Легенды и были старого Кронштадта - Владимир Виленович Шигин Страница 31

С конца 1824 года в порту заработали специальные комиссии по освидетельствованию «спасенных» судов. «Приговоры» специалистов для большинства из них были одинаковыми — корабли и фрегаты исключались из состава флота. Часть из них не сразу шла на разборку, а переоборудовалась под блокшивы и магазины. Единственной причиной списания всех боевых единиц являлась «значительная гнилость» корпусов, а не мифические повреждения при наводнении.

Таким образом, фактически одним росчерком пера была списана на дрова большая часть Балтийского флота, после чего Россия оказалась фактически безоружной на море. Деньги от этой грандиозной аферы по-братски поделили между собой братья-адмиралы Моллер 1-й да Моллер 2-й. Впрочем, справедливость все же восторжествовала, и вскоре после воцарения император Николай I все же расправился с ворами с адмиральскими эполетами. Главный командир Кронштадтского порта Моллер 1-й был уволен на инвалидное содержание с формулировкой: «за непростительные беспорядки, явное нерадение к службе и противузаконные действия». При этом Николай I дописал, что он освобождается от суда «единственно только по снисхождению и долговременной прежней усердной службе». Через некоторое время был уволен и его брат министр.

Называя вещи своими именами, надо признать, что наводнение и жажда наживы отдельных начальников уничтожили весь российский Балтийский флот. Подобного в истории отечественного флота не было за всю его более чем трехвековую историю. А потому новому императору Николаю I пришлось фактически строить флот заново.

Глава седьмая

О ВОДКЕ, ЧАРКЕ И НЕ ТОЛЬКО

Непьющий моряк и сегодня вызывает определенное недоумение, в эпоху же парусного флота в Кронштадте это было явление наиредчайшее. Про таких говорили: или больной, или умом убогий! Еще Петром Великим было завещано, что российскому матросу каждый день положена законная чарка вина, ценою в три с половиной копейки. Считалось, что водка и вино способствуют скорейшему восстановлению сил.

Из указа Петра I: «При даче команде по утрам горячего завтрака из кашицы, назначенную по положению чарку водки разделять на две части: Уз чарки давать перед завтраком и Уз перед обедом Ром же или коньяк, заменяющие водку, всегда разбавлять наполовину водою и отпускаются в две дачи: к обеду и завтраку, если сей последний состоит из кашицы, а то к ужину (одну чарку рому отпускать в виде двух чарок грога). Табак отпускать только курящим и заслуги на него не полагается». Вино матросам выдавали, как правило, не каждый день, а по четыре чарки в неделю: по воскресеньям, средам, пятницам и субботам. Тем, кто не пил, ежемесячно уплачивалось по девять копеек за каждую невыпитую чарку. Разумеется, что вина давали разные, когда покрепче, а когда и послабее. У заботливого командира давали хорошую крепкую водку, а у вороватого — разбавленную. От качества даваемой водки нередко зависел авторитет командира в глазах команды, при этом, как правило, матросы редко ошибались в своей оценке Кроме водки или вина ежедневно выдавался еще один гарнец пива. Гарнец — мера немалая и равная 3,28 литра. Таким образом, помимо водки каждый матрос вполне законно мог выпить в день почти семь бутылок казенного пива. Это значило, что матросы (если им выдавалась вся норма водки и пива), фактически все время находились слегка подшофе. Делалось это, конечно же, не из желания сделать матросскую жизнь веселей. Во-первых, пиво лучше и дольше сохранялось в море, чем вода. Во-вторых, оно было более питательно и вкуснее. Наконец, в-третьих, пиво неплохо предохраняло матросов от частых в ту пору простудных заболеваний, улучшало общее состояние и поднимало общий тонус. Поэтому в осеннее и зимнее время пиво, по возможности, давали подогретым.

Очень часто водка служила и мерой поощрения. За быструю постановку и уборку парусов, за отличную греблю, меткую стрельбу и молодцеватый вид — за все начальство с удовольствием поощряло матросов внеочередной чаркой. Эту награду матросы любили особо.

В разное время спиртные напитки, которыми потчевали матросов, тоже были разными. Все зависело от условий плавания и возможностей. В северных водах матросов, как правило, старались поить чем-нибудь покрепче. В Кронштадте матросам давали особо любимое ими «хлебное вино», то есть современную пшеничную или ржаную водку, хотя и гораздо слабее нынешней, градусов по 25–30. На Черном море практиковали местные вина, крепленные спиртом, а в дальних плаваниях закупались местные вина, ром и так далее. Иногда вино, когда его оставалось мало, по приказу командира официально разбавляли водой или питательными соками. Но к данной процедуре матросы относились весьма отрицательно. В холодное ненастное время, по возможности, готовили горячий грог. Когда, к примеру, на борту имелся ром, то его разбавляли водой. Внеочередная чарка была самой распространенной наградой за быструю постановку или уборку парусов, за хорошую греблю, отличие на учениях и в бою. Церемония такого награждения на флотском сленге называлась «наложить сплесень на грота-брас».

Винные чарки имели огромное значение. Во-первых, вино поднимало настроение у матросов, оторванных от привычного уклада жизни, месяцами не видящих ничего, кроме неба и волн. Во-вторых, учитывая многочасовые работы на мачтах по постановке и уборке парусов на пронизывающем ветру, винная чарка просто согревала матросов. Наконец, в-третьих, учитывая затхлость и сырость внутренних помещений парусных кораблей, винная порция выполняла и санитарно-гигиеническую роль. Учитывая и вино, и пиво, получалось, что моряки в целом постоянно принимали горячительного намного больше, чем их сухопутные коллеги в армии. Если принять во внимание, что матрос почти ежедневно пил 100 граммов водки и 7 бутылок пива, то он почти все время находился под легким «шофе», что, в общем-то, и было нужно для профилактики болезней и поднятия настроения.

С конца XVIII до 20-х годов XIX века в Кронштадте среди молодых офицеров флота весьма успешно функционировало некое «Общество кавалеров пробки» с девизом:

Поклонись сосед соседу,

Сосед любит пить вино.

Обними сосед соседа,

Сосед любит пить вино!

Особо значимым ритуалом кавалеров были похороны «усопших братьев», т. е тех, кто, не выдержав нагрузки, заснул прямо за столом. Хоронили «усопших» в гробах на катафалках с всею возможной пышностью, нанимая для торжественности момента даже штатных кронштадтских плакальщиц, оглашавших окрестности воплями: «На кого же