Иван Черных - Шквальный ветер Страница 40

"Слава Богу, что не пылают", - подумал Валентин и, дернув рычаг сдвижного блистера, выпрыгнул в образовавшееся окно.

Истребители, сделав круг над дымящимся вертолетом, взяли курс на северо-восток.

Второй пилот и бортрадист подошли к Валентину.

- Аллах акбар, - с грустной улыбкой сказал Сайфутдин и показал командиру руки, на которых пузырились ожоги. - Мал-мала поджарил.

У Махмуда ожогов не было.

- Что будем делать, командир? - спросил бортрадист.

- Ждать. Ты успел передать на КП об истребителях?

- Мал-мала неслышно было. Потом сразу бах-тарарах...

- Надо уходить, командир, - перебил Сайфутдина Махмуд. - Истребители сообщат о нас, и сюда придут русские.

- Нельзя бросать оружие. Ты знаешь, сколько оно стоит? Абдулла шкуру с нас сдерет. Но спрятаться на всякий случай надо. Иди вскрой один ящик и возьми по автомату.

Через полчаса они сидели под кустом густого дикого терна и уплетали бутерброды с колбасой, предусмотрительно прихваченные Сайфутдином, запивая их кофе из термоса - неизменного спутника вертолетчиков. Потом лежали в тени, поочередно дежуря и добирая недоспанное. Лишь вечером, когда солнце ушло за гору и подножье окутал сумрак, с северной стороны ущелья показалась группа вооруженных людей. Шли они тихо, настороженно и разобрать, россияне это или дудаевцы, было невозможно.

13.

Сообщение о передислокации российского мотострелкового батальона из района Сум-Шале к административной границе республики поступило Аслану Магарамову 14 апреля. Вывод намечался на 9 утра пятнадцатого по маршруту, о котором накануне сообщала Белла Хаджиева. К этому времени Магарамов уже многое успел: выбрал место засады - у Ярыш-Марты, там не развернуться танкам и бронетранспортерам русских, не укрыться от снарядов и пуль их солдатам - справа почти отвесная скала, слева пропасть. Сверху на крутом склоне, поросшем кустарником, боевики две ночи подряд долбили каменистую породу, готовя укрытия. Днем на позициях не оставалось ни одного человека, и вертолеты, баражировавшие над дорогой, ничего не отмечали.

Когда Магарамов доложил Дудаеву о проведенной работе и о разведданных, полученных от агентов, генерал, взглянув на карту, одобрительно кивнул:

- Хорошая задумка. Если получится, это будет не хуже Буденновска и Первомайска.

- Получится, обязательно получится! Разрешите лично возглавить группу?

Дудаев подумал:

- Здесь ты тоже не менее нужен. Но коль все сам продумал, проработал, придется разрешить. Главное - не упустить ни одного оккупанта. Это батальон из двести первой бригады. Ты знаешь, как много неприятностей она нам доставила. Надо отомстить и за Самашки, и за Шали, и за Гудермес. Сколько тебе нужно людей?

- Думаю, хватит пятидесяти.

- Не мало? Можешь взять сто. Учти, батальон хорошо вооружен.

- Знаю. Но там много ягнят, ещё не побывавших в настоящем бою. Ко всему надо, чтобы ни воздушная разведка, ни боевое охранение ничего не заметили. Кое-что я уже предпринял: наш человек в батальоне убедил командира колонны отказаться от сопровождения авиации, дабы не демаскировать колонну, но высшее командование может и не утвердить это.

- Правильно, надо все предусмотреть. Свяжись с Басаевым. У него ребята надежные, проверенные.

- Хорошо, сделаю, как вы нас учили...

...Аслан пошел вдоль линии засады. До прохода колонны оставалось два часа, но боевики ещё в сумерки, чтобы их не засекла авиаразведка, сосредоточились в ущелье. Они приготовили себе отличные позиции: глубокие норы под кустами, которые ни с неба, ни с горы не рассмотреть. Зато у них обзор превосходный: дорога от самого поворота из-за горы чуть ли не до селения Ярыш-Марты просматривается как на ладони.

Пятьдесят боевиков против батальона. Соотношение сил не предусмотрено никаким боевым уставом, никаким опытом прошлых войн. Но здесь, в Чечне, отряды Дудаева не раз демонстрировали и военную хитрость и высокую выучку: горсткой налетали на позиции российских войск, на гарнизоны, на военные объекты, на колонны, били, жгли, взрывали и тут же исчезали в подготовленных заранее укрытиях в горах или аулах. Правда, не обходилось и без потерь: русские устремлялись по пятам, загоняли в аул или в ущелье и начинали лупить снизу и сверху - из пушек, минометов, "Градом", ракетами, бомбами... Война есть война. А российских сил здесь море - и мотострелки, и авиация, и МВД. Ушки надо держать востро...

До подхода колонны около часа, но все на боевом взводе: сосредоточены, тщательно замаскированы, с направленными стволами гранатометов, крупнокалиберных и обычных пулеметов в сторону дороги, в точки, уже пристрелянные, где должны появиться бэтээры, два танка, и другая боевая техника.

Время тянется мучительно медленно, и в голову Магарамову лезут всякие беспокойные мысли: а вдруг неверные приготовили им какой-нибудь сюрприз, и саму колонну используют как приманку? Не должно бы. Русских потому и легко бить, что они не в меру доверчивы. Вот и сейчас они надеются на мирные переговоры, о которых недавно объявили и долдонят по радио и телевидению целыми часами. Они якобы даже начали отвод войск. Вот и особо не скрывают, что из Сум-Шале выходит батальон...

Позицию Аслан выбрал - лучше не придумать: поднявшееся над горой солнце будет бить русским прямо в глаза, что, несомненно, затруднит обзор, особенно прицеливание, а его боевики смогут вести огонь без всяких помех и опасения, что демаскируют позиции.

Пропищал зуммер портативной радиостанции: наблюдатель, расположившийся в двух километрах от засады, сообщал о подходе колонны.

Магарамов недоверчиво глянул на часы. До подхода колонны было ещё не меньше часа. Она просто не могла так быстро дойти до засады. Да и сама вскоре показавшаяся колонна выглядела странной. Вместо боевых машин за БТРом охранения потянулись автобусы, грузовики, хоть и крытые, но набитые явно не военным имуществом, а домашним скарбом. Колонна приближалась, а Магарамов все был в растерянности: машины явно не боевого батальона, хотя и шли с охранением. Но если их пропустить, будет ли через час вторая колонна, та, которую они ждут? Не получится ли так, что выход её отменен? К тому же справиться с ней будет куда труднее. А тут лишь два БТРа...

Ближайший боевик полуобернулся к Магарамову, замер в ожидании команды на подрыв фугаса. Наконец, когда из-за поворота показалась утыканная антеннами КШМка, он решился: Та колонна, не та... Все равно там русские.

Как только "кашээмка" поравнялась с заложенным в склоне горы фугасом, Магарамов махнул рукой. Тут же долину потряс громовой раскат. И загудело под горой, загремело, заухало, затрещало. Там, где секунду назад была командно-штабная машина, к небу взметались громадные языки пламени с клубами черного, смрадного дыма. И впереди, и позади этого гигантского факела взметались разрывы гранат и мин, горели грузовики, бронетранспортеры; люди в панике метались у обочин, тщетно ища укрытие. В грузовиках и автобусах оказались женщины и дети - беженцы, которые не выдержали почти двухгодичного противостояния и наконец-то решили покинуть свои родные гнезда. Бросили все и отправились куда глаза глядят, чтобы спастись от смерти. А она, оказывается, поджидала их там, где они и не думали...

Всего пятнадцать минут потребовалось боевикам Магарамова, чтобы превратить колонну в груду покореженного металла, в смрадно дымящуюся ленту. Кое-где ещё рвались разбросанные взрывами снаряды, из-за валунов гремели редкие автоматные очереди: это отстреливались уцелевшие бойцы.

Но лупили они больше со страху, кто куда...

Дело было сделано, и Магарамов дал команду отходить.

14.

Полковнику Колодкину через спутниковую связь удалось подслушать радиоразговор генерала Дудаева с видным российским коммерсантом, которого в президентских кругах величали князем Волынским. Новоявленный бизнесмен высокой должности в президентских структурах не занимал, ничем особенно не выделялся - ни экономической образованностью, ни политическим кругозором, а сколько помнил его Колодкин, всегда вертелся в орбите высшего начальства, пользовался его покровительством. Он имел друзей не только в нашем правительстве, но и повсюду в СНГ, и даже за рубежом. Когда Дудаев был провозглашен президентом, Волынский побывал у него на "коронации", присутствовал на параде. Зная это, Ельцин в прошлом году включил Волынского в комиссию по переговорам, надеясь, что тому удастся найти общий язык с мятежным генералом. И хотя Дудаев в переговорах не участвовал, Волынский несколько раз встречался с ним. Однако склонить генерала к примирению не удалось. Более того, Дудаев обратил его в свою веру: и Волынский вместе с другими демократами стал ратовать за отделение Ичкерии от России, выступать в газетах и по радио с продудаевских позиций. Колодкин удивлялся: другому давно бы за это голову открутили, по крайней мере, под банкротство подвели, а с Волынского как с гуся вода - все ему прощалось. Он продолжал оставаться приближенным "двора его величества".