Светлана Лолаева - Повседневная жизнь депутатов Государственной думы. 1993—2003 Страница 41

Уже во второй Думе трудно было обнаружить закон, в котором не было бы хоть чьего-то интереса. Если в проекте не предусматривались какие-либо льготы или создание фонда с бюджетным финансированием и достойными номенклатурными должностями[115], его принятие вызывало недоуменные вопросы. От оленеводческого народа до бюджета развития, от пчелиного роя до сексуальных запретов, от электромагнитной совместимости до бравых казаков[116] — всё, помимо явного, имело тайный, материальный смысл. Каждая комиссия по расследованию неправильной приватизации или небесспорного аукциона создавалась не только с политическими, но и с сугубо практическими целями. Всякий запрос в правительство, любой политический скандал имели меркантильную подоплеку. Однако думский лоббистский потенциал существенно снижало то обстоятельство, что многие, принятые Думой и даже прошедшие через Совет Федерации проекты так никогда и не становились законами[117]. Президент, сфера указного права которого в экономике из года в год сужалась, безжалостно браковал лоббистские инициативы депутатов. Дума, в свою очередь, столь же методично отклоняла идеи исполнительной власти.

Поскольку множество законов были непрямого действия и требовали уточнения подзаконными актами, лучшим местом для продвижения интересов оставались Старая площадь и Краснопресненская набережная[118]. Именно поэтому в эти заповедники и рвались представители бизнеса. Дважды за вторую половину 90-х годов вице-премьерами становились крупные предприниматели — глава АвтоВАЗа Владимир Каданников[119] и президент ОНЭКСИМбанка Владимир Потанин[120]. В 1996–1997 годах заместителем секретаря Совета безопасности был глава ЛогоВАЗа Борис Березовский[121]. Весной 1999 года в администрацию президента был делегирован Сергей Зверев[122] из «Моста»[123], в августе его сменил Владислав Сурков[124] из «Альфы»[125].

И все же и во второй Думе, на которую приходится пик противостояния законодательной и исполнительной властей[126], депутатам удалось совершить несколько серьезных прорывов, которые показали бизнес-сообществу, что при правильном использовании парламент является весьма перспективной площадкой для продвижения интересов. Причем интересов долгосрочных. Главным таким прорывом было одобрение первой, общей части Налогового кодекса, к тому же в депутатской, а не в правительственной версии. Кроме того, были приняты вторая часть Гражданского кодекса и Бюджетный кодекс. Последний — тоже в депутатском, а не в минфиновском варианте[127]. Наконец, депутаты утвердили закон о приватизации государственного имущества[128], согласно которому госпрограмма приватизации должна ежегодно вноситься в Думу и утверждаться ею вместе с бюджетом. Вкупе с повышением уровня самого бюджетного торга, который вели парламентарии, все это производило впечатление.

Впечатление было настолько сильным, что третьей Думой представители финансовых и бизнес-структур занялись всерьез. Лоббистское дело было поставлено буквально на промышленную основу. Депутатам уже не приходилось самим сочинять нужные законы и поправки к ним. Единственное, что от них требовалось, — правильно голосовать. Проекты готовились в правительстве[129], поправки к ним — в заинтересованных в их приемлемом для себя виде компаниях[130]. Иногда, правда, уже в Белом доме, рассматривались варианты, заранее обговоренные с посланцами того или иного бизнеса[131].

Коммерсанты нашли оптимальную для себя формулу — одновременную игру на двух, а то и трех досках: в правительстве, администрации президента и Думе[132]. Лоббирование интересов сразу по всей законодательной цепочке оказалось куда более эффективным. С правительством согласовывался общий вид, с депутатами шлифовались детали. В процесс включились все, и теперь в думских кулуарах называли не только оплату депутатских услуг той или иной компанией, но и гонорар, полученный чиновниками в правительстве. Послушная власти Дума, которая голосует, как прикажут, и чьи проекты, в отличие от второй и первой Думы, не отправляются сразу в корзину, оказалась выше всяких похвал.

Еще более привлекательным вариантом может быть лишь Дума, заполненная представителями самих компаний, которым не надо будет платить за услуги «пообъектно»[133].

Уже в первой Думе определились основные направления думского лоббизма, которые в модифицированных, разумеется, версиях существовали все десять лет.

1. Корпоративный лоббизм. Защита интересов отдельных финансовых и бизнес-групп. Инструментарий «корпоративной обороны» широк: от проталкивания новых законов и правки уже имеющихся до использования депутатских запросов в конкурентной борьбе.

2. Отраслевой лоббизм. Принятие законов, постановлений, запросов в поддержку той или иной отрасли народного хозяйства.

3. Региональный лоббизм. Проведение решений в пользу отдельных регионов и территорий.

4. Социальный лоббизм. Продвижение законов, постановлений, депутатских запросов, направленных на защиту интересов избирателей, в первую очередь малозащищенных групп граждан: детей, матерей-одиночек, ветеранов, инвалидов, а также некоторых категорий трудящихся: врачей, учителей, шахтеров.

5. Политический лоббизм. Принятие документов, отражающих политические интересы Думы в целом или некоторых ее фракций и групп. Использование депутатского статуса и думской площадки для реализации отдельных политических проектов, как то: выборы в региональные и местные органы исполнительной и законодательной власти; президентские избирательные кампании; политические акции как регионального, так и федерального масштаба и т. п.

Лоббистские направления расположены в порядке убывания их важности и снижения интенсивности работы по ним в третьей Думе. В первой Думе картина выглядела прямо противоположно, то есть последние пункты были первыми.

Именно в этом, обратном порядке приводятся примеры для характеристики того или иного лоббистского течения.

Политический лоббизм был в большей степени характерен для первого и второго думского созывов. Наиболее яркие его образчики в первой Думе: постановление об амнистии участникам событий 1993 года; постановка вопросов о недоверии правительству[134] и отдельным министрам[135] и попытка сформировать комиссию по импичменту президента; антипрезидентские, антивоенные постановления Думы, касающиеся Чечни. Во второй Думе нужно отметить денонсацию Беловежских соглашений[136], попытку импичмента президента, многочисленные постановления с требованием отставки Чубайса и других чиновников[137], попытки принятия договора об общественном согласии и постановления с осуждением агрессии НАТО в Югославии.

В третьей Думе это направление лоббизма стало отмирать, поскольку любые политические законы, постановления и заявления принимались исключительно с одобрения администрации президента. Едва ли не единственными примерами политического лоббизма была попытка СПС провести свой вариант закона об альтернативной службе, а «Яблока» — воспрепятствовать принятию закона о ввозе на территорию России отработанных ядерных отходов. Для протестующих фракций борьба против этого правительственного закона была прежде всего выполнением воли избирателей[138].

Социальный лоббизм тоже можно считать упадническим течением. Если в первых созывах он, как и политический, был характерен практически для всех фракций (в большей степени для КПРФ и ее сателлитов, «Женщин России», «Яблока», а также депутатов-одномандатников), то в третьей Думе стал уделом оппозиционных объединений — левых и «Яблока». Основные достижения первой и второй Думы: регулярные, не зависящие от наличия денежных ресурсов у государства и социальных фондов, повышения размера пенсий, зарплат и пособий; законы о льготах различным категориям граждан — от ветеранов и детей до милиционеров и малочисленных народов Севера; поправки в госбюджет, направленные на увеличение расходов по социальным статьям (образование, здравоохранение, культура). В третьей Думе правительству при поддержке так называемых центристских фракций[139], наконец, удалось добиться отмены основных законов о льготах, финансирование которых не было обеспечено бюджетными ресурсами. Примечательно, что принимались эти акты, когда экономическая ситуация в стране была кризисной. А отменялись, когда начался экономический рост и в казну стали поступать значительные дополнительные доходы за счет постоянно растущих цен на нефть. Не только правительство, но и думское большинство и не подумало восстановить хотя бы часть отмененных льгот. Более того, Дума поддержала создание в бюджете стабилизационного фонда для перечисления сверхдоходов. Так что распределением реальных (а не виртуальных, как в 1994–1999 годах) дополнительных бюджетных денег последние годы в Думе практически не занимались[140].