Татьяна Купер - Династия Тюдоров Страница 43

Когда Елизавета вошла в помещение аббатства, подданные громко ее поприветствовали и торжественно присягнули на верность. Епископ Оглсорп четырежды – на все стороны света – огласил ее имя, а затем Елизавету подвели к алтарю и сняли с нее верхние облачения. После проповеди епископа, которая читалась на латыни, Елизавета поднялась и произнесла торжественную клятву охранять законы и обычаи Англии, мир для ее народа, быть милостивой и приверженной справедливости. Ее обрядили для миропомазания в сандалии, подпоясали, сверху накинули белый плащ, на голову водрузили белый кружевной чепец, чтобы пролить сквозь него миро. По традиции им помазали в семи местах – плечи, грудь, ладони и макушку. Только после этого она была посажена на трон, и ей в руки вложили скипетр и державу, на голову возложили по очереди три различных короны, а на палец – особое кольцо, символизирующее мистический брак Елизаветы и английского королевства. Умирая, она прошепчет, что он был ее единственным обручальным кольцом…

Да, Елизавета получила заветную корону и стала королевой Англии, Франции и Ирландии, хотя ни одна пядь французской земли больше не находилась под английским правлением. Но она довольно быстро ощутила всю тяжесть этой ноши. За пределами роскошных процессий она столкнулась с теми же острыми проблемами, что и ее сестра Мария – религия страны, замужество и необходимость быть одновременно королевой и королем. Король должен быть сильным и уверенным, решительным лидером в войне и в мирное время, а королева воплощать в себе женственные стороны – благочестие и щедрость, но прежде всего обязанность стать матерью и произвести на свет как можно больше королевских наследников. В состоянии ли она будет опровергнуть два широко распространенных мифа о том, что ни один монарх не может превзойти достижения ее отца Генриха VIII, и ни одна женщина не может быть успешным правителем? Сможет ли доказать, что справится со всеми трудностями, сопровождающими правление Англии тех времен?

Проблема английской религии тоже оставалась прежней, так как этот вопрос, по мнению советников, определяла не Елизавета, а национальность ее будущего мужа. Но королева ясно дала понять, что вопросы религии страны будет решать она сама, а не ее муж. Ей досталась страна, расколотая, как и вся Европа, на два непримиримых лагеря – католиков и протестантов. Сама Елизавета была умеренной протестанткой, хотя хранила некоторые католические символы (к примеру, нательный крест). Она не разделяла категоричность веры своих брата и сестры, и поэтому искала новое политическое решение, которое бы не слишком оскорбляло католиков, и одновременно удовлетворяло желания протестантов.

Но когда 25 января 1559 года открылся первый елизаветинский Парламент, и на нем разгорелись жесточайшие споры между католиками и ярыми протестантами, Елизавете через несколько недель пришлось объявить в работе сессии перерыв. Когда 3 апреля 1559 года она вновь созвала Парламент, оказалось, что королева не склоняется ни в одну сторону. Она решительно отказалась «прорубать окно в душу человека» и разработала сугубо английский вид реформаторской церкви. Ее целью было объединить вокруг себя как можно больше людей, и поэтому был принят Акт о Единообразии, который стал образцом британского компромисса между Римским католичеством и протестантизмом.

В отличие от своей сестры, Елизавета не пошла по пути репрессий и преследования инакомыслящих и настаивала только на внешнем подчинении – были даже отменены законы против ереси. Но все государственные деятели должны были принести клятву верности монарху как Верховному правителю церкви. За непризнание верховенства королевы советники лишались офиса, а церковники – прихода. Католическим священникам разрешалось служить мессу за закрытыми дверями, но при условии, что они принимали королевскую супрематию. Теперь они были не только отрезаны от Рима, но и теряли свои должности, власть и авторитет. Их прихожанам тоже приходилось все делать украдкой, и они больше не могли публично поклоняться своим святым мученикам.

Пока католицизм загнали в подполье, новой английской религии придали дерзкий публичный имидж, а всех епископов постепенно заменили протестантами. Согласно Акту о Единообразии посещение церкви стало обязательным, была возвращена английская версия Книги Общих Молитв 1552 года, но в новые церковные законы были включены и многие католические элементы. Все изображения и скульптуры Христа и Девы Марии были убраны, так как рассматривались как идолопоклонничество, и вместо них использовался гигантский королевский герб. Теперь, когда прихожане молились на коленях, они обращались не только к Богу, но и к английской нации, которую представляла королева-девственница.

Брачные игры

Но религиозный раскол Англии оказался не самой насущной проблемой, с которой столкнулась Елизавета – она унаследовала от Марии экономически обанкротившуюся нацию, слабую в военном отношении и зажатую в кольце врагов. На жаргоне того времени, страна была «костью между двумя собаками» – могущественными Францией и Испанией, и поэтому ей нужен был надежный союзник. Самым прямым и очевидным способом его приобретения был по традиции союзный брак, который к тому же предоставлял королеве возможность произвести на свет наследника и избежать риска потери власти.

Уже через четыре дня после смерти Марии испанский посол с уверенностью писал Филиппу: «Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь в том, что все зависит от мужа, которого выберет эта женщина. И если кандидатура окажется подходящей, проблема религии решится. Если же нет, все будет испорчено». И вновь все посчитали, что королеве придется выйти замуж, и что окружающие ее мужчины сыграют ключевую роль в выборе мужа.

И вот 6 февраля 1559 года в Вестминстерском дворце парламентская делегация во главе со спикером Палаты Общин подала Елизавете прошение о том, чтобы она выбрала себе иностранного супруга, продолжила династию Тюдоров и обеспечила английский трон наследником. Это, по словам спикера, единственная и всеобъемлющая молитва всех англичан. Но Елизавета не намеревалась делить власть с мужчиной, и через три дня дала ответ, который стал шедевром ораторского искусства. В нем она выказала свое твердое намерение быть и королевой, и правителем. Если она и выйдет замуж, то найдет мужа, который будет заботиться о ее королевстве так же, как она. Если же она не станет женой, то Бог наверняка найдет наследника, который позаботится о будущем Англии. Наконец, она заявила: «Теперь, когда на меня возложены заботы о народе и управление государством, привлекать мое внимание к заботам о супружестве кажется опрометчивой глупостью. Чтобы удовлетворить вас, я уже воссоединилась в браке с мужем по имени королевство Англии. И когда я испущу свой последний вздох, для меня будет вполне достаточно, если на моей мраморной плите будут выгравированы слова: «Здесь лежит Елизавета, которая правила как девственница и умерла как девственница».

Это было невероятное заявление! Еще ни один король не отказывался от брака, лишая себя возможности получить наследника. Правда, никто из подданных Елизаветы не принял ее слова всерьез. В отличие от Марии, у 25-летней королевы еще было время, чтобы решить этот вопрос, и ее речь не остановила многочисленных претендентов на ее руку, которым только и оставалось, что выслушивать ее кокетливые и уклончивые ответы.

Тем временем королева вела себя далеко не как девственница, что тут же заметил испанский посол: «За последние дни сэр Роберт попал в такой фавор, что может делать все, что захочет. И даже говорят, что Ее Величество вхожи в его апартаменты днем и ночью». А к концу апреля он доложил, что «королева влюблена в Роберта и не отпускает его от себя ни на шаг». Из Лондона в Париж потянулись слухи об их связи.

Да, это был тот самый сын пресловутого «изменника» Джона Дадли, герцога Нортумберленда – Роберт Дадли, которого Елизавета совсем недавно произвела в должность шталмейстера, хозяина королевской конюшни, чем вызвала огромное удивление при дворе. Он был известен своей уничижительной кличкой «Цыган», которую получил за свою смуглую кожу, обаяние и плутовство. Казалось, после казни отца и брата репутация семьи была испорчена навсегда. Но елизаветинские придворные понимали, что должны принимать во внимание его «выдающиеся» способности, амбиции и стремления. Как заметил лорд Суссекс: «Его преимущество – это умение управлять лошадьми». Но, как говорят англичане, умение управлять лошадьми означает умение управлять женщинами, а королева была женщиной…

Елизавета и Роберт знали друг друга с детства. Это ему она дала детское обещание, что никогда не выйдет замуж, что впоследствии обернулось реальностью. Они также встречались при менее благоприятных обстоятельствах – в Тауэре, где оба были в заключении во время раннего правления Марии. Дадли не только стал свидетелем того, как были казнены его отец и брат с женой, но и сам был приговорен к смерти. Оба познали тюремное заключение и ожидание смерти, что и стало основой инстинктивного, неразрывного союза королевы и ее фаворита. И если она выбрала Уильяма Сесила в интересах страны, политики и чувства долга, то Роберта Дадли – исключительно на основе дружбы, взаимного сопереживания и любовного вожделения.