История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 2 - Луи Адольф Тьер Страница 36

Жюно приказал починить оружие и сформировал из отборных рот колонну в четыре тысячи человек, которая была в состоянии продолжать движение на Лиссабон. Предупредив своей стремительностью сопротивление, могущее стать непреодолимым в горах Бейры, он пожинал первые плоды своих усилий. Но Жюно хотел вовремя прибыть в Лиссабон, чтобы успеть перехватать всех, кто попытается ускользнуть из столицы. Этого второго успеха достичь было почти невозможно.

Лиссабон в эту минуту был охвачен невероятным смятением. Узнав о движении французской армии на Вальядолид, принц-регент уступил всем требованиям Наполеона, объявил войну Великобритании, издал указ о конфискации имущества англичан, дав тем не менее торговцам время увезти и продать всё самое ценное. Наконец, чтобы остановить французскую армию, он отправил навстречу Жюно посланцев, которые, к несчастью, искали его на дорогах, где его не было. Посол Англии лорд Стрэнгфорд, забрав паспорта, удалился на борт английского флота, который без промедления приступил к блокаде Тахо.

Неожиданное появление французской армии на дороге из Алькантары в Абрантес, где ее движение не мог замедлить ни один из высланных эмиссаров, породило в душе принца Жуана несказанный ужас, разделяемый всеми его родственниками и советниками. И тогда мысль о бегстве возобладала над всеми другими. Зная о происходящем, лорд Стрэнгфорд поспешил вернуться в Лиссабон с известиями из Парижа, полученными через Лондон и возвещавшими о решении Наполеона сместить с трона дом Браганса. Эти вести и присутствие посла окончательно предрешили отъезд королевской семьи в Бразилию. Предполагая, что придется, возможно, закрывать Тахо от англичан, худо-бедно снарядили остатки португальского флота, то есть один 80-пушечный корабль, семь 74-пушечных, три фрегата и три брига. Когда 27 ноября весть о вступлении Жюно в Абрантес, откуда он за три марша мог дойти до Лиссабона, достигла столицы, королевскую семью и часть аристократии, со всем ценным, что они могли взять с собой, погрузили на корабли. Все могли видеть, как в непогоду, под проливным дождем, принцы, принцессы, королева-мать, почти все придворные, множество знатных семейств, мужчины, женщины, дети, слуги в суматохе грузились на эскадру и на два десятка больших судов, предназначенных для торговли с Бразилией. Обстановка королевских дворцов и богатейших домов Лиссабона, содержимое государственных касс, деньги, которые уже некоторое время собирал принц-регент и которые сумели раздобыть семьи беженцев, – всё валялось в грязи на набережных Тахо, на глазах потрясенного народа, испытывавшего попеременно то сочувствие при виде столь мучительного зрелища, то раздражение при виде столь трусливого бегства, оставлявшего его без правительства и без защиты. Днем 27-го тридцать шесть военных и торговых судов, выстроившись вокруг флагманского корабля среди Тахо, широкой перед Лиссабоном, как морской залив, стали ждать благоприятного ветра, в то время как население в триста тысяч душ взирало на них с болью, гневом, любопытством и ужасом. В устье Тахо крейсировал английский флот, чтобы встретить эмигрантов и защитить их при необходимости своей артиллерией.

Так прошел весь день, ибо ветер не позволял выйти из Тахо. Тревога царила на португальском флоте, ибо если бы хоть одно французское подразделение, добравшись до Лиссабона, бросилось к Беленской башне, Тахо оказалась бы запертой.

В это время генерал Жюно, не переводя духу, вел своих несчастных солдат к стенам Лиссабона. Два дня, 26 и 27 ноября, он простоял перед Зезере, чьи воды поднялись за несколько часов от двенадцати футов до пятнадцати. Он переправился через реку с несколькими тысячами человек на лодках, доставленных ему за хорошие деньги речниками. Весь следующий день Жюно двигался на Сантарен через затопленные берега Тахо, где солдатам приходилось шагать по колено в воде, затем он дошел до Сакавена и получил там известия из Лиссабона. Жюно узнал, что королевская семья со всем двором погрузилась на корабли и собирается увести с собой нагруженный богатствами португальский флот. Надежды прибыть вовремя не осталось, однако следовало предупредить мятеж, подавить который было невозможно силами нескольких тысяч измученных солдат без единой пушки. Тридцатого утром генерал Жюно без колебаний покинул Сакавен с колонной в полторы тысячи гренадеров и немногих португальских всадников, встреченных им по пути, которых он вынудил следовать за собой. Жюно вошел в Лиссабон в 8 утра и был встречен комиссией правительства, которой принц-регент сдал королевство, и французским эмигрантом Новионом, которому было поручено поддержание порядка (он справлялся с этой задачей, проявляя немалый ум и энергию). Генерал Жюно нашел столицу спокойной, скорбящей о присутствии иностранцев, но покорной и настолько возмущенной бегством двора, что на тех, кто занял его место, сердились даже меньше. Прождав под парусами весь день 27-го и часть 28-го, португальский флот благодаря перемене ветра пересек, наконец, вечером Тахо и был встречен приветственными залпами английского флота. Адмирал Сидней Смит выделил мощную дивизию для сопровождения беглой монархии в Америку, где ей предстояло начать с Бразилии освобождение всех португальских и испанских колоний, ибо Французской революции дано было переменить облик как Старого, так и Нового Света и троны Иберийского полуострова, низвергнутые ею в Океан, своим падением произвели волну, докатившуюся до другого берега Атлантики.

Таким образом, генерал Жюно не выполнил, несмотря на все усилия, одну часть плана, но зато сумел без единого выстрела завладеть важнейшими позициями европейского побережья и предупредить сопротивление, чем и был вознагражден за свое упорство. Теперь ему предстояло водвориться в Лиссабоне, подтянуть армию, предоставить ей отдых, снабдить всем необходимым и вернуть ей внушительный вид, который она утратила за время этого незабываемого марша.

К концу дня в Лиссабон прибыла часть первой дивизии. Жюно завладел фортами и доминирующими позициями Лиссабона, расположенного на холмистых берегах широко разлившихся вод Тахо. Он расположил войска посреди враждебного населения в триста тысяч человек наиболее подходящим для их безопасности образом. Прочно устроив первые прибывшие подразделения, Жюно занялся подтягиванием остальных частей армии. Многие солдаты утонули и были убиты, некоторые умерли от усталости. Но потери эти, хоть и весьма достойные сожаления, были не столь велики, как можно было заключить из небольшого количества людей, добравшихся до Лиссабона в первый день. Составленные позднее списки засвидетельствовали, что количество умерших и заблудившихся не превышало 1700 человек. Оставались 21–22 тысячи солдат, уже набравшихся опыта в ходе кампании, за которыми следовали еще 3–4 тысячи. Отставшие солдаты объединялись в отряды для защиты от нападений крестьян и кормились как могли, тем, что находили в лесах. Добравшись до