Олег Мороз - Хроника либеральной революции Страница 30

Тревожные разговоры о путче продолжались весь июль. При этом оптимистические — я бы сказал, натужно-оптимистические — заявления о том, что он невозможен, перемежались с угрюмыми утверждениями противоположного свойства. Так, 26 июля секретарь Совбеза Юрий Скоков уверенно заявил: переворота в России быть не может, поскольку армия на стороне президента. А уже на следующий день представитель этой самой армии — первый зам начальника авиации сухопутных войск генерал-майор авиации Валерий Очиров возразил Скокову: «Переворот возможен, хотя и не в той форме, в какой мы его себе обычно представляем. Не обязательно выводить на улицу войска и технику, и президент может остаться на месте, начаться все может со смены его окружения».

С чего все начнется и как будет происходить — с техникой или без техники, — это уже, как говорится, детали. Главное — тревога, повторяю, висела в воздухе и так или иначе ощущалась всеми.

С новой силой заявления и контрзаявления по поводу возможности переворота зазвучали в годовщину августовского путча — 19 августа. В этот день уже сам министр обороны Павел Грачев твердо пообещал: «Руководство и личный состав Вооруженных Сил России не допустят событий, направленных на свержение законно избранного народом Президента».

Куда денется эта твердость через год, в октябре 1993-го?

Годовщину путча отметила и оппозиция, собравшая конференцию под вроде бы нейтральным названием «Двухлетие суверенизации России, итоги и перспективы». На деле она стала сборищем сторонников ГКЧП. Как отмечала «Независимая газета», таковых оказалось совсем немало: союзные депутаты Виктор Алкснис и Сажи Умалатова, российские нардепы Владимир Исаков, Илья Константинов, Михаил Астафьев, Сергей Бабурин, писатель Александр Проханов, театральный режиссер Сергей Кургинян и великое множество рядовых коммунистов, патриотов, военных. «Приди ГКЧП к власти сейчас, — свалить его оказалось бы не так-то просто», — констатировала газета.

Выходя на трибуну, «неогэкачеписты» излагали свои взгляды на то, как устранить «антинародный режим». Конкретнее и радикальней других, как всегда, высказался несгибаемый борец за права трудового народа Виктор Анпилов. Согласно его плану, 26 августа будет устроен очередной антиельцинский митинг, в сентябре — опять-таки очередной поход на «Останкино» (к этому времени «Останкино» уже стало для «трудороссов» своего рода Зимним дворцом, который следует захватить во что бы то ни стало, в первую очередь) и, наконец, в октябре, — «главное событие года»: миллионный митинг перед Кремлем, который примет новую, коммунистическую, конституцию и новый, опять-таки коммунистический, закон о выборах…

При этом, естественно, подразумевалось, что при такой неслыханной активности масс не останутся в стороне и силовые структуры…

И вновь на пресс-конференции 21 августа, посвященной опять-таки прошлогодним трагическим событиям, Ельцин заявляет непререкаемым тоном:

— Путча-2 не будет. Это я вам твердо заявляю. У нас нет базы такой с точки зрения высшего руководства, силовых структур. Ведь тогда все Горбачева предали, от личного телохранителя до премьер-министра. У нас нет сейчас такой ситуации. Есть доверие президенту со стороны всех этих руководителей и полное взаимное понимание. Другое дело, я могу разделить ваши опасения в отношении недовольства людей. Вот здесь надо очень внимательно следить, что мы и делаем. Нам, вы помните, говорили, что в апреле будет общий бунт всей России. В марте, в апреле, в мае, — а его нет, нет и нет…

На ельцинский тезис о том, что в его окружении, в силовых структурах, «среди наших соратников и друзей», нет предателей, один из журналистов пробует робко возражать: но ведь таковые могут оказаться «за пределами Кремля»… «Какие силы сегодня способны, по вашему мнению, решиться на организацию переворота?». И опять тот же категоричный ответ Ельцина:

— Нет такой силы! Как говорил Ленин когда-то: есть такая партия! А я говорю: нет такой силы! Нет базы у этой силы. А главная база — народ…

Начало сентября 1992-го. Предчувствие драматических событий сохраняется. Ощущение, что поздней осенью или зимой что-то все-таки произойдет, какой-то катаклизм. Самое страшное, что может случиться, — реванш, реставрация коммунистической власти.

Геннадий Бурбулис считает, — такое мнение он высказал на упомянутой уже встрече с группой журналистов, — что подобного рода опасения сильно преувеличены: реваншистские силы спекулируют на слабостях нынешнего этапа реформ, точнее на подступах к реформам — они ведь по-настоящему еще и не начинались, — однако активность реваншистов абсолютно не соответствует настроениям большинства российского населения, так что социальной базы у них нет. Так-то оно так, но история показывает, что для успешного переворота вовсе не требуется поддержка большинства. Все зависит от правильно выбранного момента, от ловкости организаторов и участников переворота, от поддержки со стороны силовых структур. В октябре 1993-го никто не станет спрашивать у большинства, каково его мнение, однако попытка переворота едва не закончится успехом. Не хватит малого.

Все более бесцеремонно ведет себя Хасбулатов. Естественно, это вызывает протесты демократического меньшинства ВС, которые, впрочем, спикер пропускает мимо ушей. Так, 8 сентября координатор демократических фракций Вячеслав Волков заявил, что Хасбулатов пытается осуществить государственный переворот. «Председатель парламента постепенно концентрирует в своих руках диктаторскую власть, — сказал Волков. — Этой цели служит ряд недавних распоряжений Хасбулатова, практика его авторитарного руководства ВС и третирование членов правительства».

О каких хасбулатовских распоряжениях шла речь? Одним из них спикер наделял себя правом единолично направлять на места от имени ВС полномочных эмиссаров и таким образом, как считает Волков, плести сеть заговора по всей стране. Особую роль в готовящемся перевороте должен был сыграть, по словам Волкова, личный секретариат Хасбулатова, состоявший почти целиком из бывших сотрудников горбачевского помощника Валерия Болдина, как известно, предавшего своего шефа в августе 1991-го. Спикер наделил работников своего личного аппарата правом представлять Верховный Совет. В то же время он подготовил документ, по которому прекращалась практика, когда комитеты ВС и даже отдельные депутаты могли обращаться непосредственно к президенту…

«Пока не поздно, мы должны воспрепятствовать формированию на наших глазах нового диктатора», — сказал Волков.

О том же самом говорили лидер фракции «ДемРоссия» Лев Пономарев, координатор фракции «Радикальные демократы» Сергей Юшенков. Их общее мнение: Хасбулатов стремится ограничить права депутатов и предоставить чрезмерные полномочия чиновничьему аппарату, который беспрекословно выполняет его, Хасбулатова, личную волю.

Председатель парламентского Комитета по СМИ Вячеслав Брагин сообщил, что возглавляемый им комитет принял решение потребовать отставки спикера (ранее такое же решение приняла парламентская коалиция «Реформа»). Брагину поручили довести это решение-требование до членов президиума ВС. Забавно, как по-детски бесхитростно Хасбулатов «отбрыкивался», стараясь не допустить обсуждения вопроса о собственной отставке. Долгое время он просто не давал Брагину слова, перебрасываясь с ним записками, в которых советовал председателю Комитета по СМИ «научиться себя вести». В конце концов прервал заседание и удалился с членами Президиума в свой кабинет, где Брагин получил наконец возможность изложить в узком начальственном кругу решение своего комитета…

Естественно, никакой отставки не последовало.

Как видим, опасения демократов были двоякого рода: с одной стороны, они опасались амбициозных прокоммунистических генералов, ненадежных армейских, гэбэшных и милицейских начальников, коммуно-патриотических бузотеров, собирающих толпы на улицах, с другой — Хасбулатова, Руцкого, депутатов и чиновников, засевших в Белом доме и в местных Советах. Была, конечно, и еще одна тревога — что все эти силы объединятся и выступят в качестве единой Черной силы. Собственно говоря, так оно и случилось в сентябре — октябре 1993-го. Примерно так. Полного объединения, слава Богу, не произошло…

Что было бы, если бы вся эта разношерстная публика или хотя бы часть ее выступила не осенью 1993-го, а годом раньше? Было бы у нее больше шансов на успех? И почему она не выступила?

Сначала посмотрим, кто мог бы уже осенью 1992-го возглавить антиельцинский силовой — «генеральский» — заговор. Снова в памяти всплывают уже упоминавшиеся фамилии тех людей в лампасах, которые оказались в первых рядах мятежников год спустя, — Руцкой, Ачалов, Баранников, Дунаев, Макашов…