Петр Краснов - Картины былого Тихого Дона. Книга первая Страница 36

Под прикрытием казаков наша армия отошла с поля сражения и зазимовала. Некоторое время война совсем прекратилась, и даже опытные немецкие разведчики не могли узнать, что делают русские войска и где они… Так оберегали их донские казаки.

14 августа 1758 года произошло другое знаменитое в эту войну сражение, под Цорндорфом. В нем отличились казаки походного атамана генерала Краснощекова.

Уже больше месяца русская армия осаждала немецкую крепость Кюстрин, лежащую при р. Одере. По одну сторону этой реки стояли наши полки, другая была занята немцами. Там со дня на день ожидали прибытия самого знаменитого своими победами короля Фридриха. Все деревни и местечки кишели немецкими солдатами, повсюду стояли гусарские эскадроны и сновали их патрули. Казалось, мышь и та не могла бы проскочить через их посты. Но казаки проскакивали. Какое-то особенное удовольствие находили они переплыть синий Одер и с налета схватить партию скота, транспорт с хлебом, или, ночью, пустить красного петуха в занятую немецким отрядом деревню. Федор Иванович Краснощеков, еще мальчиком сопровождавший своего отца, знаменитого «Аксака», во все походы, много раз переплывавший Дон и Кубань, особенно любил эти лихие набеги за Одер.

В самый праздник Преображения, 6 августа, Краснощеков захватил на немецком берегу полторы тысячи голов рогатого скота, взял полтораста лошадей и три барки с мукой. На глазах у немцев казаки погрузили быками и лошадьми эти барки и увезли на свою сторону. Немцы усилили свои эскадроны, за Краснощековым следили целые полки гусар, казалось, уже теперь не придется казакам хозяйничать на немецкой стороне… Но не прошло и нескольких дней, как казаки из-под самого носа гусар отбили две с половиной сотни кавалерийских лошадей и 2 тысячи голов скота. Они выследили и самого короля. Неуловимым конным строем окружили они его колонны, налетали на них, стреляли с коня чуть не в упор, только немцы начинали строиться, они исчезали в лесах и за холмами.

Прусская армия подошла к нашей и в ночь на 14 августа у деревни Цорндорф начала делать свои построения. Первый удар немецких гренадер потеснил наши полки и припер их в угол, образуемый двумя речками. Но здесь наши полки так уперлись, точно в землю вросли. Напрасно немецкие батальон кидались на наших, осыпая их пулями, разбивая штыками, на место раненых и убитых становились новые солдаты, и слышна была среди треска разбиваемых прикладами черепов, среди шуршания разрываемых штыками мундиров одна грозная, суровая команда офицеров: «Сомкнись».

Король был вне себя. «Русского солдата мало убить, - сказал он, - его нужно еще и повалить!»

Было далеко за полдень. Семь часов уже боролись обе армии, и не могли немцы сломить упорства русских. Артиллерия уже давно смолкла, не трещала и ружейная перестрелка: враги сошлись грудь с грудью, дрались страшным рукопашным боем.

Краснощеков с донцами в это время забрался в тыл к неприятелю, зажег деревню, отнял обоз, оставленный под защитой крестьян, и отдал его на разграбление казакам.

Наконец, король приказал своей армии отойти. На другой день обе армии двигались одна подле другой, но казаки не допускали пруссаков до наших войск. Тогда знаменитый начальник немецких гусар, Зейдлиц, лучший кавалерист того времени, построил гусар и бросился с ними на казаков. И опять рассыпалась казачья лава, и за ее завесой показались наши пушки, и картечь опрокинула бессмертных гусар. Тогда казаки бросились за ними, с налету ворвались в ряды немецкой пехоты и взяли батарею в 8. орудий. Этим и окончился двухдневный бой у Цорндорфа, начатый и завершенный донскими казаками.

Год шел за годом. Русские войска медленно подавались вперед и занимались осадой городов. По обычаям тогдашней войны, на зиму войска отходили друг от друга и устраивались на зимних квартирах. Военные действия начинались с наступлением лета.

В 1759 году военные действия начались ранее, чем обыкновенно. Уже 23 мая казачьи полки стали нащупывать неприятеля. Впереди всех были полки Краснощекова и Луковкина.

Полковник Луковкин ворвался в местность, называемую Силезией, с 300 казаками и в 8 дней прошел ее всю опустошительным набегом. 5 июня при местечке Гарау он столкнулся с бессмертными черными гусарами Цитена. Цитен был такой же славный кавалерист, как и Зейдлиц, а черные гусары носили название бессмертных потому, что их никто еще не мог разбить. Но казаки бросились на них и так решительно взяли их в пики, или, как. тогда говорили, «в дротики», что гусары были разбиты. 8 июня, при деревне Гур, Луковкин разбил еще два эскадрона черных гусар, положив на месте 40 человек, взял в плен 20 и возвратился к армии с потерей только пяти казаков.

Полк Луковкина в эту войну постоянно имел дело с гусарами. Гусары со своими саблями, не имея пик, ничего не могли сделать против острых копий казачьих дротиков. Они сидели на лучших лошадях, их красивое, расшитое шнурами одеяние, их пестрые чепраки играли на солнце, их учили знаменитейшие кавалеристы всего мира. Зейдлиц и Цитен, и они все-таки не выдерживали атак и бежали перед донскими казаками, учениками бригадира Краснощекова и его сына. 19 января 1760 года Луковкин опять привел в армию 21 пленного гусара.

Казаки навели уже на немцев такой страх, что легкие их партии брали города. Так, 23 января 1760 года полк казаков с 50-ю нашими гусарами выгнал врага из г. Ландсберга и взяли с жителей штраф в 2 с половиной тысячи рублей!

Наши войска, прикрываемые такими смелыми и удачными налетами донцов, приблизились уже к самой столице прусского короля - Берлину. Наш главнокомандующий граф Салтыков собрал все легкие войска и всех казаков и под начальством генералов Тотлебена, Чернышева и Панина двинул к самому Берлину.

В ночь на 27-е сентября прусская двадцатитысячная армия отступила к небольшому городку Потсдаму, находящемуся недалеко от Берлина. Граф Панин, получивший известие об отступлении немцев, напал на их арьергард, настиг его в лесу и весь истребил.

Краснощеков с казачьими полками полным ходом пустился на преследование главных сил, нагнал их и загнал к самым стенам Потсдама. С другой стороны Чернышев подошел к Берлину, и Берлин сдался. Первый раз появились казаки на улицах большой европейской столицы. Стройными рядами, со склоненными пиками входили они на каменные мостовые и шли по длинным улицам, между рядами высоких домов. Берлинские немцы с любопытством смотрели на этих не виданных еще ими людей, на победителей их славных гусар.

Чернышев забрал в Берлине королевскую казну, приказал казакам истребить все магазины, склады оружия, арсенал, пушечный и литейный заводы и потом отступить. В Берлине донские казаки захватили одежду прусского короля Фридриха Великого - мундир его синего сукна с красными обшлагами, с серебряным аксельбантом и шитой звездой ордена Черного Орла, пару его перчаток и его белье. Все это казаки сдали Чернышеву, и теперь эти вещи хранятся в С.-Петербурге в артиллерийском историческом музее, в Петропавловской крепости.

Весь следующий год наши войска были заняты осадой немецкой крепости Кольберг. В то время, как осадный корпус рыл траншеи и готовился прочно осадить крепость, король прусский составил легкий корпус, которому поручил нападать на наши склады продовольствия и мешать подвозу припасов. Тогда и у нас образовали такой же корпус. Большую часть его составили казаки.

Однажды из этого корпуса потребовали сотню казаков в распоряжение полковника Александра Васильевича Суворова. Явившиеся к нему казаки увидали молодого, необыкновенно живого человека. Он был очень худой. Лицо его было обтянуто кожей. Большие глаза смотрели смело и отличались особенным блеском. Он сидел на казачьей лошади. Суворов повел казаков к р. Нетце, подошел к берегу, вошел в воду, за ним пошли и казаки и с ними немец-проводник. Быстро переплыли они реку и в наступившей ночи пошли по глухому проселку. В ночь они сделали 45 верст. Перед рассветом показались каменные стены небольшого городка Ландсберга. Увидав его, Суворов обернулся к казакам и воскликнул:

- Город наш! Ура! Нападем!

- Там прусские гусары, - боязливо шепнул ему проводник.

- Помилуй Бог, как это хорошо! - сказал Суворов. - Их-то мы и ищем!

Казаки поскакали за Суворовым к воротам городка, но ворота оказались запертыми. Однако, не впервой было донцам врываться в городки и селения. Раздобыли откуда-то бревно.

- Ломи их! - крикнул Суворов.

Казаки раскачали бревно на руках, ударили раз, другой - ворота разлетелись. С гиканьем и пальбой казаки вскочили в город, часть гусар перебили, часть захватили.

- Одно ломи! другое жги! - кричал Суворов, когда казаки подскочили к мосту. Быстро соскочили казаки с лошадей, появились у них в руках факелы, раздобылись ломами, соломой, настелили солому по мосту, пуками повязали по сваям, уже рыбаки из низовых расстарались откудд-ш лодками и жгли мост. Суворов всюду был вместе с казаками. И они ему нравились, и он их увлекал. Все кипело у него в руках. Получаса не прошло, как уже казаков не было в Ландсберге, но не было и моста, по которому должна была наступать немецкая армия.