесла заключается в следующем: ремесло должно прокормить своего работника. Он хочет работать столько, чтобы заработать свое пропитание; он, как те ремесленники в Иене, о которых нам рассказывал Гёте, «большей частью обладает настолько здравым смыслом, чтобы не работать во всяком случае больше того, сколько необходимо для зарабатывания на веселое житье». Об этом же говорит так называемая «Реформация Сигизмунда», в классической форме выражающая тысячу раз повторявшуюся основную идею всякой ремесленной организации: «Если же вы хотите услышать, что повелевает императорское право, то наши предки были не дураки — ремесла придуманы для того, чтобы каждый ими зарабатывал свой хлеб насущный, и никто не должен вмешиваться в чужое ремесло; этим свет прогоняет свою нужду, и каждый может прокормиться» (5).

Разумеется, благодаря разнице в лицах и разнице в источниках дохода у крестьянина и ремесленника должно было получиться различное понимание существа «пропитания». Крестьянин хочет быть сам себе господином, сидеть на своем клочке земли и извлекать из нее свое пропитание в рамках самодовлеющего хозяйства. Ремесленник зависит от сбыта своих изделий, от оплаты своих услуг: он всегда втянут в организацию междухозяйственного объема. Тем, чем для крестьянина являются достаточные размеры его владения, для ремесленника представляется достаточной размер его сбыта. Но основная идея в обоих случаях остается та же.