Книга величиной в жизнь. Связка историко-философических очерков - Владимир Анатольевич Ткаченко-Гильдебрандт Страница 31

не что иное, как анаграмма арабского слова Хайят — жизнь, стремительный и непрерывный поток непобедимой жизни, символизируемый красным или пурпурным цветом, обозначающим и нашу отправную точку трансформации Великого Делания, и трехатомную структуру активной молекулы озона как разрушающей, так и созидающей (где смерть, лишь одно из переходных проявлений вечной реки жизни). Итак, тайна жизни, раскрытая Гумилевым в каирском саду «Эзбекие» = волошинская царица Таиах = Хайят; все это разлитое во времени и пространстве движение жизни отсылает нас к библейскому эхие-ашер-эхие, то есть к Сущему, Первопричине бытия. Другую мистификацию «чудаковатого», но узнавшего вкус к криптографии Макса, мы видим на его рисунке, помещенном под скульптурой царицы Таиах, на котором изображена египетская ладья жизни, плывущая на Восток, куда, впрочем, уходят и души усопших в этом мире людей (вспомним, что и франкмасоны удаляются на Восток вечный); под ладьей арабская вязь, которая ничего не обозначает по-арабски (справа налево), но при обратном прочтении слева направо дает название города Каир, который Волошин посетил в 1897 году, несомненно, побывав и в разбитом французскими садовниками чудесном саду «Эзбекие», как теперь получается, прообразе «зеленого космополиса» Коктебеля… Отсюда становится понятным, почему Таиах ключевая замыкающая фигура всего волошинского садово-паркового и природно-ландшафтного ансамбля Коктебеля — с Кара-Дагом, мысом Хамелеоном, горой Кучук-Енишар, где находится могила Максимилиана и Марии Волошиных, и Тихой бухтой. Признаться, сам автор этих строк долгое время не мог связать гумилевское стихотворение «Эзбекие» с волошинским парком и его египтологией, но вдруг все само собой сложилось. В этой связи нам остается надеяться, что медленно, но верно запускается вокруг Коктебеля процесс трансформации, оживления или Rubedo, который, наконец, выведет это родное для меня место из состояния «кислородного голодания», и воскрешающий озон расчистит сероводородные миазмы и токсины архаизации и духовно-нравственного заболачивания, прорастающие здесь из недавнего прошлого. Тогда станет возможным разрушить в прямом и переносном смысле ограду тесного и до сих пор сужающегося культурного гетто, в котором оказался дом-музей выдающегося русского поэта Серебряного века Максимилиана Волошина.

Огороженный со всех сторон дом-музей Максимилиана Волошина сегодня

Со своей стороны, следует отметить, что для волошинской коктебельской ойкумены крайне необходимо восстановление авторитета и имени замечательного русского ученого Владимир Петровича Купченко, положившего всю свою жизнь на изучение многогранного творчества Максимилиана Волошина, пострадавшего от деятельности украинских чекистов, но не отказавшегося от своих убеждений, изгнанного и умершего вдали от ставшего ему родным Коктебеля. Собственно, это одно из звеньев работы в красном или Rubedo. Как выясняется, его личность до сих пор неудобна разным номенклатурным временщикам, до и во время незалежной руководившими домом-музеем Волошина. Посмертное восстановление и увековечивание имени Купченко станет залогом того, что Коктебель снова не скатится в еще недавно царивший здесь провинциализм с матерой местечковостью, загоняющий в гетто русскую культуру.

В завершении хотелось бы сказать, что автор намеренно и произвольно переставил местами этапы герметического Великого Делания, сочтя работу в белом, Albedo и белый цвет более достойным кислорода творчества, и, наоборот, обозначив процессы духовной энтропии, газового закисления — работой в черном, Nigredo. Поскольку подобным образом в авторском представлении сработал символико-ассоциативный ряд, благодаря которому и отобразилась здесь предложенная мной картина. Впрочем, людям, хотя бы чуть-чуть сведущим в ментальной алхимии и даже обзорно знакомым с Великим Деланием больше объяснять ничего не стоит…

И последнее, что необходимо знать о Максимилиане Кириенко-Волошине, и о чем в основном умалчивают многие источники. Во-первых, почему Крым? Дело в том, что Волошин по отцу происходил из рода запорожских казаков, породненных с крымскими ханами Гиреями, отсюда первая и главная часть его фамилии «Кириенко или Гиреенко», опущенная им для удобства в литературе. Во-вторых, его мать Елена Оттобальдовна — из рода русских служивых немцев Глазеров, а дед Оттобальд Андреевич Глазер (1809–1873) был инженер-полковником русской императорской армии. Когда-то в Крыму существовало готское германское государство, в позднее Средневековье сузившееся до православного княжества Феодоро. О крымских готах документы сообщали еще в начале XVII-го столетия, но затем они растворились среди местных татар, греков и армян. К слову, русские боярские роды Ховриных и Головиных ведут свое происхождение от крымских готов, а первые вообще от правителей княжества Феодоро. Памятуя об этом, многие дворянские немецкие фамилии, отслужившие России, переезжали на крымское побережье, а в степном Крыму по соседству возникали колонии немецких крестьян из Пруссии, Австрии, Богемии и др. мест. То есть более прочных связей с землей древней Тавриды, чем у Максимилиана Кириенко-Волошина, трудно представить, что бы ни говорили там разного рода украинские эксперты. Впрочем, он сам написал о них, этих узах, в 1907 году в своем великопостном стихотворении с безусловной аллюзией на некогда существовавшее в Крыму готское православное княжество Феодоро:

Я иду дорогой скорбной в мой безрадостный Коктебель…

По нагорьям терн узорный и кустарники в серебре.

По долинам тонким дымом розовеет внизу миндаль,

И лежит земля страстная в чёрных ризах и орарях.

Припаду я к острым щебням, к серым срывам размытых гор,

Причащусь я горькой соли задыхающейся волны,

Обовью я чобром, мятой и полынью седой чело.

Здравствуй, ты, в весне распятый, мой торжественный Коктебель!

Похищение Европы. Византия vs Европа

Некоторые размышления по поводу манифеста Константина Богомолова в «Новой газете»

«Может быть, укрепляя внешний порядок и не думая о внутреннем, мы укрепляем стенки снаряда, начиненного порохом: чем крепче стенки, тем сильнее будет взрыв».

Дмитрий Мережковский.

«Тайна Запада. Атлантида — Европа», VII

Опубликованный в «Новой газете» манифест режиссера Константина Богомолова без преувеличения первый программный документ, провозглашающий о разрыве российских мыслящих либералов с системой ценностей, ныне агрессивно продвигаемых на государственном уровне западным «либерализмом», по сути захватившем власть на уровне Евросоюза и в европейских институтах. Берем это понятие в кавычки, поскольку оно уже имеет мало отношения к исходному либерализму. Безусловно, манифест Богомолова носит скорее эстетический характер, а потому в нем все подчинено эмпирически-эмоциональному восприятию, что и понятно, ведь перед нами субъективное, но отрезвляющее преломление процессов, уже активно протекающих в Западной Европе, в сознании автора, его реакция на чудовищные энтропийные события, захлестнувшие так называемый цивилизованный мир и подаваемые под знаменем продвинутого либерализма. Пока манифест Богомолова, на наш взгляд, представляется уникальным явлением в современной истории отечественного политикума, своеобразной декларацией Великой Схизмы и отходом от новой шкалы «ценностей» вселенских учителей и менторов в лице