В Козлов - Обманутая, но торжествующая Клио (Подлоги письменных источников по российской истории в XX веке) Страница 40

Продолжение радищевской темы отразилось в письмах И.А.Нечаева к Н.П.Раменскому от 2 марта 1906 г. и В.Е.Воскресенского 1936 г. Оба письма касались судьбы архива Радищева. В первом автор выражал сожаление по поводу произведенного в Мо-логине у Раменских в декабре 1905 г. обыска, во время которого у них были изъяты рукописи Радищева, помещенные в переплетах церковных книг. Письмо подтверждало, однако, что Раменские незадолго до этого сумели изготовить фотокопии с работы Радищева о Сибири. "Если Вы сумеете в Ржеве, -- писал Нечаев, -- сделать еще один экземпляр всех ваших фотокарточек (подч. нами. -- В.К.), то черкните мне. Деньги я вышлю"[298]. Во втором письме его автор вспоминал, что, будучи студентом Московского университета, он входил "в социал-демократическую группу, которая базировалась в доме Николая Пахомовича Раменского". Что касается радищевского архива, сообщал далее Воскресенский, то первоначально он хранился в монастыре у одного из Раменских, а затем в Мологине до конфискации его полицией. Этот архив включал три группы документов: "1. Список "Путешествия из Петербурга в Москву" с дополнениями и примечаниями. 2. Рукопись о Сибири из четырнадцати глав, представляющих собой страстную обличительную книгу царского режима и доброжелательное отношение к работным людям Урала и Сибири. Поистине, это было гениальное произведение революционера Радищева. 3. Рукопись "Размышления", в которой автор размышляет над судьбами России и ее народа"[299].

В "Акте" приведены тексты писем и других выдающихся людей России. Письмо Матвея Муравьева-Апостола из Твери (1867 г.) к Ф.А.Раменскому содержало благодарность Раменским за участие в судьбе сосланных в Сибирь Муравьевых-Апостолов. "Все тридцать лет нашего сибирского бытия, -говорилось здесь, -- мы ощущали теплоту ваших сердец, внимание и проявление высокой гражданственности по отношению к членам нашей семьи"[300]. В знак высокой признательности за это участие Муравьев-Апостол дарил Раменским книгу енисейского губернатора А.П.Степанова "Постоялый двор" из библиотеки Пушкина.

Пушкинскую тему "Акта" продолжили тексты двух писем поэта и письмо его друга С.Д.Полторацкого. Первое письмо Пушкина из Петербурга в Мологино А.А.Раменскому датировано июлем 1833 г. В нем Пушкин делился своими замыслами написать историю Петра Великого и роман о Пугачевском бунте. В связи с этим поэт обращался к Раменскому "поделиться со мной Вашими историческими материалами", которые он запомнил во время краткосрочного посещения Мологино. Среди них его особенно заинтересовали грамота Пугачева, присланная одному из Раменских, переписка Петра 1 с царевичем Алексеем, "сундук Карамзина" с выписками из летописей, сделанных в свое время для Карамзина. "Я надеюсь, -- писал Пушкин, -- найти в записях Вашего предка, служившего в Посольском приказе, сведения о приезде в Россию моего предка -"арапчонка Ганнибала" -- и о своем воинственном предке Гавриле Пушкине, воеводе в Зубцове"[301]. Второе письмо, сына Пушкина Александра (3 марта 1897 г.), -- благодарность П.Ф.Раменскому за сбор памятных реликвий, связанных с именем гениального поэта, и за идею организации народного музея Пушкина в Твери. В знак признательности за это дело сын поэта посылал Раменскому для музея любимую перочистку отца. Здесь же сообщались подробности гибели двоюродного брата П.Ф.Раменского -Александра, вместе с которым сын Пушкина принимал участие в русско-турецкой войне.

Письмо Полторацкого к А.А.Раменскому из Москвы датировано 1 июня 1845 г. Оно напоминало о том, что Пушкин подарил отцу А.А.Раменского рукопись "Русалки", сюжет для которой был подсказан Пушкину Раменским. "Об этом, -писал Полторацкий, -- я рассказал на вечере у Чаадаева, и все литераторы заинтересовались этим делом и очень просили меня узнать у Вас: сохранилась ли в Вашем доме эта рукопись? Все считают, что это была первая рукопись знаменитой "Русалки", которая была издана уже после смерти поэта"[302].

Пахом Федорович Раменский также оказался счастливым адресатом писем ряда известных лиц России. Тексты писем двух таких его корреспондентов также приведены в "Акте". Софья Перовская сообщала, что ввиду изменившихся обстоятельств она не может встретиться в Мологине со Степняком-Кравчинским. Письмо О.С.Чернышевской, жены Н.Г.Чернышевского, из Нерчинска (1869 г.) содержало подробности жизни семьи в Нерчинске и ряд конфиденциальных поручений.

Из других источников, обильно цитируемых или полностью приводимых в "Акте", есть смысл остановиться на дарственных надписях на книгах библиотеки Раменских. Первая цитированная надпись, принадлежащая В.А.Бакуниной, сделана на первом томе сочинений М.ВЛомоносова (7 сентября 1863 г.): "Глубокоуважаемый Пахомий Федорович и Пафнутий Алексеевич! Поздравляем Вас в день 7 сентября со столетием Вашего учительства в Тверской губернии. Добрый совет Александра Радищева породил беспримерную сподвижническую деятельность семьи Вашей на ниве народного просвещения. Пусть эти книги Михаилы Ломоносова напоминают Вам о нашем весьма высоком к Вам уважении..."[303]

Вторая надпись принадлежала Радищеву и находилась в книге "Приятное препровождение времени": "Товарищу юности моей Алексию Раменскому. Посвяти себя делу своему. Александр Радищев. 1801 года, Санкт-Петербург"[304]. Третья надпись была также связана с именем Радищева. Она находилась на несохранившейся рукописи его сочинения под названием "История", представляла собой текст из "Телемахиды" и была датирована 1785 г. Четвертая надпись принадлежала Карамзину и была сделана на полном собрании его сочинений, вышедшем в 1820 г., во время, как сказано в "Акте", встречи "в 1821 г. в Торжке у Олениных" Карамзина с А.А.Раменским. Она свидетельствует: "Старейшему учителю Тверской губернии Алексею Алексеевичу Раменскому в память о нашей встрече в Торжке. Благодарный автор Николай Карамзин"[305]. Пятая надпись находилась на первом томе тринадцатитомного "Историко-статистического описания Тверской губернии" и принадлежала его автору В.И.Покровскому: "Глубокоуважаемый Николай Пахомович, в день Вашего 25-летия педагогической деятельности на ниве народного просвещения примите от меня мой скромный дар -"Историко-статистическое описание Тверской губернии в 13 томах". Труд сей был задуман мною еще в молодые годы, в весьма удобном для размышления месте -- в казематах Петропавловской крепости, где я привлекался по делу Каракозова. Насколько удался мой труд, судить не мне, но я надеюсь, что он не будет лишним для Вас, людей, любящих отчий край. С глу[боким] уважением] В.Покровский. 1900 г. Итомля"[306]. Шестая надпись принадлежала перу поэта Ф.Н.Глинки и относилась к 1863 г. Она находилась в тетради с переписанной книгой В.В.По-пугаева "О рабстве в России": "Село Мологино, Федору Алексеевичу Раменскому. Мне доставляет большое удовольствие преподнести Вашей семье в дни Вашего юбилея эту рукопись, которая найдет достойное место в Вашей библиотеке и будет напоминать Вам о ее дарителе..."[307] О трех других надписях на книгах библиотеки Раменских говорилось в начале настоящей главы.

Можно было бы и дальше перечислять редкостные автографы, письма, воспоминания, летописи и другие раритеты библиотеки и архива Раменских, которые в изобилии пересказываются, цитируются, полностью воспроизводятся, упоминаются в "Акте". Но, в принципе, суть их одна -- все они, как правило, указывают на связь Раменских с выдающимися деятелями -- современниками тех или иных представителей рода. Его история, изложенная в "Акте", производила грандиозное впечатление. Первые Раменские, выходцы из Болгарии, принесли на Русь зерна просвещения и славянской письменности, основав книгопечатную мастерскую. Их потомки, уже на стороне непокорных новгородцев, отстаивая новгородскую вольность, спасли Марфу Посадницу, заплатив за это своими жизнями. Род разрастался, связал себя с запорожской вольницей, оказал немало услуг России на дипломатической ниве, на полях сражений. Его представители много споспешествовали масштабным преобразованиям Петра Великого. Они были близки к выдающимся деятелям отечественного просвещения и культуры. Их свободолюбивый дух находил выход в тесных связях с декабристами, народниками, народовольцами, приводил на баррикады Парижской коммуны, Красной Пресни, на поля сражений на стороне большевиков в годы Гражданской войны. Они были приверженцами социалистических идеалов. Скромно и внешне незаметно Раменские в течение столетий достойно выполняли свой гражданский долг на ниве народного просвещения, воспитав блестящую плеяду последователей, оказав неоценимые услуги Радищеву, Пушкину, декабристам, мужественно снося невзгоды и преследования царского правительства.

Где же такой род, почему о нем нет монографий, статей, других исследований, достойно оценивших его вклад в отечественную культуру, науку, общественную мысль? -- может изумленно воскликнуть читатель. И он будет по-своему и прав, и не прав. Не прав потому, что история рода Раменских имеет богатейшую литературу, которой мог бы позавидовать не один наш знаменитый соотечественник. И в то же время читатель прав в том смысле, что такой род профессиональным историкам неизвестен. Но, может быть, это беда историков, не смогших по достоинству оценить роль Раменских в российской истории, может быть, это трагедия Раменских, документальная память о жизни и деятельности которых превратилась в пепел во время Великой Отечественной войны? Эти вопросы также вполне правомерны.