А. Лысев - Ложь от советского информбюро Страница 3

От Советского Информбюро 14–15 августа 1941 года

В течение ночи на 14 августа на фронтах чего-либо существенного не произошло.

В течение ночи на 15 августа наши войска вели упорные бои с противником на Эстонском участке фронта.

В ночь на 16 августа пришли в Волосово. Огней никто не зажигал, было полное затемнение. Нас было уже семь человек. Ночевали в траншее на тюфяках, брошенных на доски, под досками хлюпала вода. Утром вышли из траншеи рано, в гимнастерках было прохладно. По улице недалеко от станции мимо нас проезжала повозка с хлебом, солдат дал нам две буханки хорошего теплого хлеба. Разделили и, не останавливаясь, на ходу съели его. На платформе что-то лежало, покрытое большими брезентами, часовой с винтовкой не подпускал на близкое расстояние к платформе. Волосово немцы уже бомбили, всюду были воронки и разрушенные дома. Одна большая бомба упала на дворик дома, на этом месте образовалась огромная воронка, а дом взрывной волной перекинуло на другую сторону улицы. Он не развалился, а как-то встал боком вместе с крышей. На рельсах под березами стояли два наших бронепоезда, возможно они не принимали никакого участия в боях. У них не было зенитных средств, они были уязвимы с воздуха.

Слышна была артиллерийская стрельба наших батарей. Мы, все семеро, пошли туда, где стреляли пушки. Не очень далеко от Волосова, на перекрестке дорог, увидели наших военных, группу около человек двадцати. Знаков отличия на воротниках гимнастерок у них ни у кого не было. Небольшого роста военный, отделившись от группы, пошел нам навстречу и стал кричать нам: «Сюда, сюда, товарищи, идите!»

Мы не знали, кто он. Говорили потом, что это был командир нашей дивизии. Присоединились к этой группе и пошли по проселочной дороге вместе с шестой батареей, остановились около деревни.

От Советского Информбюро

Германская армия несет огромные потери. Пленные немецкие солдаты в своих показаниях рассказывают, что командиры многих частей беспрерывно требуют от командования новых и новых пополнений взамен убитых, раненых и пропавших без вести. Пленный офицер 8-й германской танковой дивизии К. Бренинг показал: «Наша дивизия потеряла три четверти своего личного состава». Пленные солдаты той же дивизии Б. Кивстлер и Э. Гартман подтвердили, что их роты целиком уничтожены. В них осталось не более 5 солдат, которые и сдались в плен. Пленный солдат 284-го полка 96-й пехотной дивизии Р. Меллинг заявил: «В бою, в котором я участвовал, уничтожен весь наш батальон. 80 солдат было взято в плен, а остальные убиты или ранены». Солдат 52-го артиллерийского полка Г. Крафт сказал: «Наш полк понес очень большие потери. Тяжелые орудия застряли: лошади пали от истощения. Русская артиллерия непрерывно нас обстреливала. Вся дорога была усеяна трупами немецких солдат». Пленные солдаты 394-го пехотного полка И. Лауб и В. Шмунк рассказали: «При переправе через реку М. наш полк был полностью уничтожен. Уцелели только те немногие, кто попал в плен». Солдат 486-го пехотного полка О. Фельзинг заявил: «Наша рота была уничтожена в течение 15 минут пулеметным огнем и штыковой атакой. От целой роты осталось только двое: один, раненный накануне, и я».

17 августа шестая батарея вела активный огонь. Переночевали в лесу, недалеко от станции Волосово.[6]

18 августа утром почти вся дивизия расположилась на огромной поляне вблизи Волосова. К Волосову прошли три немецких самолета. На станции в это время стоял поезд. На него что-то грузили военные. Самолеты стали делать круги и стрелять из пулеметов по людям и по поезду. По Немецким самолетам из двух спаренных пулеметов системы «Максим», установленных в кузове грузовой автомашины, бойко строчил моряк. Один самолет был подбит, он стал ковылять, пошел в нашу сторону и приземлился на луг, в самую середину, кругом были люди, так что стрелять в него было нельзя. Менее минуты самолет находился на земле, потом сделал небольшой разбег и тихо пошел над лесом к своим.

19 и 20 августа переезжали с места на место раз пять в день. Немецкие самолеты кружат над нами, бомбят и обстреливают нас. Усталые, измученные, поздно ночью ложимся спать в лесу на траву. У меня шинели не было, она осталась на повозке, когда вставали рано утром. Один раз утром проснулся и почувствовал под боком толстую веревку, но когда поднял плащ-палатку, то увидел не веревку, а мертвую змею — я ее задушил своим телом. Усталые, мы валились, куда попало.

От Советского Информбюро

18 августа 1941 года

После упорных боев наши войска оставили город Кингисепп.

21 августа приехали в Ропшу, в парке у пруда установили две пушки. В воздухе появился немецкий самолет. День был солнечный. Видим, как от самолета отвалилась большая кипа, и по воздуху в разные стороны на большие расстояния разлетелись листовки. В листовке было отпечатано довольно неуклюжее обращение к солдатам и офицерам нашей Красной Армии. Что, мол, сопротивляться бесполезно, переходите в плен. В листовке в рамке фотография — сын Сталина в середине, а справа и слева держали его под руки два улыбающихся немецких офицера. Внизу написано: кто перейдет добровольно в плен, с тем будет такое же вежливое обращение.[7] Но эта геббельсовская стряпня, ложь успеха не имела. Днем митинг, записывают добровольцев в отряды народных мстителей.

Немецкая артиллерия стала обстреливать нас. Поехали на новое место, остановились в лесу около деревни Телизи, вблизи Красного Села. Нас, двадцать пять человек, послали в Красное Село. Ночевали в военном городке за Красным Селом. Немецкая артиллерия обстреливает Красное Село из дальнобойных орудий. На следующий день, 23 августа, пошли обратно через Красное Село. В Красном Селе хлеб военным продают свободно. Перешли укрепленный район, пришли в густой еловый лес, к своему подразделению.

С 24 на 25 августа втроем: я, Чудаков и Иванов ночевали под елкой. 25 августа устроили шалаш на троих. Немецкие самолеты летают по несколько раз в день, по ним бьют наши зенитки. Кухня пока кормит неплохо.

28 августа шел дождь более суток, в шалаше все промокло, солома как кисель. Пошли в деревню Телизи вчетвером: я, Чудаков, Иванов и Федорец, ночевали в избе, хозяев не было. Федорец протопил печь и напек четыре круглых душистых хлеба. Пришел старшина Андронов, приказал нам немедленно пойти обратно в лес.

3 сентября приехали в Горелово. Ночевали в лесу, в сосняке. В лесу было много грибов. В магазине, в Сельпо, я купил мыло, мыльницу и зубной порошок.

4 сентября в 12 часов поехали на новое место через Стрельну к Новому Петергофу. Ночевали в сараях в деревне Марьино. Непрерывно летают немецкие самолеты. Виден авиагородок. Над Ленинградом сплошные дымки от разорвавшихся в воздухе снарядов, наши зенитки активно бьют по немецким самолетам. Высоко поднимаются клубы густого дыма, — горят Бадаевские склады, огонь пожирает продукты, запасы всего населения Ленинграда на шесть месяцев.

От Советского Информбюро

На допросе пленный летчик Эмиль Фрост рассказал следующее: «За первые два месяца войны наша авиационная группа потеряла три четверти своих самолетов. Пополнение, которое наша группа получила, далеко не покрывает потерь. Кроме того, нам стали посылать самолеты старых марок, например «ПЗЛ-24», «Арадо-47» и другие. Еще хуже — с летными кадрами. Много опытных летчиков убито. Сейчас летает преимущественно молодежь в возрасте от 17 до 23 лет. Проблема пополнения летного состава очень беспокоит германское командование. Наши летчики, особенно молодые, боятся советских истребителей. Мы, пилоты бомбардировщиков, неоднократно наблюдали, как наши истребители при появлении советских самолетов бросаются в бегство и оставляют нас без защиты».

Многочисленные попытки фашистской авиации прорваться к Ленинграду неизменно отбиваются отважными советскими летчиками. На днях на подступах к Ленинграду произошел воздушный бой, в котором участвовало более 100 самолетов. Фашисты, потеряв в этом бою 17 бомбардировщиков, были отогнаны.

Немецкие самолеты в дождливую погоду сбросили несколько бомб в направлении аэродрома. Ходим в караул, охраняем ящики со снарядами.

9 сентября недалеко от деревни Марьино на небольшой высоте завязался бой «Мессершмитта» с нашим истребителем. Они кружились и стреляли друг в друга. Вражеский истребитель превосходил в скорости, и это и, возможно, опыт немецкого летчика создали перевес. Наш самолет загорелся и быстро пошел вниз. Взрыв, и все разлетелось в разные стороны. Одно совершенно новенькое колесо далеко катилось по лугу. На колесе слова: «Ярославский шинный завод».