Хилэр Беллок - Ришелье Страница 38

Карл Эммануил предложил начать переговоры. Они начались в Кьямонте 1 марта и продолжались вплоть до 5 марта. Конечно, Карлу Эммануилу хотелось затянуть переговоры, потому что, во-первых, он сохранял верность испанцам, не принимая предложения Людовика XIII и кардинала, а во-вторых, он был не прочь увеличить свои владения и доходы за счет французов. Между прочим, он был в родстве с Бурбонами: его старший сын и наследник был женат на принцессе Кристине, сестре Людовика XIII.

Королю и кардиналу было нужно, чтобы герцог Савойский разрешил французской армии беспрепятственный проход через Сузское ущелье, но Карл Эммануил набивал себе цену, понимая, что чем больше он будет затягивать переговоры, тем в худшем положении окажется гарнизон Казаля и тем больших уступок он сможет добиться от короля и кардинала. Трудно сказать, насколько он был серьезен, когда предложил Людовику XIII повернуть армию и начать поход на Геную или Женеву. Вы представляете, какой крутой поворот сделала бы история, если бы французская армия захватила кальвинистскую Женеву!

Хотя герцог Савойский страстно желал, чтобы Мантуя и Монферрат стали его владениями, он понимал, что кардинал и Людовик XIII никогда не пойдут на это. Вместо этого кардинал предлагал выплачивать двенадцать тысяч ливров ежегодно и передать герцогу городок Трино и его окрестности. Карл Эммануил продолжал торговаться, и наконец кардинал пошел на уступки и согласился выплачивать пятнадцать тысяч ливров ежегодно.

Утром 5 марта за столом переговоров появился принц Пьемонтский, наследник Карла Эммануила. Продолжая тактику затягивания переговоров, он потребовал, чтобы французская сторона отдала Карлу Эммануилу два каких-либо французских города в качестве залога. По его мнению, это был единственный способ помешать французам захватить проход через Сузское ущелье.

Как тонкий и умный дипломат Ришелье никогда не прерывал переговоры по собственной инициативе, но переговоры с Карлом Эммануилом продолжались уже пятый день, и было очевидно, что надо принять решение. Он весело рассмеялся и спросил, устроят ли герцога такие города, как Орлеан и Пуатье. Перестав смеяться, он самым серьезным тоном сказал: «Если мы сегодня же не придем ни к какому соглашению, армия возьмет укрепления штурмом. Я могу в этом поручиться, так как знаю своего повелителя». Читатель уже мог убедиться в личной храбрости Людовика XIII. Что же касается силы воли и настойчивости в достижении поставленных целей, то тут первенство, безусловно, принадлежало кардиналу. Так что его последнюю фразу можно понять и так: «Мой повелитель всегда склоняется перед моей волей».

Переговоры были ненадолго прерваны. Когда они возобновились, принц сообщил, что нигде не может найти герцога. Было уже далеко за полдень, и кардинал, прервав переговоры, сразу же поехал к войскам.

Поход начался в одиннадцатом часу ночи. Впереди шли четыре тысячи гвардейцев, за ними — две тысячи швейцарцев, потом тысяча человек пехоты и кавалерии. Войска шли всю ночь. В четвертом часу утра к армии присоединились король и кардинал. Штурм укреплений в горловине ущелья должен был начаться, как только взойдет солнце.

Атаку начинали сто королевских мушкетеров, их должны были поддержать триста солдат из других полков, а затем в бой вступала колонна из тысячи солдат с двумя пушками и пушкой большого калибра. Мы не знаем, почему атаке не предшествовала артиллерийская подготовка. Вероятно, не было удобной огневой позиции. В обход ущелья, по горным тропам, был отправлен небольшой отряд, который должен был ударить по обороняющим проход с тыла.

Было восемь часов утра, когда был отдан приказ об атаке. Мушкетеры бросились вперед. Прогремел мощный ружейный залп, который едва не остановил атакующих. Тридцать мушкетеров было убито наповал, около десятка тяжело ранено, из них двое смертельно. Остальные выбили солдат герцога из укрепления, и те побежали.

Известно, что в истории драматические события идут рука об руку с комическими. Войско герцога в один миг превратилось в стадо баранов, которое преградило дорогу герцогу. Среди его солдат были французские наемники, которые кричали ему: «Пропустите нас! Пусть ваши люди дадут нам дорогу!»

В девять часов утра 6 марта 1629 года, расчистив себе путь, армия начала свой поход на выручку осажденной крепости Казаль. Спустя десять дней осада крепости была снята, и истощенные от голода солдаты гарнизона получили наконец возможность поесть как люди.

Результатом этого победоносного похода было то, что герцог Савойский перестал быть союзником испанцев и стал одним из участников лиги, включающей, кроме него и Франции, еще Венецию и герцогство Мантуанское и Монферрат. Другими словами, господство Испании в северной Италии было поставлено под вопрос.

Теперь Ришелье добился важной уступки: герцог Савойский разрешил французам построить в Сузе крепость. Это мотивировалось тем, что необходимо обеспечить бесперебойный подвоз продовольствия в крепость Казаль. На самом деле Ришелье преследовал важную стратегическую цель.

Во времена Ришелье вражеские войска могли вторгнуться во Францию либо с юга, либо через альпийский перевал, вблизи горы Мон-Женевр — перевал этот охранялся французскими войсками, — либо они должны были прежде пройти через герцогство Савойское и швейцарские кантоны. И в этом и в другом случае они должны были получить разрешение на проход через их территорию или же добиться этого с помощью вторжения в эти страны.

От альпийского перевала вблизи Мон-Женевр в Ломбардию вели два пути: один в долину реки Дора, другой в долину реки Кизоне. Суза находится в конце долины реки Дора. Отсюда начинается Монт-Сен-нинская дорога, ответвляющаяся от дороги к перевалу Мон-Женевр. Построенная в Сузе крепость контролировала проход в Италию. В конце долины реки Кизоне была построена еще в давние времена крепость Пиньероль. Отсюда шел путь на итальянскую равнину.

Вся внешняя политика Ришелье строилась на так называемом принципе «естественных границ Франции», которые не включали альпийские области. Однако проходы к этим границам были в руках соперников Франции, и Ришелье попытался овладеть ими. Одним из таких мест была Суза, откуда испанцам или австрийцам легко было вторгнуться во Францию. Хотя из Сузы открывался путь на равнину, Ришелье не собирался идти отсюда завоевывать Италию. Точно так же, как он не собирался аннексировать Каталонию во время войны с Испанией или прирейнские области в войне с Австрией. Его целью было создание на границах Франции своего рода оборонительного пояса.

Победоносно завершив итальянский поход, король вместе с армией вернулся во Францию. Войска двинулись на юг, чтобы покончить с последними гугенотскими крепостями, — они были разрушены. Ришелье вновь подтвердил, что разрушение крепостей не влечет за собой преследование гугенотов за их религиозные убеждения.

Когда осенью 1629 года Ришелье прибыл ко двору, находившемся в загородном дворце в Фонтенбло, он получил известие, что Казаль вновь осажден. Армия австрийского императора вторглась в Италию, придя на помощь испанцам. Столица герцогства Мантуан-ского, город Мантуя, была также осаждена войсками австрийцев. Герцог Мантуанский — известный нам как герцог де Невер — руководил обороной города.

Оставив короля в Париже — он очень сильно разболелся, — Ришелье отправился в Италию, теперь уже один. Он выехал из Парижа 29 декабря 1629 года, чтобы возглавить второй итальянский поход.

Французская армия вновь совершила альпийский переход и захватила крепость Риволи. Затем армия совершила неожиданный марш-бросок на юг и с ходу захватила 29 марта 1630 года крепость Пиньероль, важный стратегический пункт на границе с Пьемонтом. Это был блестящий успех Ришелье как командующего армией.

Когда в начале июля в армию прибыл король, французы, испанцы и австрийцы уже опустошили герцогство Савойское. Мантую захватили австрийцы, но Казаль, обороной которого руководил Туара, держался. В начале сентября между воюющими сторонами по инициативе Урбана VIII было заключено перемирие. В переговорах участвовал посланец папы Мазарини, обративший на себя внимание Ришелье. Как известно, он стал впоследствии его преемником. В то время ему было только двадцать восемь лет.

Вторая итальянская война закончилась для Ришелье удачно — Казаль остался за французами. Казалось, дальше будут и другие успехи, но судьба готовила ему дома новое испытание.

Мария Медичи, благодаря поддержке которой Ришелье впервые вошел в правительство, которая сделала его кардиналом и которая всегда считала, что только благодаря ей он стал тем, кто он теперь есть, стала испытывать к нему такое сильное озлобление, что от жгучей ненависти потеряла разум.

Историки давно доискивались, в чем тут причина, и приходили к выводу, что здесь были задеты ее нежные чувства, что кардинал пренебрег ею как женщиной. Но возможно и другое, более правдоподобное объяснение: это был гнев ограниченной, неумной женщины, которая увидела, что она оттеснена в сторону человеком без титула, одним из тех, кто находится у короля на службе.