Иван Черных - Шквальный ветер Страница 41

Перехваченный разговор Волынского с Дудаевым был не первым и криминала особого не носил, даже, на первый взгляд, интереса не представлял, но Колодкину, искушенному в политических интригах, показалось странным, что в самый канун президентских выборов в России, когда Ельцин на весь мир заявил, что войне в Чечне наступает конец, Волынский вдруг предложил Дудаеву принять журналистов от демократической прессы и дать им интервью. Кого конкретно, он пока не назвал, обещал ещё связаться и уточнить.

Колодкин знал эту "демократическую" братию, не раз писавшую о чеченских событиях, выступавшую на радио и по телевидению так однобоко, а порой и насквозь лживо, что у солдат и офицеров, находившихся в Чечне, чесались кулаки. На этот раз контрразведчика меньше всего интересовали журналисты. Хотя... а почему бы к Дудаеву, коль он так любит давать интервью, не попытаться подослать кого-то под видом корреспондента? Только нужна хорошая рекомендация такому человеку, чтобы ему не чинили препятствий. Кто может похлопотать за него? Хаджиева? Она ведь и сама под видом журналистки крутится у аэропорта Северный. А кого она порекомендует?.. Стоп, Русанов просился отпустить его в Шали, где, по данным нашей разведки, частенько бывает сам президент Ичкерии. Следователь надеется встретиться со знакомым летчиком и уверяет, что если не уговорит его вернуться к своим, то склонит поработать на Российскую армию.

Идея заманчивая. Судя по снимку в газете, летчик бывает в окружении Дудаева, а только вчера начальник Колодкина интересовался, когда же подберемся к мятежному генералу.

И раньше Колодкин горел желанием отомстить Дудаеву, сам готовил план покушения на него: засылал в аулы диверсантов и террористов, подкупал абреков из окружения генерала или тех, кто мог присутствовать на проводимых им митингах в аулах. Но таких, кто решился бы отдать свою жизнь ради мести или идеи, не нашлось. Тогда с помощью военных инженеров был разработан другой, более простой и безопасный для исполнителей план устранения предводителя боевиков. Дудаева стали караулить летчики: как только он выйдет на спутниковую связь с кем-либо из абонентов, летчик пускает по радиолучу ракету...

И этот план осуществить не удавалось: Дудаев не зря учился в военном училище, а затем в академии, он хорошо знал возможности современного оружия и выходил на связь буквально на считанные минуты: пока летчик поднимался в небо, готовился к атаке, генерал сворачивал связь.

Устранение Дудаева могло, конечно, внести в стан противника панику, дезорганизацию. Но теперь, когда Ельцин объявил о переговорах, о том, что до 16 июня война будет закончена, убийство Дудаева могло сыграть и обратную роль. Колодкин высказал свое мнение начальнику, что следовало бы приостановить план возмездия, на что тот отреагировал резко отрицательно, сказал, чтобы полковник поменьше занимался самодеятельностью, а выполнял распоряжения начальства, и вручил ему для осуществления акции специально сконструированный аппарат - радиотелефон с микроволновым усилителем, который дает возможность вести радиопереговоры из любой точки, даже из-под земли; вместе с тем он подает сигналы на недоступной для других приемников волне, кроме специальных, установленных и на самолетах.

Но как подсунуть этот радиотелефон Дудаеву? Внешне он ничем не отличается от того, которым пользуется генерал, но проникнуть в его подземный бункер или в машину - задачка не из простых...

И вот тут Русанову, может, и поможет Хаджиева. Почему бы ей, собрав данные для дудаевцев, на обратном пути не прихватить лояльного к боевикам корреспондента?

15.

Группа военных в камуфлированной форме с автоматами наизготовку осторожно приближалась к вертолету. Валентин насчитал восемнадцать человек. За первой группой могла идти и вторая. Да и с этими вступать в бой троим удовольствие ниже среднего. А если это российские спецназовцы? С предателем долго разговаривать они не станут...

Второй пилот и бортрадист лежат рядом, оба затаили дыхание. Махмуд облизывает языком пересохшие губы, автомат подрагивает в его руках. Сайфутдин тяжело дышит, ерзает по земле, словно хочет вдавиться в нее, как ящерка. Что ж, умирать никому не хочется...

- Чеченцы! - радостно шепчет второй пилот и хочет подняться, но Валентин сердито прижимает его к земле. - Бородатые и с зелеными полосками на лбу...

То, что бородатые, Иванкин тоже рассмотрел, а вот на зеленые повязки обратил внимание только теперь. Да, это боевики. Можно выходить из укрытия.

Он встал, за ним поднялись Махмуд и Сайфутдин, замахали руками. Дудаевцы опустили автоматы и прибавили шагу.

После коротких переговоров старший группы выделил одного боевика для сопровождения летчиков в ближайший аул, а сам с подчиненными остался охранять содержимое "вертушки" до прибытия грузовиков.

Валентин, шагая по узкой каменистой долине меж крутобоких гор, поросших у подножия густым кустарником, думал о том, как трудно будет дудаевцам перетаскивать оружие. До аула, по рассказу проводника, километров десять.

В аул они добрались к ночи, измученные бездорожьем и неизвестностью. Их разместили в сакле, такой, о которой Валентин знал только из книг Лермонтова да Толстого: глинобитная лачуга с маленькими оконцами, с печкой из камня, с трубой в потолке, с деревянными лавками, на которых спали хозяева - старик со старухой, почти не понимающие по-русски. Проводник устроился у двери. Он явно не доверял подопечным.

Еды ни у стариков, ни у проводника не оказалось, пришлось ложиться спать на пустой желудок.

Валентин уснул быстро и проснулся рано, едва в оконце заголубело. Пахло овчиной и мышами, от затхлости казалось, что жилище необитаемо, если бы не храп деда да стоны старухи.

"Несчастные люди, - с жалостью подумал Валентин, - доживают век, а ничего в своей жизни хорошего, похоже, и не видели. Только вкалывали от зари до зари, обрабатывая каменистую землю, чтобы прокормить себя и как-то выжить. А дети скорее всего ныне в отрядах боевиков, воюют за суверенную Ичкерию, за чью-то власть, за чью-то сытую жизнь. И не подозревают они, что и самим достанется вся та же "свобода" - поливать потом землю и молить Аллаха о благополучии".

Утром проводник повел летчиков в соседний аул, где, по его словам, находился ещё один отряд "Серых волков", и через час они стояли в окружении парней, одетых кто во что, но самоуверенных, нагловатых, вооруженных автоматами Калашникова и ещё какими-то короткоствольными, похожими на израильские УЗИ. Признав в одном из вертолетчиков русского, они залопотали по-своему, тыча в него пальцами и показывая знаками, что его надо хлопнуть.

Командир молодых боевиков, видно, новобранцев, тоже сравнительно молодой мужчина с усиками, как у Дудаева, переговорив с проводником, обратился на плохом русском к экипажу:

- Оружие есть?

- На войне солдат без оружия не солдат, - ответил за всех Иванкин.

- Сдать! - не терпящим возражения тоном приказал тот.

Валентин достал пистолет и положил на стол (автоматы они оставили у вертолета). Махмуд было заартачился.

- Молчать! - рявкнул усатый, стараясь придать голосу басовитость и показать себя единовластным здесь начальником.

Когда Махмуд и Сайфутдин выложили пистолеты, он приказал находившемуся при нем юнцу обыскать летчиков.

Валентин, до того с трудом сдерживавший возмущение выходками еле оперившегося боевика, на этот раз не стерпел, оттолкнул от себя юнца, ринувшегося было выполнять приказание, и прикрикнул на усатого:

- Не сметь! Нас начальник контрразведки Магарамов не обыскивал. Понял ты!.. Мы не пленники, чтобы ты позволял себе такое... И если не хочешь, чтобы Магарамов сбрил твои генеральские усы, свяжись немедленно с начальником контрразведки или с самим Дудаевым и доложи о нас.

Фамилии Магарамова и Дудаева подействовали на ретивца отрезвляюще: он с ненавистью глянул на Валентина и остановил юнца.

Часам к четырнадцати за вертолетчиками прислали "уазик" и повезли куда-то по каменистой пыльной дороге.

16.

Анатолий Русанов с журналистским удостоверением на имя Семиречина Игоря Васильевича, спецкора "Демократического слова", катил на перекладных в Шали, где, если верить Хаджиевой, частенько бывает начальник контрразведки отряда "Серые волки" Аслан Магарамов.

Знакомство Анатолия с Беллой произошло в Грозном, где они вместе провели двое суток. Предупрежденный Колодкиным, он не очень-то распространялся о делах, да и ей не особенно верил. Ибо не зря говорится: "Единожды предавший, кто тебе поверит?" Но, чего греха таить, Белла ему очень нравилась, и он чувствовал, что не безразличен ей.

И в Грозном, и по пути в Шали Анатолий читал "свою" газету, входя в роль спецкора. Белла, а по теперешним документам Тамара Васильевна Кислицына, получившая задание ввести Анатолия в окружение Дудаева, ещё раз, словно ученица урок, повторяла легенду: встретила толкового столичного репортера из "Демократического слова" и, чтобы окончательно привлечь того на сторону Дудаева, взяла с собой в лагерь. Но мысли её то и дело возвращались к расколовшей республику войне, воспоминаниям о довоенных годах. Неожиданно она поймала себя на том, что ненавидит чеченцев - народ грубый и мстительный, с детства приученный к воровству, к насилию. Трудиться не любят, учиться не хотят (Белла окончила в Грозном среднюю школу и уже тогда невзлюбила многих одноклассников за тупость и гипертрофированное самомнение. Те платили ей той же монетой и нередко задирали её, даже поколачивали). Родители Беллы - интеллигенты: отец был врачом, мать учительницей, жили в благоустроенной двухкомнатной квартире. С приходом к власти Дудаева отношение чеченцев к лезгинцам, как и ко всем "малым" народам, стало пренебрежительно-неприязненным. Их, как и русских, старались выселить с "исконно чеченской земли". В 1994 году после окончания десятилетки Белла уехала в Москву к дальним родственникам и поступила в педагогический университет. Правда, проучилась с полгода: в Чечне разразилась война. В январе 95-го знакомые сообщили о гибели её родителей: их убили прямо в собственной квартире, а имущество разграбили. Кто это сделал? Одному Аллаху ведомо.