Петр Северов - Морские были Страница 39

Матрос-переводчик спросил по-японски:

- Кто у вас старший?.. Русский начальник пришел к вам, как друг...

Два молодых айна, прикрытые рваными тюленьими шкурами, тотчас заслонили дряхлого белобородого старика. Но старик вышел вперед, на секунду закрыл руками лицо, прикоснулся к груди и поклонился лейтенанту.

Хвостов взял его за руку и повел с собой в сторону складов.

Толпа айнов откликнулась глухим, заунывным стоном. В этом сдержанном стоне прорвался одинокий пронзительный женский крик, и матрос-переводчик, вздрогнув, остановился. Он понял какое-то слово.

- Послушайте, Николай Александрович... Что эта женщина кричит? Она провожает старика на смерть...

- Мне уже все понятно, - ответил Хвостов строго. - Это японцы внушили айнам, будто мы их враги. Но сейчас мы в прах развеем эту клевету. Ну-ка потребуйте, чтобы открыли склад.

Под навесом амбара, окруженный военными, стоял подбоченясь упитанный японский купец. Два черных дракона, вышитых на его дорогом шелковом халате, повидимому, олицетворяли власть. Еще издали он гневно крикнул:

- Не смейте сюда приближаться! Я вам приказываю, и вы должны подчиниться.

- Этот бродяга вздумал командовать в нашем собственном доме! - заметил переводчик и строго приказал: - Подавай-ка скорее ключи!

Украшенный драконами толстяк повелительно кивнул своим охранникам. Те схватились за рукоятки ножей.

- Я знаю, кто вы, - проговорил японец, полуобернувшись. - Вы прибыли из русской страны и хотите бесчинствовать здесь, на моем острове. Мне жаль вас, но я не могу поступить иначе. Я прикажу отрубить вам головы и бросить их в залив...

Выслушав переводчика, Хвостов сказал:

- Этак с ним долго придется любезничать! Кликните матросов. Купчину взять! Всех остальных обезоружить!

Матросы с нетерпением ждали этого приказа. Через несколько минут на широкой полоске рогожи, разостланной у амбара, выросла целая груда японских копий, ружей, сабель, ножей. Окруженные дюжими моряками, неузнаваемо смирные и вежливые, самураи с опаской поглядывали на Хвостова, а толстый купец, угодливо кланяясь и улыбаясь, говорил:

- Но ведь мы просто не поняли друг друга!.. Я считал этот остров своей собственностью. Я не знал, что он принадлежит русским... Какое печальное недоразумение! А во всем виноваты эти дикие айны, - они не сказали мне, чья это земля...

- Если бы они сказали тебе об этом, - заметил Хвостов, - ты приказал бы рубить им головы. Открывай-ка амбар!..

Изумленные айны попрежнему безмолвно толпились у своего ветхого жилища. Хвостов распахнул двери склада и указал старику на огромные штабеля сушеной рыбы:

- Скажи своим людям, что все это ваше. Вы добывали, - значит, вы и хозяева.

В заливе Анива корабль простоял почти неделю. За это время откуда-то из таежных дебрей острова прибыло еще несколько айнских семей. Добродушные и приветливые люди, айны, казалось, были готовы подарить морякам "Юноны" все свое скромное богатство. С утра и до вечера дежурили они на берегу, ожидая прибытия шлюпки, и матросам не так-то легко было уклониться от настойчивых, ласковых просьб принять на память еще и еще какой-нибудь подарок.

Перед выходом в море Хвостов снова созвал японцев и сказал:

- Торгашам, прибывшим сюда грабить айнов, и тем, кто явился на остров с оружием, чтобы грабителей охранять, приказываю идти со мной, в Петропавловск. Наш, русский суд каждому воздаст по заслугам. А вы, наемные люди, свободны. Вы такие же, как и айны, - бедняки. Ступайте и рассказывайте всем, что здесь, на русской земле, мы не потерпим разбойников с Мацмая.

Он обернулся к айнам и кивнул старшине. Одетый в новую брезентовую одежду, взятую из японского склада, старик неторопливо подошел к лейтенанту и с поклоном подал ему ивовую палочку, расщепленную в виде метелки.

Хвостов уже знал, что у айнов это было знаком самой искренней дружбы. Он снял свою серебряную медаль и укрепил ее на груди старшины. Над толпой айнов пронесся дружный радостный гул.

Лейтенант развернул бумагу и стал читать. Переводчик повторял вслед за ним каждое слово:

"...1806 года октября 12-го российский фрегат "Юнона" под начальством флота лейтенанта Хвостова, в знак принятия острова Сахалина и жителей оного под Всемилостивейшее покровительство Российского императора Александра Первого, старшине селения на западном берегу губы Анива пожаловал серебряную медаль на владимирской ленте. Всякое другое приходящее судно, как российское, так и иностранное, просим старшину сего принимать за российского подданного.

Российского флота лейтенант Хвостов.

У сего приложена герба фимилии моей печать".

Затем Хвостов торжественно передал бумагу старшине. Старый айн поклонился и бережно спрятал ее в кожаный мешочек, где хранилась самая сокровенная его драгоценность - маленький костяной амулет.

В тот день "Юнона" уходила на север. Оглядываясь с палубы корабля на низкий, огражденный прибоем берег, матросы еще долго видели широкое полотнище русского флага, развернутое ветром над темными глыбами скал.

А тендер "Авось" уже давно находился в Петропавловске. Неповоротливое это судно, расшатанное и разбитое океанскими штормами, едва добралось до тихой бухты. Но Давыдов, встретив Хвостова, закричал радостно:

- А каков мой корабль-красавец?! Выстоял!.. Волна сплошь его накрывает, и вот уже кажется - аминь! - однако он движется вперед, вопреки всем законам физики, движется, невзирая ни на что!

Радуясь смелым делам Хвостова на Сахалине, Давыдов очень сожалел, что не смог принять участия в экспедиции против нарушителей границы. Покончив с расспросами, он сказал озабоченно:

- А ведь твой сахалинский поход, Николай Александрович, - только начало!.. Тут, на Камчатке, новые известия есть. Нахальные самураи стали захватывать наши Курильские острова. Пора бы указать им на дверь. Мы, Николай Александрович, продолжим славное дело наших открывателей, если отстоим для родины Курильскую гряду...

- Поскорей ремонтируй свой ковчег, - улыбнулся Хвостов, с интересом рассматривая растрепанный тендер. - Весною - в путь!

Давыдов при этих словах подумал, что ждать до весны - дело не такое уж простое. Он знал Хвостова не хуже самого себя.

Когда перед ними вставала какая-нибудь новая задача, друзья особым терпением не отличались.

Зима показалась им слишком затяжной. Еще в феврале были закончены все ремонтные работы. Если бы не лед, прочно сковавший Авачинскую губу, Хвостов и Давыдов сразу по окончании ремонта рискнули бы отправиться на острова. Старые шкиперы теперь уже не решались давать им наставлений.

И вот, выполняя приказ своих командиров, вооруженные пилами, ломами, топорами, матросы спустились на лед. Хвостов объявил аврал, и уже через два дня корабли двинулись к океану, медленно пробираясь узким, прорубленным во льдах каналом. В такую раннюю пору из Петропавловска в дальнее плавание еще не выходили суда.

У мыса Лопатка друзьям снова предстояло расстаться: чтобы точнее описать берега и исправить карты, они решили идти на юг по обеим сторонам гряды.

Радостно встречали курилы русских моряков. Старшины торжественно преподносили им ивовые веточки дружбы. На берегу загорались большие костры, и курилы расстилали перед гостями искусно плетенные циновки, подавали огромные деревянные блюда, полные жареных птиц, рыбы, приправ из морской капусты, морковника, кипрея, называли русских моряков братьями.

В одну из этих дружественных встреч Хвостов узнал о высадке японцев на девятнадцатом острове Итурупе. Он тут же простился с гостеприимными курилами и возвратился на судно. Лейтенант не медля отправился в Охотское море на поиски своего спутника "Авось". Он был уверен, что японцы не рискнули бы высадиться без оружия на чужой земле так далеко от Мацмая. Планы их, видимо, шли далеко. Острова Кунашир и Шикотан уже оставались у них в тылу. Будто по цепочке, звено за звеном, самураи могли постепенно подобраться к югу Камчатки.

...В конце мая, тихим ясным днем, когда, будто утомившись перекатывать тяжелые валы, мирно спал океан, с высоких круч берега, с брустверов японского редута были замечены два корабля.

Тотчас прогремел сигнал тревоги, у пушек засуетилась прислуга, стрелки заняли свои места. Начальник японского гарнизона, потомок древнего рода самураев Тода Матадаюу уже по контурам парусов без труда определил, что корабли, приближавшиеся к Итурупу, были не японские. Кто же мог плавать в этих широтах, кроме русских? А уж если прибыли русские, то они, конечно, спросят у Тода о правах японцев на этот остров.

Самурай с удовольствием осматривал укрепления. Мощные пушки - вот право самураев! Пусть русские попробуют взобраться на скалы Итурупа! Не важно, что остров открыли их деды. Закон самураев гласит: сильный всегда прав.

Два корабля развернулись у мыса и сразу уверенно направились к берегу. Маленький Тода взбежал на бруствер, взглядом прикинул расстояние, поднял руку.