Петр Северов - Морские были Страница 40

Два корабля развернулись у мыса и сразу уверенно направились к берегу. Маленький Тода взбежал на бруствер, взглядом прикинул расстояние, поднял руку.

- Огонь!..

Тяжелые ядра со свистом разрезали воздух, и синяя гладь бухты вспыхнула радугой брызг. Тода ни на минуту не сомневался, что корабли сейчас же уйдут из бухты, и потому, яростно топая ногами, кричал на солдат:

- Быстрее заряжайте! Добыча уходит у вас из-под носа. Мы должны обязательно потопить хотя бы один корабль!..

Однако суда, как видно, не собирались покидать бухту. Они попрежнему уверенно подвигались к берегу, роняя легкие, белые шлюпки, которые сразу же устремлялись вперед. И вот уже на отмели поднялась и двинулась к высотам цепочка русских стрелков.

Тода выхватил саблю.

- За мной!..

Солдаты выбежали из редута и, стреляя, стали спускаться по крутому склону горы.

Сибирские стрелки били наверняка и без промаха. Японские солдаты поминутно падали и больше не поднимались. Бой продолжался больше часа, и за это время Тода потерял почти половину гарнизона.

Но вот у стрелков Хвостова кончились патроны. На малом клочке земли, занятом русскими, все чаще ложились ядра, все гуще поднималась пыль. Единственным укреплением, где можно было укрыть раненых, был захваченный в первой атаке прочный бревенчатый амбар. В минуту передышки у этого амбара лейтенант успел оценить серьезное положение своего отряда. Возвратиться на корабли - значит понести новые потери, признать неудачу десанта. Оставаться же на этой узкой полоске берега, не имея возможности отвечать на огонь врага, было еще опаснее.

Со своей отлично укрепленной на высоте позиции японцы могли бы перебить весь отряд. "Нужна еще одна стремительная атака, - решил Хвостов. - Пусть даже не удастся захватить редут, обрывы и скалы берега будут служить прикрытием для атакующих. А ночью против штыковой атаки русских японцы, конечно, не устоят".

Тода видел, как от амбара на открытую площадь спокойно, неторопливо вышел плечистый русский офицер и как взмахнул он саблей, зовя за собой моряков.

- Цельтесь в него!.. Стреляйте! - завизжал Тода. - Мои глаза готовы радоваться смерти этого дьявола! Цельтесь же верней!..

Но под градом пуль, в поднятой ядрами пыли офицер, а за ним и матросы шли к совсем уже недалекому крутому подъему.

Десантники заняли новую позицию у подножия сопки, вдоль черных базальтовых скал. Здесь отряд Хвостова и застала ночь.

Северный ветер вскоре завесил звезды черным пологом туч; сырой и холодный туман окутал низины острова.

В полночь, когда японцы притихли, Хвостов отослал на берег трех моряков: они должны были доставить с кораблей боеприпасы. Другая группа направилась в разведку, в обход японских редутов. Разведчикам предстояло обследовать возведенные японцами валы и отыскать наиболее удобные подступы для штурма.

Тревожной и необычно долгой была эта ночь. Дозорные, разместившиеся по склону сопки, напряженно всматривались в темень. Время от времени слышался их условный свист. Где-то у самых редутов иногда раздавались одиночные выстрелы.

Давыдов находился в одном из передовых дозоров. С первой и до последней минуты боя он появлялся на самых опасных участках этого малого фронта.

Теперь, в непроглядной темени ночи, Хвостов тревожился за своего друга еще больше, чем в те бесконечные минуты, когда оба они лежали под огнем вражеской батареи, когда поднимали в атаку стрелков. Возможно, многочисленный гарнизон японцев готовил ночную вылазку, чтобы отсечь отряду путь к морю?.. Уж очень подозрительной была эта немая, напряженная тишина.

К рассвету матросы, посланные на корабли, возвратились. Хвостов услышал веселые возгласы, смех. С жадностью разбирали стрелки патроны, и некоторые уже нетерпеливо поглядывали на командира.

Хвостов ждал донесения разведки. Что случилось на сопке с четырьмя смельчаками? Неужели японцы схватили их? Вглядываясь в смутные очертания редута, Хвостов заметил вдруг на валу несколько человеческих фигур. Они спускались с укреплений.

- К бою! - скомандовал он. - Японцы идут в атаку.

Но сверху, со стороны редутов, донесся радостный крик, и Хвостов отчетливо расслышал одно слово:

- ... бежали!

Запыхавшийся разведчик доложил:

- Они бежали ночью! Бросили все и бежали. В складах полно оружия, товаров, одежды...

Осматривая крепость и трофеи, Хвостов удивленно заметил:

- А ведь здесь можно было бы целый год выдержать осаду! Как видно, жгла им подошвы чужая земля...

В середине июля "Авось" и "Юнона" прибыли в Охотск. Первыми на берег были доставлены раненые солдаты и моряки. Взволнованная толпа бережно подхватила носилки. Промышленники, охотники, солдаты, корабельщики, рыбаки в молчании обнажили головы...

А еще через несколько минут со шлюпки на борт "Юноны" тяжело взобрался дородный медлительный начальник порта, господин Бухарин. Не спросив командира, он с трудом протиснулся в дверь офицерского салона и небрежно развалился на диване, едва ответив на приветствие Хвостова.

- Итак, молодой человек, - проговорил он, отдуваясь и щуря маленькие водянистые глаза, - кажется, вас можно поздравить с победой?

- Мы выполнили свой долг и предписание камергера, господина Резанова, ответил Хвостов.

- Эти мортиры, конечно, трофеи?..

- Да, мы их взяли в бою.

Толстый сановник хитро усмехнулся:

- Кажется, в трюмах имеется и еще кое-какой груз?

- У берегов Сахалина, возвращаясь в Охотск, - докладывал Хвостов, - мы встретили четыре японских корабля. Они шли на Итуруп с боеприпасами и подкреплениями для японского гарнизона. Мы отобрали у этих пиратов оружие и порох, японцев высадили на берег, а корабли сожгли.

- Отличная работа! - воскликнул Бухарин, попрежнему чему-то усмехаясь. - На этих японских кораблях нашлось, конечно, и золотишко?..

Хвостов расслышал в этих словах оскорбительный намек.

- Мы не искали золота, господин начальник. Тем более, чужого. Мы выполняли приказ камергера, - ответил Хвостов. - Я с гордостью могу сказать: мы отстояли наши острова.

Бухарин хихикнул и подмигнул:

- Я спрашиваю, понимаете ли, секретно... Все это останется между нами. Не так-то вы просты, чтобы вернуться с голыми руками! Но я-то ведь не собираюсь доносить. Надеюсь, мы понимаем друг друга?

Так вот что интересовало Бухарина! Этот хабарник рассчитывал поживиться... На чем? На крови матросов и солдат?.. С каким удовольствием Хвостов немедля вышвырнул бы его с корабля! Однако он помнил, что перед ним начальник порта - лицо, облеченное в этих краях почти губернаторской властью. Сдержавшись, он сказал:

- На корабле, где еще не смыта кровь героев, я прошу вас не вести со мной подобных разговоров.

Вздрогнув, Бухарин решительно встал. Дряблое лицо его покрылось багровыми пятнами. Водянистые, рыбьи глаза смотрели с нескрываемой злобой.

- Итак, закончим. Вы действовали по предписанию господина Резанова? Покажите мне это предписание!

- Согласно приказа господина Резанова оно было мной уничтожено после выхода в море...

- Вот как! - яростно прошипел Бухарин. - "Согласно предписания"... А предписания-то и нет! Да и как стал бы Резанов предписывать вам такие преступные дела? Шутка ли, - поссорить Россию с могущественной соседней страной? Из-за каких-то никому не нужных островов, из-за голых скал вы учиняете целую баталию? Нет, голубчики, довольно! Здесь, в Охотске, твердая государева власть и она направит вас куда следует...

Сановник выбежал на палубу и почти скатился по трапу. Хвостов провожал его насмешливой улыбкой:

- Ну и тупица! "Какие-то никому не нужные острова"... Да ведь эти острова прикрывают Охотское море, это форпосты родины на востоке!..

Он возвратился к себе в каюту и принялся писать отчет об экспедиции.

Через полчаса, громыхая по палубе каблуками, в каюту вошел полицейский.

- Именем государя-императора вы, лейтенант Хвостов, подлежите аресту, как государственный преступник.

Хвостов поднялся, отложил незаконченный отчет и молча одел фуражку.

...На целые месяцы где-то в глухих охотских застенках затерялся след двух отважных моряков. Босые, раздетые, голодные, они были заключены в отдельных одиночных камерах, куда имели право входить только начальник тюрьмы и его приятель Бухарин.

- А золотишко-то, голубчик, найдется?.. - спрашивал Бухарин, останавливаясь у порога камеры и с опаской поглядывая на Хвостова. - И к чему тебе это богатство, арестант, когда свободы у тебя нет?

Хвостов с ненавистью смотрел в рыбьи глаза сановника.

- Разве ты патриот, иуда?.. Мы русские открытия отстояли, а ты нас в тюрьме гноишь!

Надеясь, что Резанов подтвердит свое предписание, лейтенант требовал запросить обо всем камергера.

- Это как же? - удивился Бухарин. - На тот свет прикажете писать? Господин камергер в дороге помер, давно уже в раю почивает и, может, вас туда зовет...