Михаил Швецов - Четыреста лет царского дома – триста лет романо-германского ига Страница 4

Я знаю: смысл вещей не в вещах — в устремлении

А вот другой иностранец славянских корней Юрий Крижанич писал о России, в отличие от Дюма, с надрывом и душевной болью, обусловленной заинтересованностью в её лучшем настоящем и будущем [72]. Его воззрения на некоторые исторические вопросы немало отличаются от таковых ФН, вместе с тем я не премину прибегнуть к цитированию:

«С. 623. А что шут болтает, будто славяне произошли от скифов, то ничего глупее и позорнее для нашего племени нельзя придумать. Ведь все народы считают скифами татар и турок: ибо два эти народа говорят на одном языке и следовательно, составляют один народ. А наш славянский язык так отличается от татарского, что большей разницы и быть не может. Если же наши древние предки носили имена Хасан, Осман, Бекир, Мурат и если они говорили на том же скифском языке, то как могло случиться, что сыновья их говорят на другом языке и имеют другие — славянские — имена: Милош, Радован, Владимир, Богдан и прочие. Конечно, могло это произойти лишь в том случае, если бы скифы перебили всех мужчин-славян и, недолго побыв с женщинами-славянками, снова бы все ушли. А женщины, принеся плод от скифов, обучили бы детей своих славянскому языку, и эти дети скифских отцов не узнали бы скифского языка. Но что за честь была бы от этого нашему народу? Глупо и лживо, значит, болтают льстецы, будто мы родом — скифы…

С. 633. Не друг нам тот, кто зовёт наше королевство «Третьим Римом». Такой человек не желает нам ни удачи в делах, ни добра, а желает гнева божьего, разорения и всякого зла. Ибо после разрушения этого преславного Римского царства его название и римский герб стали злосчастными (то есть проклятыми, окаянными и сулящими неудачу)».

Есть у него весьма интересная точка зрения, которая роднит его и с современными [73], экономически мыслящими специалистами:

«С. 639. Палладиумом назывался у троянцев некий идол. О коем волхвы предсказали, что Троя дотоле будет необоримой и непобедимой, пока в ней будет находиться Палладиум. Поэтому Троянцы берегли этот свой палладиум, как зеницу ока, но всё же грек Уллис украл его у них, и город погиб. Наш русский Палладиум — несмешение с чужими народами и закрытие или охрана рубежей. И доколе это будет в целости, дотоле и королевство по божьей милости уцелеет, и народ будет чтим».

Вот пророческий фрагмент, который обеспечил ему ненависть Романовых:

«С. 502. Если Русское царство когда-либо погибнет, то оно примет гибель от этих перекрестов или от их потомков. Или, наверно, они сами завладеют нашим царством на позор всему нашему роду. Они смешаются с нами по крови, но во веки вечные не соединятся с нами воедино в своих устремлениях. Внуки и правнуки перекрестов всегда имеют иные помыслы, чем коренные уроженцы [данной страны]».

Вместе с тем известно, что Пётр вдохновлялся идеями Крижанича, именованного апостолом реформ [69*]. Знание европейских нравов косвенно свидетельствует против Петра Великого, как нашего «последнего» «русского» правителя [72]:

«С. 545. На Руси же, слава богу, ни один честный муж не посадит палача за свой стол хлеб есть; разве что только пьяница, вор или бесчестный человек ест с ним. А немцы их и в думу сажают, и, что хуже, в давние времена немецкие князья сами были палачами и собственноручно огромными ножами отрубали головы ворам и другим преступникам».

Тот же К. Валишевский писал, что неизвестно место рождения будущего императора (читай: скрыли происхождение, — так как такие бумаги должны храниться вечно под особым надзором), и подвергал сомнению отцовство Алексея, «тишайшего». Заслужив немилость последнего, Крижанич был, якобы, сослан в Тобольск. Позволю усомниться в этом. Тобольск не принадлежал Романовым, поскольку их власть простиралась лишь до Нижнего Новгорода. Всё далее на Восток называлось Сибирью и управлялось другим, ордынским царём [65*]. Имя его ещё пока неизвестно — Романовские историки-охранники хорошо постарались. Хотя, возможно, между царями существовали договорённости о высылке и приёме изгнанников — ведь жили же Герцен, Бакунин и Ленин за границей России, избегая мести своего правителя.

Как пишут ФН [65*], Тобольск стал местом ссылки и каторги на сто лет позже, лишь после разгрома Пугачёва и уничтожения Московской Тартарии. Цветущий город был практически превращён в пустошь. Сюда же сослала Екатерина II и другого отечественного гения А. Радищева. Немалочисленные труды и письма, вышедшие из-под его пера в Тобольске, я и решил перечитать, купив у букиниста [74*]. К сожалению, у него не нашёл нимало полезного для наших бесед: ничего о Пугачёве и нетрадиционного о городе — цензура была на высоте не только при Романовых, но и в советское время. Но благодаря столичному покровителю графу Александру Романовичу Воронцову, на всём пути следования в Сибирь и обратно, а также в районе временного (как счастливо оказалось) проживания, Радищев пользовался милостями и щедротами высокого местного начальства. Мог спокойно взирать на окрестности, ходить на рыбалку и охоту, читать и писать, строить планы будущей экономической деятельности, встречаться с деловыми людьми, в частности, с купцом Шелиховым, который даже предлагал ему должность в своей торговой компании в Америке [75*].

Эта фамилия появилась под моим пером не случайно. Вместе с тем, едва ли мы можем оставить российского страстотерпца, не получив от него поддержки в поиске оборванных концов нити Ариадны. Действительно, книга А. Радищева содержит основательные комментарии. И там я нашёл сноску на некий Колыванский монетный двор. Чуть не с детства знакомое слово «Колывань» — но где же это теперь?

Перерыв немало книг по соответствующей тематике (почему они так странно молчали?), ответ нашёл только в Интернете. Оказалось, что на Алтае есть такая местность, где и был ранее медеплавильный завод, закрытый вскоре (!) после подавления пугачёвского «бунта». А при чём тут это?

Дело в том, что, говоря о существовании Московской Тартарии, простиравшейся с Волги на Восток, захватывавшей всю Сибирь и часть Северной Америки до Калифорнии, ФН не смогли пока указать на обращение в ней собственной монеты. Об этом уместно замечает известный публицист А. Кунгуров [76]. Но если Колыванский монетный двор (откуда вдруг это название всплыло на Алтае?) и выпускал до 1781 года (!) монеты с вензелем Екатерины II и короной «романовского» типа над ним, то принадлежал ли он ей или её подданным обязательно, ведь Сибирь и, вероятно, Алтай не были у неё в подчинении? Известно, что там, на Востоке, имела хождение особая монета, так называемая «сибирская», со «звериным» рисунком на обороте, поверх которого неизменно красовалась царская лепестковая корона (читай: ордынская!). Может, это и есть монета Тартарии? Ведь были и будут всегда спорные территории на планете, управляемые совместно разными странами. Даже сама Россия была спорной территорией для Ивана с Петром (будущим Великим) и Софьей — функционировала хунта. Пока терпели друг друга…

Высокоразвитые и заслуживающие уважения страны могут делать деньги для малоразвитых. В 70-е годы я был дружен с А.Г. Щепиным, который, являясь прекрасным гравёром и обладая связями (через дядю в ЦК КПСС), добился права на изготовление денег (точнее, клише) для Кампучии на Пермском Гознаке (кстати, эвакуированным из Москвы во время войны). И у него всё получилось. Впрочем, не всё — ему не удалось, к сожалению, стать обладателем вожделенной премии советского «Фонда мира». На этот раз дядя оказался бессилен. В домашнем архиве у меня до сих пор хранится цветная открытка этого мастера, выпущенная Пермским Гознаком, где имеется чудесное гравированное изображение красных роз на жёлтом фоне…

Но сибирская история для нас ещё не закончилась, а только начинается. В очередной раз, посетив лавку букиниста, вдруг увидел книгу Н.С. Лескова, распродаваемую за бесценок. Привлекло внимание одного рассказа: «Колыванский муж». Подумал: «Неужели про тот завод?» Дома нашёл это произведение в своём собрании сочинений, полученному от моих дорогих родителей (папа доставал «по блату»). Читая, удивился, что автор под Колыванским морем понимает теперешнее Балтийское. Да, он умел передавать информацию через века!

ФН много писали о том, что Екатерина II для унижения славы русских, заметая следы их многолетнего присутствия в Европе в качестве хозяев территории, перенесла существовавшие в Европе (на месте теперешних Германии, Испании, Австрии, Италии) и оставившие следы только на старинных картах Великую Пермь и Великую Вятку в район сегодняшнего Пермского Края и Кирова (бывшая Вятка). Но в их работах мне пока не встретилось упоминания о таком геополитическом переносе (ради одурачивания потомков — Крижанич опять оказался прав) в отношении старой и новой Колывани. Да, эти трансферы стали происходить только после уничтожения Пугачёва, точнее Московской Тартарии, интересы которой он защищал с оружием в руках [65*]. Ни одного другого имени его сторонников и его сибирского царя романовские историки не дали сохранить. Даже держали в секрете, где, как и кем был окончательно разбит Пугачёв. Оказалось — Суворовым! Покровом тайны был покрыт титул генералиссимуса — «Рымникский». Говорилось, что его он получил в честь победы над какими-то врагами на территории сегодняшней Румынии. Но это неверно: Рымник есть старое название реки Урал (Яик), где и было уничтожено войско Пугачёва. На территории Румынии теперь тоже есть селение Рымник, которого не существовало и в помине, когда Суворов там бился! Оно возникло задним числом, когда стало нужно объяснять звание «Рымникского» героя. Всё могут короли! Сам же генералиссимус молчал и покорно принял опалу от Павла I. За этот сговор с властями его имя сохранили для потомков. А те, кто не молчали — исчезли; если не из жизни, то из истории. Ещё раз тебе говорю: гражданское мужество встречается реже, чем смелость на войне.