Л. Арбузов - Очерк истории Лифляндии, Эстляндии и Курляндии Страница 3

В Висби товары перегружались (так называемое складочное право Stapelrecht); если одни корабли совершали плавания от Новгорода до Висби, а другие — от Висби до Любека, то мореплавание было выгоднее и доходнее, чем если один и тот же корабль делал весь путь. По сухому пути купцы могли ездить в Россию только после установления немецкого владычества в прибалтийском крае, хотя попытки делались и раньше.

Таким образом, в Висби складывались товары как с востока, так и с запада. С востока получались меха, кожи, мёд, воск (в средние века при большом потреблении в церквах товар первостепенной важности), смола, пепел, сало, мыло, далее из прибалтийского края — хлеб, лён, лес (особенно дубовый, так называемый wagenschot) и брёвна для мачт, а с запада — сукно, шёлк, металлы и металлические изделия, соль, сельди (которые прежде ловились в Балтийском море, затем здесь совершенно исчезли, вследствие чего ловля сельдей в Немецком море быстро получила очень большое значение) и разные вина. Многие фландрские города уже тогда имели высоко развитую промышленность, а другие служили посредниками в мировой торговле, как, например, Брюгге, город ныне сравнительно малолюдный. Впрочем, в XII столетии существовали и прямые непосредственные сношения русских и немецких купцов. Так, упоминается о сношениях купцов вестфальского города Медебаха с Россией, и достоверно известно, что русские корабли ездили в Шлезвиг, хотя позднее они совершенно исчезли с Балтийского моря.

Город Любек, основанный герцогом Генрихом и получивший от него важные привилегии, завладел торговлей на Балтийском море (через Висби). Из Любека выехали и моряки, открывшие Лифляндию. Долго это открытие, имевшее столь важные последствия, приписывалось бременским гражданам. Но это мнение, само по себе невероятное, опровергнуто, так как доказано, что место в хронике Генриха Летляндского, на котором оно основано, есть позднейшее прибавление. Источники указывают с достаточной ясностью, что Бремен в XII столетии имел сношения с Дронтгеймом, Фландрией, Англией. И стремление бременской церкви сделаться руководительницей молодой колонии в церковном отношении само по себе понятно и не может служить доказательством того, что бременцы открыли её. Именно купцы из Любека, узнав о существовавших уже сношениях между Эзелем и Готландом, первые прибыли к устью Двины, проехали вверх по течению этой реки, которая уже давно служила как путь сообщения, и вступили с местными жителями в непосредственные торговые сношения. О дне и годе этого открытия Лифляндии современники не говорят. Прежде полагали, что оно случилось в 1158 или 1159 году но это предположение не имеет достаточного основания. Мы можем с достоверностью утверждать только то, что открытие случилось после 1158 г., т. е. после основания Любека, и предполагать, что оно имело место немного после 1163 г., т. е. после возникновения в Висби общества немецких купцов.

Купцы привезли с собой известия об открытой ими стране и её населении в северную Германию. В то время жил в монастыре Августинского ордена в Загеберге в Голштинии (Нордалбингия), монахи которого обратили в христианство язычников окрестных земель, каноник Мейнгард. Он был уже человек пожилой. Узнав об открытиях любекских купцов, он почувствовал влечение отправиться в Ливонию и проповедовать её языческим жителям слово Божье. Весной, когда берега освобождались ото льда, купцы отправлялись через Готланд к устьям Западной Двины; лето они проводили там, ведя меновую торговлю, а осенью до наступления тяжёлых и опасных бурь они возвращались домой. С такими купцами около 1180 г. приехал Мейнгард в Ливонию. От князя полоцкого Владимира, верховную власть которого признавали жители этой области, он получил разрешение остаться в стране и проповедовать христианство среди ливов. В деревне Икскюль он в 1184 г. построил деревянную часовню и начал свою миссионерскую деятельность, принесшую скоро первые плоды. После отъезда купцов однако наступила тяжёлая зима. Литовцы сделали набег на ливов (о почти непрерывной борьбе всех против всех мы ещё услышим), и Мейнгард должен был со всем населением спасаться в лесах. Когда они после отступления врагов возвратились в свою разорённую деревню, то миссионер воспользовался смущением своих друзей, рассказал им о крепких каменных постройках на своей родине и убедил их принять крещение, за что он обещал построить им каменный замок. В следующем 1185 году прибыли в самом деле из Готланда приглашённые каменщики и построили замок и церковь в Икскюле. Нужно думать, что Мейнгард имел некоторые средства и с самого начала товарищей и помощников, хотя источники об этом не говорят (может быть, считая это само собой разумеющимся).

Крещённые ливы плохо отблагодарили своего благодетеля, вернувшись тотчас после окончания постройки в язычество. То же самое повторилось два года спустя, когда жители большого острова в Западной Двине Гольма просили Мейнгарда построить и для них укрепление на таких же условиях. Это укрепление вместе с церковью было воздвигнуто на острове, ныне называемом Мартинсгольм (от церкви), который, впрочем, тогда, может быть, ещё был связан с островом Даленом, из больших камней, встречавшихся в самом русле Двины и употреблённым по таким же правилам, как и кирпичи. За постройкой, впрочем, следили и языческие соседи (семгаллы) и даже сделали попытку разнести строившиеся стены.

Между тем, Мейнгард получил вознаграждение за свои труды, связанные со столь большими опасностями и принесшие до сих пор мало плодов; архиепископ Бременский, Гартвих II, посвятил его в епископа Икскюльского, и папа прислал ему увещание бодро продолжать начатое дело. Из Германии к нему приезжали вооружённые люди. В то же время купцы начали на Двине и в землях эстов оставаться на зиму. Таким образом дело обращения в христианство, несмотря на разные неудачи и затруднения, шло вперёд, и Мейнгард должен и будет справедливо считаться начинателем этого дела. Проработав в земле ливов более десяти лет, он скончался 14 августа 1196 г. и был погребён в Икскюльской церкви. В XIV столетии тело его было перенесено в Рижский собор; в надписи, на могиле в Рижском соборе до наших дней сохранившейся, встречающаяся дата 12 октября (без года) означает, вероятно, день перенесения тела.

Преемником его сделался Бертольд, бывший аббат Цистерцианского монастыря Локкум (в нынешней прусской провинции Ганновер), который уже в 1196 г. работал в Ливонии в качестве миссионера. Получив в Бремене епископский сан, он весной 1197 г. приехал в страну своего назначения. Ему не удалось путём убеждений и проповеди достигнуть у ливов каких-либо результатов, хотя они уверяли умирающего Мейнгарда, что желают продолжения начатого им дела и намерены соблюсти верность христианству. Поэтому Бертольд прибегнуть к силе. Заручившись буллой, он зимой 1197 г. объехал Нижнюю Саксонию, Вестфалию и Фрисландию, проповедуя крестовый поход, и весной 1198 г. возвратился с ополчением крестолюбивых воинов. Начатые переговоры ни к чему не привели. Тогда дано было сражение 24 июля 1198 г. на песчаной холмистой местности, где впоследствии возникла Рига. Немцы победили, но епископ, также принимавший участие в бою, увлёкся преследованием бежавших язычников, слишком далеко углубился в их ряды и тут погиб, как первый мученик лифляндской церкви.

I. ПЕРИОД САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ ЛИВОНИИ

ГЛАВА III

Начало епископа Альберта

Альберт, каноник Бременский, племянник уже встречавшегося архиепископа Гартвиха II, ещё молодой человек, решился спасти лифляндскую церковь, которой грозила гибель. Фамилия его до сих пор неизвестна. Братья его, отчасти от другой матери, назывались фон Буксгевден, но один раз и фон Аппельдерн, по местностям в окрестностях Бремена. Потомки двух его братьев-мирян, Дитриха и Иоганна (другие нам известные были духовные), носили или фамилию Буксгевден, или называли себя по своим ленам, как, например, семейства Икскюль, фон Ропп, фон Пурдис. Их происхождение из одного корня усматривается из общего герба. Мать Альберта, Альгейдис, была, впрочем, сводной сестрой архиепископа Гартвиха II из дома Утледе.

Весной (в марте или апреле) 1199 г. Альберт получил епископский сан и вслед за тем приступил к приготовлениям к трудному делу. Те же идеи, которые вызвали крестовые походы в Палестину, продолжали волновать умы западных христиан и давали возможность проповедовать крестовый поход как против магометан, так и против всяких нехристиан. Альберт воспользовался этим настроением и составил летом 1199 г. на острове Готланд крестовое ополчение из 500 воинов для борьбы с ливонскими язычниками. Затем он посетил короля датского Канута, герцога шлезвигского Вальдемара (вступившего в 1202 г. на датский престол), архиепископа Лундского Авесалома (т. е. соперника архиепископа Бременского) и, наконец, получив от папы Иннокентия III буллу, в которой христиане Саксонии и Вестфалии приглашались для прощения грехов поддержать юную лифляндскую церковь против язычников, двор германского короля. Около рождества 1199 г. он приехал в Магдебург, где тогда находился король Филипп со своей супругой Марией (Ириной). Король не мог оказать ему существенную поддержку и ограничился обещаниями. Между тем собрались из разных частей Нижней Саксонии воины, желавшие принять крест. Хотя источники не называют сборного места, но мы не можем сомневаться в том, что этим местом был Любек. На двадцати трёх кораблях Альберт приехал в апреле 1200 г. к берегам Западной Двины. В замке Гольм он застал ещё несколько запуганных монахов, бежавших сюда из Икскюля и выдержавших все приступы язычников. Альберт должен был начать дело почти что снова, совершил ещё 14 поездок из Ливонии в Германию и обратно, и только благодаря его постоянной неутомимой деятельности, его непоколебимой энергии и благоразумию удалось довести дело христианизации и немецкой колонизации до полного развития.