История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 2 - Луи Адольф Тьер Страница 31

Каноник Эскоикис просил представить его послу под тем предлогом, что он желал подарить ему поэму собственного сочинения о покорении Мексики. Постепенно ему удалось установить с послом Франции более тесные отношения, он полностью ему открылся и рассказал о положении принца, опасностях, ему грозивших, его стремлениях и желании получить жену из рук Наполеона. Богарне отправил в Париж таинственную депешу, в которой сообщал, что некий невинный сын, страдая от жестокого обращения отца и матери, взывает к покровительству Наполеона. Наполеон, раздраженный этой смехотворной таинственностью, приказал Богарне быть более вразумительным и ясным. Тот послушался и в тайной корреспонденции рассказал все подробности происходящего. Ему отвечали, что надобно всё выслушивать, ничего не обещать, выказывая благожелательный интерес к злоключениям принца, а на просьбу о браке отвечать, что предложение слишком туманно, чтобы приниматься всерьез, и потому не может повлечь ни согласия, ни отказа.

В июле 1807 года Фердинанд решился, наконец, передать через каноника Эскоикиса письма для посла и самого Наполеона, в которых, сетуя на свои несчастья и грозившие ему опасности, открыто просил покровительства Франции и руки одной из принцесс дома Бонапартов. Датированные 11 октября письма были отправлены лишь 20-го, когда Богарне нашел надежного курьера, и доставлены 27–28 октября, в ту самую минуту, когда до Парижа дошли и другие не менее важные известия, о которых мы сейчас расскажем.

Обратившись к Наполеону и не зная, станет ли французское вмешательство достаточно быстрым и действенным, Фердинанд пожелал принять и собственные меры предосторожности. Заручившись поддержкой друзей, он задумал совершить демарш в отношении отца, попытаться открыть ему глаза, рассказать о преступлениях князя Мира, сообщничестве королевы и если не о прелюбодеянии ее с фаворитом, то по крайней мере о ее гнусной покорности воле этого властителя королевского дома. Фердинанд собирался вручить королю записку со всеми этими откровениями, с просьбой вернуть ее после ознакомления, ибо ее обнаружение порождало угрозу его жизни. Черновик записки принадлежал руке каноника Эскоикиса. Помимо этого, на случай внезапной кончины короля, авторы плана задумали предоставить герцогу Инфантадо заранее подписанные Фердинандом полномочия, в силу которых герцог получал военное командование Мадридом и Новой Кастилией и был в состоянии, при необходимости, оказать вооруженное сопротивление князю Мира. Таковы были средства, задуманные тайным кружком принца для предупреждения подлинной или мнимой узурпации трона.

Кто-то из надзиравших за Фердинандом, то ли получив тайное признание принца, то ли нескромно заглянув в его бумаги, открыл всё королеве. Когда она узнала все подробности, Марию-Луизу охватил сильнейший гнев. Князя Мира не было в ту минуту в Эскориале, удаленном от Мадрида на двенадцать лье. Его вызвали, и он покинул свой дворец через потайную дверь, пожелав в подобных обстоятельствах не афишировать свое отсутствие в Эскориале, дабы устранить мысль, что он может быть подстрекателем готовящихся событий. Королева постаралась убедить короля, что речь идет не менее чем об обширном заговоре против его трона и жизни, что нужно действовать без промедления, не бояться огласки, ставшей даже необходимой, внезапно ворваться в покои принца и завладеть его бумагами, прежде чем он успеет их уничтожить. Слабый Карл IV, не способный сообразить, на какой путь встает в результате подобного демарша, согласился на всё, чего от него требовали, и в тот же вечер, 27 октября, день подписания договора Фонтенбло, позволил вторгнуться в жилище сына и конфисковать его бумаги.

Молодой принц, не обладавший, кроме некоторой проницательности, ни умом, ни смелостью, был потрясен и без сопротивления отдал все, что у него было. Бумаги доставили королеве, которая пожелала лично изучить их. К несчастью, среди бумаг имелись и шифр для тайной переписки, и приказ, назначавший герцога Инфантадо комендантом Новой Кастилии, с пустым местом для даты, дабы вписать ее после кончины короля. Этих последних улик королеве было довольно, чтобы вообразить самое худшее, обмануть несчастного Карла IV и обмануться самой. Она поверила, что это доказательства заговора с целью низложения ее с супругом и даже угроза их жизням. Представление этих улик бедному Карлу IV исполнило волнением и его. Он пролил слезы боли о сыне, которого еще любил, ибо был весьма удручен, обнаружив его виновность; затем возблагодарил небо, спасшее от столь великой опасности его жизнь, трон, жену и друга Мануэля. Было решено без промедления арестовать принца и его сообщников, а затем объявить министрам об открывшихся обстоятельствах и королевском решении судить виновных.

Годой был отослан в Мадрид, чтобы все думали, что он его и не покидал и непричастен к трагическим событиям в Эскориале. Король пришел к Фердинанду, потребовал у сына меч и объявил его узником в его собственных покоях. Затем были разосланы курьеры с приказами об аресте мнимых сообщников принца. Министрам и членам Совета было объявлено обо всех решениях.

После подобного скандала не было возможности скрывать печальные события, разыгравшиеся в Эскориале, от испанского народа. Королева и фаворит потребовали акта обнародования, и в стране, где таковые совершались лишь по поводу величайших событий, таких как рождение или кончина короля, объявление войны или подписание мира, всем властям был разослан королевский декрет о раскрытии заговора и аресте принца и его сообщников.

При этом дворе – где не решались ничего предпринять, не доложив прежде в Париж, где искали у Наполеона поддержки в своем несчастье, своей неспособности и своем преступлении, – невозможно было предаться столь плачевным нелепостям, не написав ему. Вследствие чего, прямо накануне обнародования упомянутого акта, несчастному Карлу IV продиктовали письмо к Наполеону, исполненное смехотворного страдания и лишенное всякого достоинства, где он сообщал о том, что сын его предал, и объявлял о своей воле переменить порядок наследования трона.

Как мы знаем, письмо от 11 октября, в котором Фердинанд просил у Наполеона покровительства и жену, тот получил лишь 28-го. А 5, 6 и 7 ноября пришли письма от посла и Карла IV, уведомлявшие о шумном скандале, потрясшем Эскориал. Теперь Наполеон был невольно принужден вмешаться в испанские дела много раньше, чем собирался и желал. С некоторых пор он думал, что опасно оставлять Бурбонов на троне, столь высоком и столь близком, что следует отказаться от мысли добиться от Испании каких-либо полезных услуг, пока она остается в руках выродившейся династии. Он не мог найти предлог, чтобы поразить рабов, простершихся у его ног и ненавидевших его, желавших его предать,