Георгий Фруменков - Соловецкий монастырь и оборона Беломорья в XVI–XIX вв Страница 41

В бою с неприятелем отличились, кроме отставного солдата Изырбаева, крестьянин Совершаев, дьячок Изюмов, архангельский житель Александр Лысков и местный священник Петр Лысков.[396] В селе Лямцы до сих пор стоит памятник, напоминающий о происходивших здесь событиях в годы Крымской воины и мужестве крестьян, не пустивших в деревню противника.

Сражение у Кандалакши разыгралось 6 июля. Утром этого дня вражеский пароход остановился в 150 саженях от устья реки Нивы, разделяющей селение на большую и малую («заречную») стороны, и направил к Кандалакше три гребных судна с вооруженными матросами. Крестьяне в числе 52 человек во главе со штабс-капитаном Бабадиным и отставным унтер-офицером Недоросковым ружейными выстрелами заставили баркасы вернуться к фрегату. Однако враг не хотел признать своего поражения. Через некоторое время шлюпки англичан под прикрытием пушечных выстрелов с корабля вторично направились к берегу, но крестьяне опять не допустили высадки десанта. Неприятель отступил, потеряв в перестрелке четырех матросов. От артиллерийского налета, длившегося 9 часов, в Кандалакше сгорело 46 домов, 29 амбаров, общественный хлебный магазин и рыболовные сети крестьян. Уцелели от огня лишь 20 домов, церковь, да казенные склады с вином и солью.[397]

Таким же разбоем отличился неприятель под Пурнемой, Семжей, Умбой, Солзой, Сюзьмой, Меграми сна острове Колловара и т. д.

Совершенно ничтожными были действия неприятеля летом 1855 года у Соловецкого монастыря. Они ограничились мелким грабежом на островах, окружавших обитель. Об этом мы узнаем из дела «О неприятельском нападении с берегов Белого моря на Соловецкий и Онежский Крестный монастыри и о прочем», хранящегося в Центральном государственном историческом архиве Ленинграда в фонде канцелярии синода. Материалы Ленинградского архива восполняют существенный пробел упомянутого дела Государственного архива Архангельской области, которое умалчивает о действиях неприятеля летом 1855 года в районе Соловецкого монастыря.

В течение 1855 года корабли союзной эскадры пять раз подходили к Соловкам, но ни разу не пытались сделать высадку, а облюбовали для своих посещений в Соловецкой островной группе незащищенный Большой Заяцкий остров. Первый раз неприятель появился у стен монастыря 15 июня. В этот день линейный винтовой корабль большого тоннажа стал на якорь в пяти верстах от крепостной стены. Группа матросов и офицеров высадилась на Заяцком острове.

Англичане перестреляли монастырских баранов и перетаскали добычу на корабль, сняли план соловецких укреплений, интересовались численностью гарнизона и вооружением монастыря. Старший команды велел местному старику-сторожу монаху Мемнону передать начальнику Соловецкого монастыря, чтобы он прислал быков на мясо. В случае отказа выполнить это требование враги угрожали забрать скот силой. За ответом англичане обещали прибыть через три дня.

Покидая остров, вечером 17 июня офицер вручил старцу для передачи архимандриту записку на английском языке (в обители ее никто так и не сумел прочитать) следующего содержания: «Мы будет платить за всякий скот и овец, которые мы взяли; мы не желаем вредить ни монастырю, ни другому какому-либо мирному заведению. Лейтенант корабля е. в. Феникс».[398] Видать, плохи были продовольственные дела агрессоров, если они выпрашивали у монастыря коров и овец. Кстати, слова своего английский лейтенант не сдержал и за перебитых баранов ни копейки не уплатил, а что касается обещания не вредить мирным поселениям, в том числе монастырю, то оно явилось следствием критического положения захватчиков. Многочисленные факты уличают интервентов в преднамеренном истреблении жилищ и средств существования мирных граждан. Добровольно никто не давал на Севере англо-французским воякам ни хлеба, ни мяса, ни рыбы. Им приходилось отнимать продовольствие насильственным путем и с риском для жизни. Желая избежать столкновений с населением и потерь, сопровождавших всякую реквизицию продовольствия, англичане вынуждены были прибегать к попрошайничеству. Этим объясняется «миролюбивый» тон записки офицера королевского флота.

21 июня 1855 года два парохода, английский и французский, опять остановились у монастыря. Часть экипажа обоих судов сошла на Заяцкий остров. Неприятель интересовался ответом монастыря на свой запрос о волах. Получив отказ, интервенты доставили на шлюпке на Соловецкий остров старца Мемнона с запиской к настоятелю, в которой выражали желание видеть самого начальника монастыря и разговаривать с ним. Коверкая русские слова, иностранцы писали архимандриту (сохраняем стиль и орфографию): «Мы просим что вы нами честь делали у нас будет. Мы хотим вас угостить… Мы просим что вы приказали что нам волы продали. Что вам угодно мы заплочим».[399]

Архимандрит принял вызов. Рандеву состоялось 22 июня на нейтральной полосе. Тема переговоров была одна: английский офицер требовал волов. Соловецкий настоятель отвечая, что волов в монастыре нет, есть коровы, которых отдать он не может, так как они кормят молоком монахов. Английский офицер пробовал припугнуть собеседника. Он говорил: «Мы отсюда поплывем, а через три недели явится здесь сильный флот, где будет наш главный начальник на таком корабле, что вы от одного взгляда будете страшиться, вы должны к нему с белым флагом прибыть для испрошения милости монастырю».[400] Не подействовало и это средство. Архимандрит непоколебимо стоял на своем, заявив, что коров не даст, а если неприятель попытается высадиться на остров, то он прикажет перестрелять буренок и бросить их в море в такое место, что никакой следопыт не найдет их. Тем и закончились переговоры представителей враждующих лагерей. В память об этом событии на усеянном валунами берегу Белого моря до сих пор лежит огромный каменный блок, так называемый «переговорный камень», на котором высечена надпись с кратким изложением содержания происходивших на этом месте переговоров настоятеля Соловецкого монастыря с английским парламентером.

23 июня неприятельские корабли удалились. Перед уходом французы перетаскали на пароход годичную норму дров, запасенных старцами, а командир английского корабля передал через сторожа в подарок соловецкому настоятелю штуцерную пулю.

Донесение в синод о событиях 21–23 июня архимандрит заканчивал словами: «Теперь в обители все остаемся в сильном страхе, окружены строгою блокадою со всех сторон, каждый день проходят мимо монастыря пароходы».

В промежуток между вторым и третьим посещениями Соловецкого монастыря английский фрегат побывал в Крестном монастыре. 2 июля неприятельские матросы ограбили Крестный монастырь: забрали кур, отняли большой карбас, называемый чугою, погрузили на него дрова и перевезли на свое судно.[401]

Утром 12 августа к Заяцкому острову вновь явился английский трехмачтовый пароход, тот самый, который до этого «нанес визит» Крестному монастырю. Весь день матросы охотились за зайцами и птицами. Англичане снова пригласили к себе Соловецкого настоятеля, но на этот раз он отказался без санкции высшего начальства вступать в переговоры с ними. 13 августа пароход ушел по направлению к Онеге.

Ровно через четверо суток, 17 августа, со стороны Архангельска подошел к монастырю большой трехмачтовый пароход англичан и бросил якорь на прежней стоянке у Большого Заяцкого острова. Через несколько часов к нему приплыл другой английский корабль такого же размера. На шлюпках команды обоих судов были доставлены на Заяцкий и другие мелкие острова Соловецкой группы. Один пароход был тот самый, который останавливался у стен монастыря 15 июня. Тогда англичане ознаменовали свое пребывание на Заяцком острове тем, что перетаскали всех монастырских баранов. Матросы на этом корабле, по отзыву старца Мемнона, «страшные грабители, нахалы и грубияны». В этот приход часть матросов задержала в комнате сторожа «под видом дружеского ласкания», а другая группа вояк в это время разломала замок у дверей в кладовую и забрала все съестные припасы. Офицеры развлекались стрельбой по птицам и зайцам.

Весь день 18 августа оба парохода простояли на якорях. Один из них отмечал какой-то праздник: пароход был украшен флагами, салютовал из пушек. Утром 19 августа оба корабля снялись с якорей «и на всех парусах при сильном попутном ветре и парах ушли мимо Соловецкого острова в море».[402]

Во время нахождения английских кораблей на Соловецких островах монастырская воинская команда и дружина из охотников, послушников и монахов не сводили глаз с судов, стоявших на рейде, имели «строгий надзор денно и ночно и в скрытых и в видимых местах, на случай вздумал бы неприятель высадку учинить».