Лев Белоусов - Любовь диктаторов. Муссолини. Гитлер. Франко Страница 4

Муссолини не имел постоянного пристанища. Он кочевал по разным городам, проводя большую часть времени в Лозанне, Берне и Женеве; ютился в дешевых гостиницах и убогих каморках, иногда устраивался на ночлег в общественных уборных или в картонных коробках под мостом. Нищенское существование не помешало начинающему «революционеру» обзавестись очередной возлюбленной, которой на сей раз оказалась некая Элеонора, миловидная польская студентка, изучавшая медицину. Новая пассия Муссолини была лишена всякой стыдливости. В сексе для нее не существовало преград или запретов. На грязь и дискомфорт, в которых приходилось «общаться», любовники, похоже, не обращали никакого внимания. Элеонора открывала Бенито, уже имевшему немалый сексуальный опыт, новые таинства любви. Ее пылкость, безрассудство и бесстыжесть были «прекрасны и незабываемы».

Никаких иллюзий в отношении друг друга любовники не питали. Случайные и краткосрочные связи были широко распространены среди развращенных представителей богемы, полунищих интеллигентов и революционеров, нигилистов всех мастей, одним словом, среди тех, в чьем обществе Муссолини вращался в годы пребывания в Швейцарии. Стиль его поведения вполне соответствовал этому кругу: он не брезговал проститутками, пил, кутил, сквернословил и до хрипоты ругался с собутыльниками, рассуждая о «высоких материях», шатался до глубокой ночи по улицам Лугано, Женевы и Берна, декламируя стихи или призывая спящих обывателей к борьбе против социальной несправедливости. В поисках покоя и отдыха он иногда забредал в дом к некой Эмилии, которая была старше Бенито на 10 лет и имела пятерых детей. Эту любовную интрижку он назвал впоследствии «одним из самых странных эпизодов» своей юности.

Тем не менее круг его общения постоянно расширялся. Нейтральная Швейцария давно служила убежищем для политических эмигрантов из многих стран. Здесь Муссолини был принят среди беженцев из славянских государств, здесь он познакомился с Анжеликой Балабановой — профессиональной революционеркой, в 19 лет покинувшей богатую дворянскую семью в Черниговской губернии и получившей блестящее образование в Бельгии и Германии. Обладая твердым характером и огромной энергией, в то время она была уже весьма заметной и влиятельной фигурой среди социалистов и внимательно присматривалась к молодым кадрам. Муссолини был ей явно симпатичен. Несмотря на невыразительность внешнего облика Анжелики (хотя современники наделяли ее красотой сюрреалистического характера: роскошная копна густых темных волос подчеркивала белизну и прямоту черт лица), между ними могли возникнуть интимные отношения. Во всяком случае, многие биографы будущего дуче писали об этом. Ходили даже слухи, что его первая дочь Эдца была рождена Балабановой. Но это явный вымысел, запущенный в оборот недругами Муссолини. Важно другое: они сблизились на почве революционной пропаганды и Анжелика Балабанова оказалась той женщиной, которая приобщила его к этой деятельности, оказала серьезное влияние и ввела в Итальянскую социалистическую партию (ИСП).

Поначалу она увидела в юном бунтаре человека, внутренне еще не состоявшегося, даже неуверенного в себе и стремившегося скрыть эту неуверенность под маской разнузданного нигилизма. Они много общались, переводили с немецкого и французского работы К. Каутского и П. Кропоткина, читали произведения А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, О. Бланки, М. Штирнера, обсуждали «Манифест» К. Маркса и спорили чуть ли не до драки. В этих спорах проявились особенности интеллекта Муссолини: он был безусловно умным, но весьма поверхностным человеком. У него не было склонности ни к систематическому изучению философии, ни к тщательному социально-экономическому анализу. Он быстро усваивал чужие мысли, имел обыкновение спустя некоторое время выдавать их за свои, выхватывал из теорий лишь то, что ему нравилось и было понятно, с легкостью менял точку зрения на прямо противоположную даже в ходе одной беседы. Спустя несколько лет Балабанова поняла, что ее первоначальное представление о Муссолини оказалось ошибочным. Впоследствии в мемуарах она изобразила его человеком амбициозным и эгоцентричным, чьи «социалистические убеждения» основывались не на сострадании к угнетенным, а на стремлении стать их вожаком и захватить власть, на желании радикально изменить свое положение в обществе и отомстить тем, кто жил лучше него. Муссолини в первой автобиографии открыто писал о ненависти в школьные годы к детям из состоятельных семей, которые питались лучшими продуктами за отдельным столом. Мысль о необходимости борьбы с несправедливостью, глубоко проникшая в его сознание в юные годы, была направлена не на искоренение бедности в обществе, а на поиск путей приобщения к тем, кто сидел за отдельным обеденным столом.

Муссолини еще не вполне четко представлял себе, как именно он сумеет достичь этой цели. Но уже тогда ему стало ясно: без насилия (в широком смысле слова — над личностью, обществом, устоявшимися правилами и нормами поведения, моралью) тут не обойтись. Эта убежденность стала внутренним стержнем его жизненной философии, от которой он уже никогда не отказывался. В швейцарский период она проявилась в восхвалении им анархистской теории «пропаганды делом», в броских лозунгах типа «баррикады важнее избирательных бюллетеней», в апологии любого насилия, примененного для достижения цели. Он призывал к бескомпромиссной борьбе с мировой буржуазией, сыпал грубые обвинения в адрес социалистов — сторонников реформ, атаковал без разбора всех королей и императоров, требовал установления социалистической республики, яростно обрушивался на все вероисповедания, религию и церковь, которую называл служанкой капитализма и «огромным трупом, не оставившим следа в истории человеческой мысли». Примитивный антиклерикализм причудливо сочетался с революционным, антимонархическим и, как это ни странно, антимилитаристским пафосом его выступлений. Муссолини поносил правительство за развязанные им войны, высмеивал парады и маневры, уклонялся от воинской повинности. Военный трибунал в Болонье заочно приговорил его за это к годичному тюремному заключению. Возможность возвращения на родину становилась весьма проблематичной. Но Муссолини повезло. В сентябре 1904 года король Виктор-Эммануил III по случаю рождения наследного принца Умберто Савойского объявил амнистию всем уклонявшимся от призыва, установив обязательный срок их явки с повинной. Муссолини решил больше не испытывать судьбу и вернулся в Италию.

В январе 1905 года он был направлен в Верону в 10-й полк берсальеров. «Мне нечего сказать о моей военной службе, — писал он впоследствии, — я был простым солдатом, но во всех отношениях ОТЛИЧНЫМ солдатом». Муссолини даже хотел пойти на курсы младших офицеров, но был вынужден взять очередной отпуск и вернуться домой в связи с безвременной кончиной матери. Он любил мать и тяжело переживал ее утрату, однако это не помешало ему завести пару новых интрижек: сначала с учительницей Паолиной Данти из Форли, а затем с некой Вирджинией Салволини. Его цинизм был поистине безграничен: плотские желания затмевали все прочие чувства и побуждали даже в период траура рыскать в поисках сексуальных приключений.

Демобилизовавшись в сентябре 1906 года, Муссолини устроился учителем начальных классов в поселке Толмеццо (провинция Фриули, близ австрийской границы). Он преподавал в течение года, получая 75 лир в месяц и подрабатывая частными уроками, но с первых же дней понял, что профессия педагога для него не вполне подходящая. «С самого начала я не мог справиться с проблемой дисциплины», — отметил он в автобиографии. Но эта формулировка слишком обтекаема и мягка. На самом деле поведение Муссолини в Толмеццо иначе как полной моральной деградацией назвать нельзя. Он регулярно напивался, бузил, хамил по всякому поводу и без повода, был малообщителен, груб, лицемерен, проявлял отчетливые признаки паранойи, за что получил от своих учеников прозвище «псих». Он систематически приставал на улице к женщинам, вступал в интимную связь со всякой, кто был доступен, и добивался своего угрозами и насилием с теми, кто оказывал сопротивление. Кроме случайных контактов молодой учитель умудрялся поддерживать более или менее длительные любовные отношения, возвращаясь к одной и той же женщине более трех раз. По оценкам некоторых экспертов, у Муссолини было свыше 30 таких «постоянных» романов, в том числе в Толмеццо как минимум три: с Грациозой Бокка, Джиованниной Фиумана и Луиджиной П., женой хозяина квартиры, в которой он снимал комнату. Когда муж узнал об измене, он подрался с квартирантом, но был бит, поскольку тот оказался сильнее. Связь с Луиджиной была страстной и затяжной: уже покинув город, Муссолини как-то раз не пожалел денег на дорогу и не поленился проехать свыше 300 миль, чтобы увидеться с возлюбленной. Тайком пробравшись по лестнице, он овладел ею прямо на полу, пока муж спокойно спал в соседней комнате.