Александр Широкорад - Франция. История вражды, соперничества и любви Страница 3

И вот осенью 1629 г. на русской границе пристав Окунев встречает Деге (так он именовался рядом историков, да и так короче). Первым делом нахальный француз начинает спорить, с какой стороны от него должен ехать пристав. А Окунев не хочет ехать слева. В итоге посол едет в середине между приставом и сыном боярским из свиты пристава. Окунев доносил, что французы дорогой «государевым людям чинили насильства и обиды, посол их не унимал, а пристава не слушались».

Прибыв в Москву, посол просил царя выдать ему французского и рейнского вина, так как к государеву питью французы «непривычны», а еще просил уксусу. Вино и уксус выдали.

Тогда Деге потребовал, чтобы на представлении государю ему быть при сабле, сославшись на то, что и Кондырев перед его королем был при сабле, что «изговоря царского величества титул, речь говорить ему в шляпе» и чтоб предоставили ему возок. Во всем этом послу было отказано. Бояре объяснили это тем, что в королевской грамоте царский титул «не сполна написан». Деге начал изворачиваться и в конце концов покаялся: «Если угодно, то государь его вперед царское именование и титул велит описывать, в том он клянется именем божиим и королевскою головою»[6].

Забегая вперед, скажу, что французские монархи и впредь будут мелочно умалять титулы русских царей. Грамотно писать их выучит лишь Екатерина Великая.

И лишь тогда посла допустили к царю. Вручив боярам грамоту от Людовика XIII, Деге произнес напыщенную речь: «Его царское величество, глава и вождь в восточных странах греческой веры, Людовик, король французский, — глава и вождь в полуденных странах. Когда царь и король Франции установят меж собою добрую дружбу и полное согласие, тогда у враждебных им государей много силы убудет. Император римский и король польский — союзники: отчего бы царю и королю французскому не вступить в дружбу и не объединиться в тесном союзе против своих недругов? Король французский друг турецкому султану; зная, что и его царское величество находится в дружественных отношениях с турецким султаном и что царь — покровитель православной греческой веры, король приказал своим послам в Константинополе помогать пребывающим там русским и грекам во всех их делах. Такие великие государи, как король французский и его царское величество, пользуются всемирной славой; нет на свете других столь великих и могущественных государей, как они, ибо их подданные слепо им повинуются, тогда как англичане и брабантцы действуют лишь по своему капризу..»[7]

А за этим широковещательным вступлением последовала попытка получить для французских купцов торговые привилегии в ущерб Голландии и Англии. Деге добивался для французских купцов права беспошлинной торговли, свободного проезда через Россию в Персию, разрешения иметь своих католических священников и строить свои церкви.

Бояре ответили Деге, что царь готов жить в доброй дружбе и поддерживать дипломатические сношения с Францией. Что же касается привилегий для французских купцов, то им разрешалась свободная торговля, но при условии уплаты в казну двухпроцентной пошлины. Французские купцы могли иметь при себе священников, но без права совершать публичные богослужения и сооружать церкви. Проезд в Персию был дозволен только королевским послам, но не купцам для торговых целей.

В ноябре 1629 г. в Москве был подписан «Договор о союзе и торговле между Людовиком XIII, королем Франции, и Михаилом Федоровичем, царем Московии». По этому договору французы получили право на хороших условиях торговать в трех русских городах: Москве, Архангельске и Новгороде.

Деге прямо не подстрекал русских к объявлению войны Речи Посполитой. Однако он заявил: «Недружба у их короля Людовика с цесарем [германским императором] да с испанским королем... а с королем польским у их короля Людовика недружба, потому что польский король помогает цесарю, а у их короля Людовика с цесарем римским недружба». Далее Деге продолжал, что Людовик XIII и его первый министр Ришелье «ведают подлинно, что цесарь римский с польским королем заодно, меж себя они свои... и друг другу помогают. А Царскому Величеству с государем его Людовиком королем потому же быть в дружбе и в любви и на недругов стоять заодно». То есть французский посол предложил военно-политический союз России и Франции. Он положительно ответил боярам на вопрос о возможности оказания помощи «ратными людьми» против Польши. В конце концов француз получил от боярской думы обещание возобновить войну с Польшей (в это время действовало Деулинское перемирие).

Обратно Деге ехал через Польшу и выслушал много упреков от радных панов, которые догадались, зачем он ездил в Москву. Посол клялся и божился, что речь шла только о торговле.

Планы Ришелье во многом оправдались. 16 сентября 1629 г. поляки заключили со шведами Альтмаркское перемирие сроком на 6 лет. По этому договору, Сигизмунд признал своего двоюродного брата Густава Адольфа королем Швеции. До этого шведским королем числился почти 30 лет сам Сигизмунд. Кроме того, поляки признали Густава владетелем Лифляндии (с Ригой), Эльбинга, Мемеля, Пиллау и Баунсберга, правда, не навечно, а лишь на время перемирия.

В декабре 1630 г. капитан Бертран Боннефуа (Bonnefoy), привезший в Москву грамоту Людовика XIII с просьбой об отпуске хлеба, получил заверение, что хлеб будет предоставлен из урожая 1631 года. Это обещание было выполнено. Французский историк Рамбо замечает по этому поводу: «Таким образом, армии, которые выставил Ришелье, кормились, быть может, русским хлебом»[8].

23 января 1631 г. в Бервальде (Неймарке) был подписан франко-шведский союзный договор, по которому Франция обязывалась ежегодно выплачивать Швеции в течение пяти лет миллион ливров в обмен на постоянное пребывание в Германии в течение этого срока тридцатитысячной шведкой армии и уважение католического вероисповедания во всех районах дислокации шведов.

И вот 17 сентября 1631 г. шведская армия под командованием Густава Адольфа наголову разбила имперскую армию Тили под Лейпцигом. А вот попытка России отбить Смоленск у ляхов в 1632—1634 гг. кончилась полнейшей неудачей.

Несмотря на миссию Деге, русофобская политика французских королей по-прежнему вызывала настороженность в России. Так, в 1628 г. полковник русской службы Лесли, посланный за рубеж для вербовки ратных людей в царево войско, получил инструкцию: «Нанимать солдат Шведского государства и иных государств, кроме французских людей, а францужан и иных, которые римской веры, никак не нанимать»[9].

Любопытно, что в 1660 г. в Париж удрал один из первых русских диссидентов — Воин Ордин-Нащекин, сын царского любимца, думского дворянина Афанасия Ордин-Нащекина. Правда, через 5 лет Воин вернулся в Россию и покаялся.

8 1667 г. отправилось в путь впервые в истории русское посольство к испанскому королю. По царскому указу от 4 июня 1667 г. посольству во главе со стольником Петром Ивановичем Потемкиным надлежало «ехать для своего государева дела к Ишпанскому Филиппу да ко Францужскому Людвику королям». Однако король Филипп IV скончался еще в 1665 г., а страной фактически правила регентша при малолетнем короле Карле VII королева Мария Австрийская.

4 декабря 1667 г. русское посольство на голландском корабле прибыло в испанский порт Кадис, а в феврале 1668 г. добралось до Мадрида. 7 марта русским послам была дана королевская аудиенция, а 17 марта их приняла королева Мария. Посольство пробыло в Испании до июля, а затем сухим путем отправилось во Францию. 7 июля русские послы прибыли в пограничный город Байона.

Этот визит для французских властей стал полной неожиданностью. Дело в том, что Франция и Испания находились в состоянии войны и мир был заключен лишь в мае 1668 г. Соответственно, визит русских в стан врага вызвал подозрения в Париже.

9 августа 1668 г. русское посольство встретил полковник Като, назначенный сопровождать послов. Потемкин в своем отчете царю назвал его «приставом де Катуй». Като сразу же сообщил послам о недовольстве Людовика XIV их визитом в Испанию. На что Потемкин ответил, что произошло это не преднамеренно, а из-за непогоды и направления ветра, изменивших курс их корабля. Конечно же, это было неправдой, поскольку в очередности посещения Испании и Франции посол строго придерживался тайного царского наказа, данного посольству в Москве.

Посольство Потемкина во Франции закончилось без результатов. Послы уведомили короля о перемирии с поляками. Людовик XIV ответил, что очень рад прекращению войны и просит всемогущего Бога о совершении «вечного докончания». На предложение французов заключить мирный договор русские послы ответили, что о торговых делах договариваться им не наказано и пусть король за этим отправляет свое посольство в Москву. Французские купцы начали говорить с послами о тех же условиях, какие были предложены и в статьях. Потемкин на это им сказал: «Ступайте для купечества в Архангельск, налогов и обид никаких вам не будет, пошлину возьмут, как с других иноземцев». Купцы ответили: «Без договора и постановленья в такой дальний путь ехать нам не надежно». На том дело и кончилось.