Елена Успенская - Раджпуты. Рыцари средневековой Индии Страница 33

Раджпутские касты, как кшатрийские, практически повсюду в Индии стоят на иерархической лестнице каст на месте, выше которого только брахманы. Так обстоит дело в Центральной Индии, в Раджастхане и везде в Северной Индии; только в Гуджарате вслед за брахманами идут торговые касты вайшьев, и это следствие особенностей социально-экономического развития Гуджарата — приморской провинции, где испокон веков велась обширная и успешная торговля чуть ли не с половиной мира.

Кастовые индуисты по традиции объясняют статус той или иной касты ссылками на ее брачные обычаи и диету: высшие касты должны соблюдать высшие стандарты того и другого. Раджпуты повсеместно относились и относятся к группе высших каст. Поэтому положение обязывает их запрещать замужество вдов и разведенных, левират (брак с братом умершего мужа) и полиандрию (многомужество). Правда, раджпуты, как группа, которая всегда умеет постоять за себя и свои интересы, могут себе позволить отступление от жестких требований, и нередко так и бывает. Например, К. С. Матхур отмечает, что в Мальве раджпуты практикуют замужество вдов и разведенных (52, 52).

Диетические правила для высших каст еще детализированнее и сложнее, и мы поговорим об этом позже; отметим здесь, что для высших каст желательно вегетарианство и обязательно неупотребление алкоголя. Насильственный характер дхармы раджпутов, как считалось, вызывает к жизни такие изменения в их образе жизни, о которых представители других высоких каст не могут даже помыслить. В традиционной терминологии это выражалось так. В характере раджпута преобладает гуна «раджас», которая соответствует страстности, горячей и пылкой энергии. Поэтому их организм требует пищи, вызывающей в нем эти качества. И им не только можно, но и необходимо есть мясо (козлятину и баранину, а также курятину), пить алкоголь и охотиться, и добытое на охоте тоже употреблять в пищу. Потому что, как считают индийцы, все это отлично усиливает природную активность и страстную энергетику, столь необходимую воину. Раджпуты очень активно пользуются этими идеями и охотно предаются усладам жизни, совершенно недоступным брахманам и даже вайшьям. При этом всегда отвечают, что мучаются и нарушают диетические правила, потому что «положение обязывает». Но неравнодушие к своей внутренней энергетике считается обязательным для истинного раджпута. Все остальные касты должны с пониманием относиться к этой особенности кастового режима раджпутов и ни в коем случае их не осуждать. Им положено.

Индуистское традиционное представление о трех гунах, т. е. качествах, которые представлены во всем сущем и в своем сочетании дают характеристические особенности всех видимых явлений, оказывает большое влияние и на традиционную идеологию воинственных раджпутов. Эти гуны суть такие. «Саттва» — ясность, чистота, совершенство, радость. «Раджас» — страстность, энергичность, активность, страдание. «Тамас» — неясность, неточность, низменность, пассивность. Саттва — высшая из гун, и благочестивый человек стремится увеличить ее количество в себе. Эта теория связана с учением о Йоге, о ней много говорится в Бхагавадгите, ее толкованию посвящены целые философские системы, и мы не будем сейчас упрощать эти сложные понятия. Важно знать, что раджпуты считаются прежде всего носителями гуны «раджас», но и гуна «саттва» в их деяниях присутствует. Она проявляется в той части их деятельности, которая связана с управлением и властью над людьми. Свои властные полномочия раджпуты, как считается, должны выполнять так благородно и достойно, как это предполагается в соответствии с гуной «саттва». С нею же связано и правильное поведение раджпутской жены; апофеоз этого понимания — «сати», верная жена.

Жена раджпутского воина

Традиционная роль раджпута — защита женщин, их жизни, безопасности и добродетели. Раджпутские героические песни полны историй о спасении героями прекрасных дам от алчных преступников и насильников. Но глубинная сущность защиты гораздо серьезнее. Считается, что защита женщин состоит в том, что им обеспечивается нормальная жизнь — такая, при которой они могут спокойно выполнять свое предназначение жены и матери. Раджпутская женщина имеет ценность в обществе как счастливая супруга, хранительница судьбы своего мужа и мать сыновей. В этом ее сакральный характер, ее дхарма; дхарма женщины практически не зависит от ее касты. Недопустимо, чтобы женщины клана попадали в обстоятельства, при которых их добродетель может быть нарушена — это не только позор, обесчещение, но и прямая опасность для дхармы мужчины-раджпута. Страдания женщин от нарушения правильной жизни означают, что раджпут не выполнил свое предназначение. Только в том случае, когда все мужчины клана погибли, женщины могут без боязни осквернить себя выступить как воительницы и защитницы интересов клана (прежде всего своих детей).

Правильная жизнь раджпутской женщины, жены состоит в том, что она помогает ему на его жертвенном пути, в его трудном жизненном предназначении, в выполнении дхармы раджпута. Эта помощь выражается не только и не столько в том, что жена устраивает быт мужа и, как говорят у нас, «обеспечивает ему тыл». Главная помощь раджпутской жены своему мужу — сакральная. Она, будучи преисполненной добродетели, тем самым защищает своего мужа, охраняет его «раджпути», укрепляет его дхарму. Любая женщина раджпутского клана знает, что от ее поведения зависит честь всего клана, честь отца (до замужества) и мужа прежде всего. Отсюда раджпутское правило: незамужняя дочь, вступившая в любовную связь, должна быть убита тем, чья обязанность — защищать ее добродетель, т. е. отцом. Европейские исследователи отмечают, что раджпутская этика «мало заботится о святости человеческой жизни, и признает, что человек должен ставить честь своего клана выше, чем жизнь собственной дочери» (60, 215). Это действительно европейское понимание святости жизни и чести. Индуистская святость жизни состоит в том, чтобы каждый ее миг проходил в соответствии с дхармой, а честь — в том, чтобы своей жизнью можно было гордиться. Поэтому в понятие женской чести у раджпутов не входят вопросы супружеской верности жены: это вообще не подлежит сомнению и не обсуждается.

Преданность мужу — одна из составляющих жертвенного пути раджпутской жены. Апофеоз жертвенности раджпутской жены — момент, когда она становится «сати», что означает буквально «верная жена». Сати — это верная жена, которая взошла на погребальный костер своего мужа и таким образом навеки соединилась с ним и искупила все его грехи. Традиция сати — не только раджпутская. Это общеиндуистская традиция. Но раджпутские женщины довели эту идею до ее логического совершенства и применяли ее на практике так часто, как никто другой. Все в Индии признают, что идеальные качества жены полнее всего воплощают в себе именно раджпутки. Говорят также, что только у них хватало воли и характера осуществить это, потому что им с детства внушалась мысль стать сати. И они действительно чаще других становились сати. И становятся до сих пор, хотя это запрещено писаными законами. Последний вызвавший большой отклик и волнение в индийском обществе случай самосожжения раджпутской вдовы оиюсится к 1978 г.

Раджпутский герой-воин, как это часто отмечается в балладах и поэмах, перед боем просит в случае гибели отослать его голову жене, чтобы она могла стать «сати»; обычай требует, чтобы она в момент самосожжения держала на коленях голову погибшего мужа или хотя бы его тюрбан. Исторические раджпутские хроники полны свидетельств о сати. Например, когда умер меварский махарана Саваи Джай Сингх в 1743 г. после 44 лет правления, на его погребальный костер взошли три жены и несколько наложниц.

Самый воспетый в литературе случай сати — Саньогита, взошедшая на погребальный костер после гибели своего мужа Притхвираджа. В Притхвирадж-расо рассказывается, как Притхвирадж почти забыл о делах в объятьях своей молодой жены, прекрасной Саньогиты. И она тоже была безмерно счастлива. Но когда пришел враг, Саньогита снарядила любимого на битву, говоря, что и она будет незримо, как вторая половинка его тела, присутствовать там с ним, и пусть его меч разит врагов, и обещала ему стать сати, если он погибнет. Полны лиричности и страсти описания сна Притхвираджа, во время которого он увидел, что их ждет, и попытки Саньогиты истолковать этот сон как предсказание мужу судьбы героя-воина. Притхвирадж обратился к барду-бхату за разгадкой сна. Все говорило о великой и роковой битве. «Гуру написал мантры, которые были зашиты в тюрбан Притхвираджа. Возлияние молока из тысячи медных сосудов было принесено в жертву Солнцу и Луне. Десять буйволов были принесены в жертву богам, и щедрые дары были розданы всем. Но могут разве кровь жертвенного животного или возлияния молока предотвратить то, что предопределено? Если бы могли люди предотвращать то, чему суждено быть, разве страдали бы они так, как страдали даже и Пандавы?»