Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года - Кристина Шпор Страница 4

Глава 1.

Коммунизм, изобретенный заново: Россия и Китай

На фото:

1. Встреча на Говернорс-айленд в Нью-Йорке. Вице-президент США Дж. Буш-старший, Президент США Рональд Рейган, Михаил Горбачев 7 декабря 1988 г.

2. Михаил Горбачев на трибуне Генеральной ассамблеи ООН, 7 декабря 1988 г.

3. Встреча Михаила Горбачева и Дэн Сяопина, Пекин, 16 мая 1989 г., Пекин

Вечером 7 декабря 1988 г. весь Манхэттен гудел. Тысячи ньюйоркцев и туристов выстроились вдоль улиц и из-за спин полицейских приветствовали, размахивая руками и одобрительно показывая большие пальцы, двигавшийся по Бродвею кортеж Михаила Горбачева из 47 автомобилей.

Внезапно как раз напротив бродвейского театра «Зимний сад», где давали мюзикл «Кошки», Горбачев дал команду остановить свой огромный лимузин. Улыбаясь, он и его жена Раиса выпрыгнули из машины прямо под объективы фотокамер. Советского лидера сфотографировали под огромной неоновой рекламой «Кока-Колы» с победно поднятыми сжатыми кулаками в стиле Роберта «Роки» Бальбоа.

Горбачев буквально купался в американской лести. Кварталом южнее, в самом центре Таймс-сквер – Мекке мирового капитализма, переливалось огнями электронное табло с красными серпом и молотом и надписью «Добро пожаловать, Генеральный секретарь Горбачев». Он, наверное, все еще оставался коммунистом в глубине своего сердца и лидером соперничающей с Америкой сверхдержавы, но тем вечером в Нью-Йорке «Горби» был суперзвездой, прославляемым миротворцем. Большую часть времени, проведенного на Манхэттене, советский лидер на самом деле в основном провел в общении со звездами, миллиардерами и представителями высшего общества, а не в объятиях американских пролетариев[31].

Планировалось, что он посетит и небоскреб Трамп-тауэр. Застройщику и девелоперу Дональду Трампу не терпелось провести миссис Горбачеву по шикарным магазинам мраморного атриума своей башни. Он надеялся показать чете Горбачевых номер на 60-м этаже с бассейном, «способным менять свой размер в пределах апартаментов» и, конечно, собственный пентхаус за 19 млн долл. на 68-м этаже. Трамп говорил, что хотел, чтобы они «получили хорошее представление о том, что собой представляют Нью-Йорк и Соединенные Штаты», и надеялся, что они «посчитают их чем-то особенным». В конце концов, маршрут Горбачева изменился, и Трамп-тауэр исчез из списка. Тем не менее после полудня, когда двойник Горбачева прогуливался по Пятой авеню возле магазина Тиффани, сопровождаемый стаей съемочных групп и собирая огромные толпы, Трамп со своими охранниками выскочил из офиса, решив, что советский лидер изменил намерения и собрался посетить его храм консьюмеризма. Протиснувшись по тротуару, магнат с энтузиазмом принялся трясти руку якобы Горбачеву.

Настоящий Горбачев в действительности тогда уединился в советском представительстве. Разоблаченный Трамп тем временем уверял журналистов: «Я заглянул вглубь его лимузина и увидел там четырех привлекательных женщин. Я знаю, что его общество еще не настолько далеко зашло с точки зрения капиталистического декаданса». Михаил Горбачев определенно не разделял декадентские идеалы Дональда Трампа. Тем не менее он явно был восхищен рыночной экономикой. Свидетель тех дней Джой Питерс вспоминал, что Горбачев «намеревался выучить все наши трюки капитализма и стать Дональдом Трампом для Советского Союза»[32].

Ощущение ожидания, что произойдет нечто необычное, было совершенно явным. Тем утром Горбачев, быть может, достиг момента своего самого великого международного триумфа. В ООН он произнес действительно поразительную речь, которой суждено было стать опорой для последующей советской внешней политики и для всего течения мировой политики. Горбачев намеревался произнести нечто «совершенно противоположное» пресловутой речи Уинстона Черчилля о железном занавесе в 1946 г.

В течение часа советский лидер высказал целую череду поразительных суждений по конкретным политическим вопросам. Самым удивительным было то, что он провозгласил тезис о прекращении классовой борьбы в международном масштабе, настаивая, что «сила и угроза силой не могут более и не должны быть инструментом внешней политики». Вместо этого он убеждал, что мир должен признать «верховенство общечеловеческой идеи», и подчеркивал значимость принятия ООН в 1948 г. Всеобщей декларации прав человека, день в день сорок лет назад[33].

Было бы удивительно услышать такие слова от любого политического деятеля из Москвы, не говоря уж о Генеральном секретаре ЦК КПСС. В канун 1989 г. Горбачев стоял перед миром как мастер-реформатор, очевидно держащий ход событий под своим контролем.

В реальности ему предстояло начать революцию, способную снести все – даже его самого. Западным лидером, которому пришлось иметь дело с последствиями этих событий, был осмотрительный новый американский президент, скептически настроенный по отношению к своему магнетическому советскому визави и остерегавшийся действительных намерений России, скрывавшихся за реформаторскими лозунгами. Джордж У. Буш восемь лет был вице-президентом во время президентства Рональда Рейгана (1981–1989). Он шел в Белый дом с намерением подвергнуть переоценке американо-советские отношения и переосмыслить свои приоритеты, выстраивая новую повестку, политически отличающую его от администрации Рейгана[34]. Фактически в начале 1989 г. его заботило прежде всего то, как относиться к «новому изобретению» коммунизма, но происходившему не в Европе, а в Азии.

Михаил Сергеевич Горбачев не был «нормальным» советским лидером. Он родился в 1931 г. в небольшом селе Привольное возле Ставрополя на Северном Кавказе. Он рос, став свидетелем того, как его семья пострадала в годы сталинской коллективизации и позднее во время Большой чистки. Когда Горбачеву было десять лет, его отца призвали в армию, и он вернулся домой лишь через пять лет. Разрушения Великой Отечественной войны обошли Привольное стороной, но село было оккупировано немецкими войсками на протяжении пяти месяцев в 1942–1943 гг., поэтому Горбачеву пришлось вплотную ощутить все военные лишения, и этого он никогда не забывал. Проявляя способности в учебе и интерес к политике, он был замечен в школе и с раннего возраста пользовался поддержкой местных партийных руководителей. Благодаря их покровительству его послали изучать юриспруденцию в престижном Московском государственном университете (МГУ); на вступительных экзаменах он написал сочинение под названием «Сталин – наша слава боевая…», что свидетельствовало, что тогда его политические взгляды были «вполне сталинистскими, как у всех в то время», отмечал его лучший друг по университету. На одном из студенческих балов на третьем курсе он встретил Раису Титаренко, элегантную и умную студентку с философского факультета. Годом позже, в 1954-м, они поженились.

Направленный обратно в Ставрополь Горбачев упорно, но самым обычным образом продвигался в советской номенклатурной системе, в то время как Раиса преподавала марксизм-ленинизм в местном политехническом институте и готовила кандидатскую диссертацию, посвященную колхозному крестьянству края. Юношеский сталинизм Горбачева был поколеблен «закрытым докладом» Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева в 1956 г., который обнародовал чудовищные преступления Сталина и обнажил подлинные проблемы российской промышленности и сельского хозяйства. С этого момента Горбачев, продолжая верить в коммунистическую идеологию, признал то, насколько искаженно она выглядит в советской практике. С 1960-х гг. в ходе поездок с Раисой во Францию, в Италию и Швецию он открыл для себя Запад и представил себе альтернативное будущее. Тем временем его политическая карьера ускорилась.