Рафаэло Джованьоли - Спартак Страница 42

- Верно! - сказал центурион. - Ты говоришь правду!.. Теперь я вас узнаю...

- Даже.., представь себе.., я вспоминаю, что тебя встречал, - заметил Спартак с невинным видом, - в полночь у входа в дом трибуна Тита Сервилиана, куда мы двое провожали Домицию на носилках. Да, эти таинственные ночные поездки нашей госпожи так часты, что...

- Молчи ты, ради твоих варварских богов, грязный варвар! - воскликнул Попилий, которому пришлось далеко не по вкусу то, что в присутствии легионеров говорили в таком духе о далеко не безупречном поведении жены префекта.

И спустя мгновение, в течение которого оба гладиатора не могли удержаться от вздоха удовлетворения, центурион спросил Спартака:

- А откуда вы идете теперь?

Спартак на миг растерялся, но потом естественным тоном ответил:

- Из Куманской виллы нашего господина, куда мы провожали транспорт драгоценной утвари.

Помолчав минуту, центурион спросил гладиаторов:

- А вы ничего не знаете об этом восстании, задуманном в школе Лентула Батиата?

- А откуда нам знать об этом? - ответил Спартак тоном простодушного человека, которому неприятно говорить о непонятных для него вещах. - Если бы задорные и буйные ученики Лентула решились "а какое-либо сумасбродство, то они, конечно, не пришли бы говорить об этом с нами; ведь они завидуют нашему счастью. Нам очень хорошо у нашего превосходного господина.

Это было правдоподобно, и слова Спартака были настолько естественны, что они убедили центуриона.

Однако он счел нужным сказать:

- Хотя я не верю в восстание гладиаторов, но мой долг принять все зависящие от меня меры предосторожности. Поэтому я вам приказываю сдать мечи... Все-таки вы, гладиаторы, подлые люди, способны на все... Подайте сюда ваши мечи!..

При этом приказе вспыльчивый и неосторожный Эномай едва не сделал напрасными все усилия Спартака и не разрушил все безвозвратно.

Рука германца яростно схватилась за обнаженный уже меч, когда Спартак, взявши его меч за лезвие правой рукой и в то же время левой рукой извлекая из ножен свой собственный - почтительно подал оба меча центуриону; при этом он, чтобы помешать Эномаю разразиться какой-либо вспышкой, поспешил сказать:

- Ты нехорошо делаешь, Попилий, сомневаясь в нас, и едва ли за твое недоверие префект, наш господин, будет тебе благодарен. Во всяком случае, вот тебе наши мечи и позволь нам вернуться в дом Меция.

- В том, что я сделал, презренный гладиатор, я отдам отчет твоему господину, а теперь убирайтесь оба отсюда!

Спартак сжал правую руку дрожавшего от ярости Эномая и, поклонившись центуриону, вошел в город вместе с германцем.

По мере того как оба гладиатора продвигались по Албанской улице, где царило необычайное движение, они все более убеждались, что план их провалился, что несмотря на все усилия, они слишком поздно попадут в школу гладиаторов.

Едва отойдя от ворот на выстрел из лука, они бегом помчались к школе Лентула Батиата.

Это заведение находилось в одном из наиболее отдаленных кварталов города, у самой городской стены.

Оно состояло из многочисленных строений, мало отличавшихся друг от друга внешним видом. Все эти группы строений, имея одинаковое назначение, были одинаково разделены на четыре части обширными внутренними дворами, в центре которых гладиаторы упражнялись, когда не было дождя; в дождливую погоду они занимались гимнастикой и фехтованием в специально для этого приспособленных залах.

В четырех частях каждого строения в длиннейшие коридоры выходил бесконечный ряд маленьких комнат, каждая из которых едва могла вмещать одного человека, и внутри этих клетушек на ложах из сухих листьев или соломы спали гладиаторы.

В каждом строении кроме зал для фехтования имелась небольшая зала, отведенная под склад гладиаторского оружия. В этих залах, запиравшихся железными решетками и прочными массивными дверями из дуба, хранились мечи, щиты, ножи и трезубцы, - словом, всякое оружие, которым ланиста должен был снабжать своих гладиаторов, когда они шли в амфитеатры.

Восемнадцать или двадцать домов школы соединялись друг с другом узкими дорожками и тропинками, которые когда-то составляли часть города, но после попытки к восстанию, происшедшей за двадцать восемь лет до описываемого нами времени, по инициативе одного римского всадника, Веция или Минуция, всю территорию школы обнесли стеною. Стена была высотой в одних местах в двадцать восемь, а в других в тридцать футов, и, таким образом, школа представляла собой крепость внутри большого города.

В этот вечер, 20 февраля, почти все гладиаторы остались - вещь странная и необычная - в помещениях школы: одни в фехтовальных залах упражнялись в нападении и защите деревянными мечами, единственным и безвредным оружием, пользование которым им было дозволено: другие во дворах занимались гимнастическими упражнениями, некоторые, распевая варварские загадочные песни, слов которых их сторожа не понимали, группами прогуливались по тропинкам, соединявшим разные строения школы; иные, наконец, толпились в коридорах или же располагались спать в своих клетушках.

Сколько эти несчастные ни старались казаться рассеянными и равнодушными, всякому, кто внимательно следил бы за их движениями и лицами, легко было понять, что все они находятся в тревожном ожидании какого-то серьезного и чрезвычайного события.

- Разве сегодня гладиаторы не выйдут на прогулку? - спросил один сторож.

- А кто же их знает? Почему это сегодня они собираются провести вечер внутри школы?

- Это будет очень скучный вечер для их отвратительных любовниц, которые напрасно будут их ждать в соседних кабаках и трактирах.

- Клянусь могуществом Корнелия Суллы, это в самом деле странно!

- Настолько странно, что - сказать тебе по секрету - я этим несколько озабочен.

- Ты боишься какого-нибудь восстания?

- Как сказать.., я не верю в его возможность... Но какая-нибудь смута... Кто знает?.. Ропот... И, сказать тебе по правде, я не только боюсь этого, но и жду.

- Ах, клянусь фуриями ада, у меня руки зудят! И если... Но здесь легионер остановился и сделал знак своему товарищу замолчать, так как за спиной последнего появился директор и владелец школы Лентул Батиат.

При приближении Лентула оба легионера почтительно поклонились ему.

- Не знает ли кто-нибудь из вас, - спросил Лентул, - по какой причине гладиаторы почти все остались внутри школы а этот час, когда обычно школа пустует?

- Не знаю... - пробормотал один из легионеров.

- Мы сами не менее тебя удивлены, - ответил с большей откровенностью другой.

- Что же, однако, происходит? - спросил, нахмурив брови, Батиат. - Не затевается ли что-нибудь?

Ответа не последовало, но ответ торговцу гладиаторами принес вольноотпущенник префекта, который явился к Лентулу от своего господина предупредить об опасности, угрожавшей не только школе, но городу и республике. Префект советовал Лентулу тщательно охранять и защищать от всякого нападения склады оружия, закрыть все ворота школы и обещал прислать не позже чем через полчаса трибуна Тита Сервилиана с двумя когортами и с значительным отрядом городской милиции.

При этом известии, Лентул Батиат сперва онемел от изумления; он не двигался, ничего не говорил, словно впал в беспамятство; кто знает, как долго бы оставался он в этом состоянии, если бы окружающие не привели его в себя, требуя принять энергичные меры против грозящей опасности.

Придя в себя, Лентул приказал немедленно вооружиться двумстам пятидесяти легионерам и двумстам пятидесяти рабам, приставленным к обслуживанию школ. Они должны были это сделать незаметно для гладиаторов. Затем все поспешили к Фортунатским воротам, служившим для сообщения школы с той частью города, где находился храм Фортуны Кампанской. Здесь Лентул отдал дальнейшие распоряжения.

Между тем как напуганный Лентул принимал эти меры предосторожности, прибыл Тит Сервилиан, молодой человек двадцати восьми, лет, крепкого телосложения, относившийся с презрением к опасности, но чересчур самонадеянный и опрометчивый; во главе одной из двух когорт, находившихся в его распоряжении для удовлетворения всех нужд префекта, он подошел к школе.

- Ах! - сказал Лентул с глубоким вздохом удовлетворения. - Да, защитит тебя Юпитер и да поможет тебе Марс!.. Добро пожаловать!

- Расскажи, расскажи мне, что там делалось до сих пор!.. Где бунтовщики?

- До настоящего момента не было никакого движения, никакого признака мятежа.

- Что ты пока сделал? Какие распоряжения дал?

Лентул вкратце сообщил трибуну данные им распоряжения и целиком положился на его мудрость, заявив, что он готов слепо повиноваться его приказам.

Тит Сервилиан, немного подумав над тем, что нужно делать, усилил каждый из отрядов, посланных раньше Лентулом для охраны оружия и ворот, двадцатью своими легионерами. Он приказал закрыть все ворота кроме Фортунатских, где остался сам с главными силами, доходившими до двухсот шестидесяти легионеров.