Эдгар Уоллес - В сетях аферистки Страница 3

- Полная гармония симпатий и родство душ могут преодолеть все чувственные впечатления, даже если они необычайно сильны.

Миссис Ван Ойн посмотрела на него с нежной улыбкой. Она всегда поступала так, когда не вполне понимала смысл речей собеседника, в особенности, когда он парил в высотах духовности.

- Душа - самое возвышенное и красивое что есть на свете, - заметила Элойз, якобы погруженная в размышления. - Большинство людей слишком бесчувственны, чтобы понять это. К сожалению, никто не поймет наших отношений. Ведь обычно человек не может раскрыть свою душу и показать свое внутреннее "я". Мы вынуждены инстинктивно сторониться людей, всецело погрязших в мире материального благополучия.

Она глубоко вздохнула, будто испытала уже много горя в жизни, и ее нежная душа была изранена грубым вторжением из внешнего мира. Элойз по некоторым признакам пыталась понять, раскрыл ли Гордон свое "я" и зазвучала ли в его душе чарующая музыка любви. Она боялась пробуждения его души, ибо до сих пор трудно было вернуть его из царства безмерной духовности в мир грубой действительности.

- Гордон, вы уже не раз говорили о вашей двоюродной сестре в Австралии, - быстро сказала Элойз, стараясь придать беседе более земной характер. - Она, несомненно, очень интересная особа. Расскажите мне о ней побольше. Я охотно слушаю ваши рассказы о родных. Они мне очень симпатичны; все, что так или иначе связано с вами, привлекает меня. - Она дотронулась до его колена.

Никакая другая женщина не посмела бы этого сделать... Он тотчас позвал бы полицию. Но Элойз! Он дружески прикрыл ее руку своей.

- Я мало о ней знаю. Мне известно только, что у нее был ужасный роман с неким Демпси. Теперь, по-видимому, она живет нормально. Я всегда отчасти интересовался ее судьбой, писал ей письма, давал хорошие советы и посылал полезные книги. Я придерживаюсь того мнения, что молодая девушка скорее послушается совета мужчины, чем женщины. Когда, собственно, мы говорили о ней? Ах, да, вспомнил: во время последней встречи в моем доме... Мы беседовали о сути собственного "я".

- А какой у нее цвет лица - светлый или смуглый? - этим вопросом Элойз быстро и остроумно оградила себя от метафизики.

- К сожалению, не знаю. Незадолго до смерти моя тетя писала, что Диана забыла Демпси, но все же хотела бы иметь его фотокарточку... Демпси уже тоже успел умереть. Вам не приходило на ум, как странны взаимоотношения между жизнью и смертью?

- Бедная девушка! Я отдала бы многое, лишь бы хоть раз увидеть ее.

Гордон покачал головой и любезно улыбнулся.

- Не думаю, что это когда-нибудь произойдет.

Глава 3

Чейнэл Гарден - одна из тех незаметных улиц, которые нельзя отыскать без помощи жителей близлежащего района. Лишь полисмены знали, где она находится.

Мистер Гордон проживал там в угловом доме с садом, из-за чего, по-видимому, она и называлась "Гарден", так как других садов на улице не было. Да и он, собственно, не заслуживал такого названия, ибо был совсем невелик, Дом - последний по левой стороне, считая с Брок-стрит - был из красного кирпича. Окна большого рабочего кабинета Гордона пестрели разноцветным стеклом и походили на церковные.

В это святилище никто не смел заходить без особого приглашения хозяина. Тяжелая дубовая дверь была обита толстой материей, чтобы ни один звук не проникал внутрь в то время, как мистер Гордон изучал "Экономист" и "Страховое обозрение". С утра он читал "Таймс", но вечер посвящал социологическим наукам. Ницше был его любимым автором, и перед сном он брался за "Генеалогию морали".

Гордон вышел из авто, заплатил по таксе и дал шоферу десять процентов чаевых, что было им уже заранее высчитано с величайшей точностью (иногда, правда, он несколько ошибался, большей частью, в свою пользу). Он медленно поднялся по лестнице и открыл дверь. Это было частью ежедневного ритуала. Третнер взял его шляпу, палку и перчатки.

Гордон по обыкновению спросил:

- Есть для меня письма?

- Да, сэр, - как обычно ответил Третнер. - И... - он поперхнулся.

Но мистер Сэльсбери уже заметил четыре больших чемодана, занимавших почти всю прихожую.

- Что это означает? - спросил он пораженный.

- Сегодня после полудня приехала молодая барышня, сэр! - У слуги перехватило дыхание.

- Приехала... молодая барышня? - Какая барышня?

- Мисс Диана Форд, сэр!

Гордон наморщил лоб. Он где-то слышал это имя в связи с какими-то обстоятельствами. Форд... Форд... знакомая фамилия.

- Ага! Мисс Диана Форд из Австралии!

Его двоюродная сестра! Мистер Гордон снисходительно кивнул головой. Все Сэльсбери всегда были вежливыми людьми, и чувство гостеприимства в нем еще не заглохло.

- Передайте мисс Форд, что я вернулся и буду рад видеть ее в моем рабочем кабинете.

Лицо Третнера передернулось.

- Она уже там! Я предупредил ее, что никто не смеет заходить туда без вашего разрешения, но он не послушалась.

Гордон был недоволен. Хозяину всегда неприятно, когда его лишают возможности проявить свое гостеприимство и воспринимают его как право, а не как милость. Но мистер Сэльсбери не подал вида и только улыбнулся.

- Вот как? Мисс Форд приехала из Австралии и нельзя ожидать, чтобы она сразу освоилась с нашими правилами. Я сам пойду к ней.

Он постучал в дверь кабинета. Послышался голос: "Войдите!"

- Очень рад видеть тебя, дорогая кузина!

Он поискал ее взглядом, но не мог найти, пока из-за кресла у камина не высунулась белая ручка.

- Подойди поближе, Гордон!

Диана подскочила и бросилась ему навстречу.

Она была в шелковых чулках, так как сняла для удобства ботинки, и выглядела еще меньше, чем всегда. Гордон считал ее красивой и относился к ней так, как мог бы относиться к милому котенку. Появление Дианы забавляло его.

- Итак, моя милая барышня, - сказал он покровительственным тоном, значит - мы приехали, не правда ли? Как ты себя чувствовала на пароходе?

- Ты уже женат? - спросила она, затаив дыхание.

- Нет! Я старый, убежденный холостяк.

- Ого! - Диана облегченно вздохнула. - В поездке я все время беспокоилась об этом... Ты еще не поцеловал меня, братец?

Гордон был далек от мысли поцеловать ее. Это казалось ему столь же невозможным, как если бы ему предложили стукнуть девушку по голове книгой, которую он держал в руках. Но все Сэльсбери были хорошо воспитаны и вежливы: он превозмог себя и мельком коснулся губами ее щеки.

- Садись, милая Диана... Я прикажу подать тебе чаю. Мне жаль, что тебе пришлось меня дожидаться. Где ты остановилась?

Она удивленно посмотрела на него.

- Здесь, - невозмутимо ответила девушка.

Гордон не понял ее.

- Я спрашиваю, в каком отеле ты остановилась... где будешь ночевать?

- Я тебе, милый Гордон, уже сказала... Здесь, - ответила Диана, улыбаясь.

Мистер Сэльсбери не терял присутствия духа даже в самые критические моменты. Однажды на борту гибнувшего на канале парохода Гордон вел со своим коллегой из Кэмбриджа дискуссию об электронной теории. Дважды он защищался от нападения грабителей и не раз произносил речи на общественных собраниях без предварительной подготовки.

- Ты хочешь сказать, милая, что намерена погостить у меня некоторое время? Я был бы рад этому, но, к сожалению, не могу предоставить тебе убежища, так как я холостяк, и в доме нет женщины, за исключением прислуги.

Он произнес это весьма любезным тоном: его мотив был очень логичным и поведение - более чем корректным.

- В доме нужна женщина... Я приехала как раз кстати, - невозмутимо сказала Диана.

Гордон подавил вздох. Положение было довольно затруднительным. Другие мужчины потеряли бы голову или терпение. Некоторые стали бы грубить.

- Конечно, я буду рад, если проведешь у меня несколько дней, - натянуто улыбнулся он. - Позвони, чтобы доставили твой багаж...

Диана не ответила: она без стеснения стала обувать ботинки.

- Я только что восхищалась твоими веслами. Ты ведь тогда участвовал в больших состязаниях Кэмбриджа и взял приз... Ах, как великолепно!

- Да... гм... да, - Гордон не особенно гордился своими прежними спортивными успехами. - Гм... Не позвонить ли мне по телефону?

- Кому? - невинно спросила она.

- Даме, которая тебя сопровождала...

- Ах, не будь таким старомодным! Я приехала одна... Совершенно одна. Я даже не развлекалась, как все пассажиры, которые коротали время, играя на палубе в разные игры. Только скучала среди них. Интеллектуальная барышня не может иметь ничего общего с людьми, увлекающимися метанием диска и другими примитивными вещами.

Гордон уселся на стул. Он был одним из тех мужчин, которые не теряют самообладания и быстро становятся хозяевами положения. Большие познания и мужественность дают им такое превосходство, что они находят выход из самого отчаянного положения. В нем взяли верх родственные чувства, и он принял отеческий вид.

- Я говорю с тобой теперь как отец, как дядя или как благоразумный кузен. Ты молодая девушка, и кто-нибудь должен обратить твое внимание на то, что для тебя недопустимо остаться в качестве гостьи в доме холостяка.