Сергей Цветков - Александр Первый Страница 38

Александр не потребовал у Наполеона ни одного из этих обязательств. 29 марта, призвав к себе французского посла Коленкура, царь заявил ему, что считает миссию Шварценберга оконченной и что вечером будет отдан приказ о введении русских войск в Галицию.

— Я сделал все, чтобы избежать войны, — сказал Александр, — но если австрийцы вызвали и начали ее, император найдет во мне союзника, который будет действовать открыто. Я ничего не буду делать наполовину.

Но Шварценберг, сменивший Коленкура в кабинете царя, услышал вовсе не упреки и не грозные предупреждения. "В знак своего полного доверия император сказал мне, — писал Шварценберг, — что в пределах человеческой возможности будут приняты все меры с целью избегнуть враждебных действий против нас. Он прибавил, что находится в странном положении, так как не может не желать нам успеха, хотя мы и являемся его противниками".

Русским войскам, которые должны были действовать в Галиции, было приказано избегать по возможности всяких столкновений с австрийцами, и само выступление их в поход было сильно замедлено. На недоуменные запросы Коленкура Александр ссылался на дурное состояние своих финансов, на затяжной характер войны со шведами и турками, на трудность вследствие большого расстояния соединить свои войска с французской армией в Дрездене и таким образом освятить союз боевым братством. Решив оказать Наполеону военную поддержку, без которой Россия не могла избегнуть разрыва с Францией, Александр сделал все, чтобы лишить эту поддержку всякого действенного значения.

Военное счастье вновь сопутствовало Наполеону. Несмотря на то что австрийские войска опередили его на несколько дней и война застала французскую армию в момент формирования и концентрации, эрцгерцог Карл не воспользовался своим преимуществом во времени: австрийцы вообще не любят торопиться. Наполеон воспользовался этой ошибкой. Закончив сосредоточение сил, он обрушился на австрийские корпуса. Пятидневная кампания в Баварии слилась как бы в одно грандиозное сражение; удар следовал за ударом, каждый новый день приносил новую победу. Австрийская армия была разрезана на две части, дорога на Вену открыта. Однако в битве при Эсслинге эрцгерцог Карл восстановил положение, вынудив Наполеона отступить.

Неудача при Эсслинге была несколько скрашена утешительными вестями с востока: Александр наконец двинул в Галицию 40 тысяч человек под командованием князя Голицына. Правда, это решение царя было вызвано причинами, не зависящими от хода австрийской кампании союзника. Дело было в том, что австрийская армия эрцгерцога Фердинанда вторглась в Польшу и вступила в Варшаву. Маршал Понятовский, командующий вооруженными силами Варшавского герцогства, отступил в Галицию и поднял там национальное восстание против австрийцев. Восстание грозило перекинуться на польские земли, принадлежавшие России, что и заставило Александра оккупировать австрийскую Галицию. Впрочем, созники-поляки доставляли русским больше хлопот, чем враги-австрийцы. "Я больше боюсь моих союзников, чем моих врагов", — писал Голицын в Петербург. Война с австрийцами была почти бескровной. При приближении русских войск австрийцы умышленно отступали. Единственная стычка с ними при Подгурже произошла ночью, по ошибке, и стоила русским двух казаков убитыми и двух офицеров ранеными. Вскоре эрцгерцог Фердинанд очистил почти всю Польшу и удержал за собой лишь один Краков.

Между тем французская армия оправилась от неудачи под Эсслингом. Наполеон вновь перешел в наступление. Решительное сражение произошло при Ваграме. Австрийцы уступали позицию за позицией с такой планомерностью, что Наполеон, не дожидаясь окончания боя, воскликнул: "Битва выиграна!" — и спокойно заснул на медвежьей шкуре, расстеленной для него прямо на земле верным мамелюком Рустаном. Но от него не укрылось, что его разноплеменная армия утратила прежний дух боевой спаянности. "Это уже не солдаты Аустерлица!" — с горечью заметил император. С этих пор Наполеон все чаще заменял штыковой удар канонадой, и эта новая тактика сделала сражения еще более кровопролитными.

Ваграмское поражение сломило решимость Австрии продолжать войну. В Шенбрунне были открыты мирные переговоры. Александр не прислал в Вену своего представителя, поручив Наполеону договариваться с побежденными за Россию. Царь заранее отказался от всякого вознаграждения и только напомнил союзнику об интересах России по отношению к Польше. Ведя эту войну против воли, Александр не желал брать на себя ответственность за мир.

Эта двойственность поведения царя повлекла дальнейшее охлаждение в отношениях России и Франции. Покинутый своим главным союзником, Наполеон щедро вознаградил более слабого, но более преданного друга — Варшавское герцогство, присоединив к нему лучшую часть Галиции. Восстановленная наполовину Польша, находящаяся вне сферы влияния России, сразу сделалась для Александра предметом непрекращающихся подозрений на счет истинных планов французского императора. Александр подписал с Коленкуром, действовавшим с согласия Наполеона, секретную конвенцию о Польше. Обе стороны давали друг другу ручательство, что королевство Польское никогда не будет восстановлено и что сами слова «Польша» и «поляки» будут навсегда изъяты из государственных актов. Александр прикончил в себе еще одну мечту своей юности.

Что касается самой России, то Наполеон выкроил для нее из всей австрийской Галиции лишь узкую полоску — Тарнопольский округ с 400 тысячами жителей. Это скромное вознаграждение походило, с одной стороны, на подачку, с другой — ставило Александра в неудобное положение перед австрийцами.

Таким образом, при заключении мира Наполеон не выполнил ни одного из высказанных пожеланий царя. Он дал России слишком мало, чтобы привязать ее к себе, а Польше слишком много, чтобы самому оставаться в числе друзей Александра. Вернувшись в Париж, император еще пытался спасти союз с Россией. В своей речи перед Законодательным корпусом он сказал: "Союзник и друг мой российский император присоединил к своей обширной империи Финляндию, Молдавию, Валахию и часть Галиции. Не соперничаю ни в чем, могущим послужить ко благу России. Мои чувства к ее славному монарху согласны с моей политикой" — и вновь подтвердил, что не имеет намерений возродить Польское королевство. Тем не менее он уже не мог восстановить пошатнувшегося доверия Александра. Характерен следующий эпизод. Князь Волконский, вернувшийся из Парижа, рассказал царю о любезном приеме, оказанном ему Наполеоном, и, между прочим, поведал, как император разрезал за десертом яблоко и, протянув половину его князю, сказал, что мир, подобно этому яблоку, должен принадлежать Франции и России.

— Сначала он удовольствуется одной половиной яблока, а там придет охота взять и другую, — заметил Александр, выслушав Волконского.

Неудачей закончилась и попытка Наполеона скрепить союз с Россией династическим браком. Коленкур, напомнивший в ноябре царю о видах своего императора на великую княжну Анну, услышал в ответ, что если бы дело зависело от одного его, Александра, желания, то он получил бы положительный ответ, не выходя из кабинета.

— Cette idee me sourit,[37] - сказал Александр, но попросил десятидневной отсрочки, чтобы переговорить по этому вопросу с Марией Федоровной.

Императрица-мать выдвинула требование, чтобы в Тюильри был православный священник и православная домовая церковь, так как русские принцессы никогда не меняют своей веры. Когда Наполеон согласился и на это, потребовалась новая отсрочка, чтобы уладить дела с принцем Саксен-Кобургским, который уже считался женихом Анны, затем возникли другие препятствия: Александр пытался поставить свое окончательное согласие на брак в зависимость от уступчивости Наполеона в немецком и польском вопросах и т. д. В конце концов Коленкур догадался, что его водят за нос, о чем и сообщил откровенно своему господину.

В это время Австрия, движимая страхом перед возможным упрочением франко-русского союза, стоившим ей утраты лучших земель и четырех миллионов подданных, неожиданно изъявила готовность отдать Наполеону руку одной из эрцгерцогинь. В конце 1809 года Наполеон отправил в Россию курьера передать, что он "предпочел австриячку", эрцгерцогиню Марию Луизу. Русский посол в Париже перешел на вторые роли, уступив свое место австрийскому послу. Пора тильзитской дружбы близилась к концу.

V

Иные люди хороши на одно время, как календарь на такой-то срок: переживши свой срок, переживают они и свое назначение.

П. А. Вяземский. Записная книжка

Новое свидание с Наполеоном, как ни странно, косвенным образом способствовало оживлению преобразовательных начинаний в России. Отправляясь в Эрфурт, Александр взял с собой Сперанского для докладов по гражданским делам. Сперанский, отлично владевший французским языком, много беседовал в Эрфурте с наполеоновским окружением и даже с самим императором о внутреннем устройстве Франции. Передавали, что Наполеон обратил на него внимание и как-то сказал Александру: "Не угодно ли вам, государь, поменять мне этого человека на какое-нибудь королевство?" Из этих бесед Михаил Михайлович вынес убеждение, что во Французской империи наилучшим образом соединены самодержавная власть императора, дееспособность государственного аппарата и права граждан. Раз на балу Александр спросил его: