Искандер Мамедов - Расцвет и крах Османской империи. Женщины у власти Страница 39

Портера, хаджи Бешир-ага убедил молодого султана, что для сохранения престола и обеспечения спокойствия в стране следует жить в мире со своими соседями, не выпускать из рук власть и часто менять великих визиров127. Махмуд I исправно следовал этому совету и за 24 года своего правления сменил 16 садразамов128. Широко известен конфликт кызлар агасы и великого визира Кабакулак Ибрагим-паши (январь 1731 – август 1731). Последний пожаловался султану, что глава «черных» евнухов вмешивается в дела Порты, и добился решения султана о снятии того с должности. Довольный великий визир рассказал об этом своему свекру Мехмед-аге, выполнявшему обязанности кетхуды. Тот, подумав, что он и сам может стать садразамом, тут же информировал о случившемся Бешир-агу. Кызлар агасы немедленно направился к матери султана с просьбой о помощи. После долгих уговоров валиде Салиха-кадын отправилась к сыну, который, не устояв перед ее давлением, изменил свое решение и уволил великого визира129. После этого вплоть до самой смерти хаджи Бешир-аги в 1746 г. никто не осмеливался действовать против него.

На освободившуюся должность был назначен Хафиз Бешир-ага (1746–1752), известный в народе как «катран баба»130. Его деятельность привлекла внимание европейских дипломатов, много писавших о нем. Российский посланник А.М. Обресков отмечал, что тот, став «единым советником, фаворитом и правителем сей империи», отличался непомерными амбициями, страстью к драгоценностям и вместе с тем «скудостью разума». Особое недовольство в дворцовой элите вызывало то, что «помянутый кизляр ага не в одних внутренних, но и в политических делах не только инфлеенцию имел, но и во всем руководствовал, так что министерство Порты наималейшего ответу без ведома его дать не могло, но от него ожидался»131. Назначения на пост великого визира и на другие важные государственные должности также происходили с его согласия и за солидное вознаграждение132. Чтобы уволить садразама, он через своих людей устраивал поджоги в Стамбуле и обвинял того в недееспособности. Подобные действия

вызвали широкое недовольство в столице. Наконец великий визир Бахир Мустафа-паша и шейх-уль-ислам Сейид Муртаза-эфенди добились султанской аудиенции и вручили ему петиции 200 улемов с требованием свержения Бешир-аги и обещанием сделать все для сохранения трона за Махмудом. Султан вынужден был отступиться от своего фаворита и отдать приказ о его казни133. После этого завершилась эпоха сильных кызлар агасы.

С заключением шахзаде в «кафесе» в XVII в. был закрыт еще один канал связи османской элиты с правящей династией. При передаче власти по старшинству все меньше внимания стало уделяться связям между отцом и сыном. Теперь власть в очень редких случаях доставалась сыновьям, и сыновья чаще всего не получали от отцов политических знаний. Матери султанов как представители старшего поколения османской династии считались обладателями необходимых знаний, которые они могли передавать следующему поколению. Это стало одной из причин активного участия матерей султанов в политике Османского государства.

Несмотря на то что недовольные правлением действующего султана старались придавать своим действиям форму исламской законности, получая необходимую фетву шейх-уль-ислама, одобрявшую их действия, тем не менее свержение властвующего султана было покушением на права дома Османов. В такие опасные для дома Османов моменты мать султана становилась тем человеком, который мог успокоить восставшую толпу. Недовольные правлением султана могли просить у валиде-султан, чтобы она повлияла на своего сына в исправлении политики или отмене указов, раздражающих подданных. Если даже дело доходило до низложения султана, то согласие валиде-султан на низложение ее сына сохраняло связь между домом Османов и подданными. Устойчивость существования османской династии могла сохраняться только через связи между поколениями, и такую связь поддерживали именно валиде-султан.

Дипломатия хасеки и валиде-султан

В изменившихся условиях жизни султанского двора хасеки и валиде-султаны получили возможность играть активную роль не только во внутренней политике Османского государства, но и во внешней. В принципе участие женщин в политике не было для тюркских племен чем-то необычным. Причем женщины чаще всего играли роль посредниц между двумя враждующими сторонами для заключения мирового соглашения. Например, правитель государства Аккоюнлу Узун Хасан в 1461 г. отправил свою мать Сара-хатун к султану Мехмеду II для обсуждения мирового соглашения, которое остановило бы расширение территории Османского государства на восток134. Иногда женщины становились посредницами между братьями, воюющими за престол. Например, младший сын султана Мехмеда II Джем после смерти отца отправил свою тетю Селджук-хатун, дочь султана Мехмеда I, к вступившему на престол брату Баязиду с предложением разделить государство на две части135. При женитьбе султанских сыновей на дочерях правителей соседних мусульманских государств в качестве сватов отправлялись известные женщины.

Как указал турецкий исследователь Метин Кунт, при вступлении гулямов на государственную службу или невольниц в гарем султана этническое происхождение играло определенную роль в их судьбе136. Некоторые из них, поднимаясь по иерархической лестнице Османского государства, не забывали о своем происхождении и по мере возможности сохраняли связь с родными краями. Такие связи поддерживались перепиской и обменом подарками с правителями тех мест. Этот обмен происходил с ведома султана и служил созданию более благоприятной обстановки в отношениях с этими государствами. Например, Хуррем-султан с согласия султана Сулеймана переписывалась с польским королем Сигизмундом I (1506–1548), а после его смерти в 1548 г. – с его сыном Сигизмундом II (1548–1572)137. Основная цель этой переписки состояла в том, чтобы дать знать польскому королю о мирных намерениях Порты по отношению к Польскому королевству. Отвечая на письмо короля Сигизмунда II, она привела слова султана Сулеймана Кануни, заверившего нового польского правителя о своей готовности к продолжению мирных отношений с ним138. Она также сообщала королю о том, что может передать его пожелания султану о продолжении дружественных отношений между этими государствами139. Действительно, в годы жизни Хуррем-султан продолжались мирные отношения с Польским королевством и количество польских послов, посетивших Стамбул, было больше, чем послов других государств140.

Если Хуррем-султан поддерживала тесные отношения с Польским государством, то Нурбану-султан и Сафийе-султан развивали контакты с Венецианской республикой, сестрой шаха Техмаспа из династии Сефевидов141, Англией, Францией, а также крымским ханом Шахин Гиреем. Еще в годы, когда шахзаде Селим правил санджаком, Нурбану-султан сумела получить его согласие на отправку Хасан-чавуша для поиска своих родственников в Венеции. Одновременно Хасан-чавушу поручалось достать огнестрельное оружие, столь необходимое Селиму в борьбе с его братом Баязидом142. Выполняя поручение Нурбану-султан, Хасан-чавуш обнаружил ее обедневшего родственника, но тот отказался поехать в Османскую империю. Перед своей смертью в 1583 г. Нурбану-султан оказала влияние на капудан-пашу (командующий морскими силами Османской империи) и предотвратила поход османского флота на остров Крит, который в то время находился под властью Венеции. Венецианский посол Джанфранческо Морозини приводит рассказ о случившемся, полученный от одного из своих осведомителей в султанском дворце: когда валиде-султан узнала о том, что капудан-паша Кылыч Али-паша готовит поход османского флота на Крит, она посоветовала ему ни в коем случае не начинать этот поход, который принесет Османскому государства больше вреда, чем пользы. Она также посоветовала ему ничего не говорить об этом походе при султане. Капудан-паша, отправляясь на аудиенцию с султаном, случайно уронил бумагу с предложением о походе на Крит. Когда один из его слуг поднял выроненную бумагу и передал капудан-паше, он порвал ее со словами: «Если валиде-султан против этого похода, то он уже не имеет никакого значения»143.

Нурбану-султан вела дипломатическую переписку на самом высоком уровне. Она посылала свои письма королеве Франции Екатерине Медичи и венецианским дожам144. Ту же практику продолжала Сафийе-султан, завязавшая переписку с королевой Англии Елизаветой I. Послания с обеих сторон сопровождались любезным обменом подарками145. Помимо сообщения о получении подарков в таких письмах содержались просьбы о различных мелких услугах146.